Данил Корецкий - Допрос с пристрастием
— А я — Митек!
Второй выглядел намного крепче приятеля — шире в плечах, старше и солидней. Поверх короткого полупальто болтался элегантно завязанный длинный шарф. Его даже можно было принять за лоха, если бы не злой пронзительный взгляд и хищный бульдожий оскал. Лохов с такими вывесками Леший пока не встречал.
Парни неумело, хотя и старательно демонстрировали дружелюбие, но в сердце Лешего словно воткнули холодный гвоздь: он явственно ощутил опасность. Дело явно было нечисто. Но прятаться от проблем всегда хуже, чем идти им навстречу…
В комнате Митек достал из-под пальто бутылку водки. Клоп выставил три стакана, но Султан смахнул два на пол. А Митек набулькал оставшийся до краев.
— Это что значит? — презрительно скривил губы Клоп.
— Пей один, тебе нужнее, — сказал Султан, придвигая полный стакан. В глаза он по-прежнему не смотрел. Руки у него мелко, почти незаметно подрагивали. Митек молчал. Они перестали улыбаться и рассматривали Клопа, как ворвавшиеся в квартиру «мокрушники» смотрят на обреченного хозяина. В спертом сыром воздухе тошнотворным облаком сгустилась угроза.
— А почем ты знаешь, что кому нужней? — недобро спросил Клоп. — Когда я свой первый стакан выпил, ты еще на свет не народился!
— Знаем, Клоп, знаем, ты вор опытный, старый, — процедил Султан. — Вот и докажи это — отгадай загадку!
— Что за загадка?
— А вот что: «Не плотник, а всю жизнь ходит с топором за спиной. Кто это такой?»
«Откуда они узнали про топор? — подумал Клоп. — Вроде не выпирает, да и спиной я не поворачивался…» А вслух сказал:
— Ты, братан, не туда пришел. Тебе в цирк надо. Там попугай клювом билетик вытаскивает, а на нем ответ написан!
— Ответ тут простой — это стукач! Дятел, утка, наседка! Не знаю про попугая, а они все с клювами, и все стучат мусорам поганым, братву закладывают! — недобро оскалился Султан. — Нас Черкес прислал, с конкретной предъявой!
Несмотря на молодость, в паре он держался за старшего.
— И что за предъява? — ухмыльнулся Клоп, хотя ему было не до смеха. Наступил момент, которого он боялся всю жизнь, который видел в кошмарных снах, когда просыпался с истошным животным криком…
— Черкеса ты сдал, падла ссученная. И Зему по твоей наводке замели. Сам знаешь, что за это бывает!
— За падлу ссученную ответишь, сучонок! — возмутился Клоп. — Ты что, из беспредельной хаты выскочил? Законов правилки не знаешь?! Это не я Зему, а он меня сдал с потрохами! Подставил чекистам, я из фээсбэшной хаты только откинулся, еще и трех часов не прошло! Чего вы сюда заявились? Разбор на сходняке делают!
Он постепенно повышал голос и в конце уже кричал, с надрывом, как и положено человеку, чувствующему себя на сто процентов правым. Тем более, правда стояла за ним. Во всяком случае, насчет Земы… Иногда можно выехать «на базаре», надо только играть убедительно — и в падучей биться, и пену изо рта пускать… Но разбираться с ним никто не собирался.
Митек наклонился вперед и схватил его за руки — как в клещи зажал. Султан полез за отворот куртки. Рукав косухи задрался, обнажая наколку в виде оскаленной звериной пасти. И тут же достал опасную бритву.
— Суки вы рваные! На кого работаете? За беспредел с вас еще спросят… — Клоп дернулся, пытаясь освободиться, но — бесполезно. Бритва нырнула ему под кадык, как будто услужливый парикмахер хотел сбрить неряшливую щетину.
И тут раздался страшный грохот. Мост содрогнулся, бетонный свод лопнул, вниз полетели камни, посыпалась цементная крошка, удушливое пыльное облако наполнило помещение.
Султан выронил бритву и с криком отскочил, Митек разжал руки и отшатнулся. Оба с ужасом уставились в потолок. И устрашающий вид разверзающихся трещин стал последним зрелищем, отведенным им в этой жизни.
Рука Лешего нырнула за спину. Топорик, намертво сжатый в побелевших пальцах, сверкнул и врезался Митьку в висок. Удар получился с оттягом. Лезвие выскочило, не застряв в кости, и это было очень важно. Продолжая движение, Леший развернулся, и летящий по окружности топор разрубил Султану переносицу. В один миг палачи и жертвы поменялись местами. Судьба умудрилась в последнее мгновение передернуть карты: внезапно вместо шестерки Лешему выпал туз! И тут же катаклизм закончился — мост устоял, наступила мертвая тишина, даже вечный гул машин исчез… В комнате будто повис густой белый туман.
Леший судорожно вдохнул пыльную взвесь и закашлялся. В потолке зияла широкая зигзагообразная трещина, из нее продолжало выползать цементное облако и сыпаться мелкая щебенка. Белая пыль густо засыпала все вокруг: ковры, телевизор, «козел», табуретки и заменяющий стол ящик. Два незваных гостя напоминали опрокинутые навзничь гипсовые статуи с деформированными лицами. Их можно было выставить в каком-нибудь музее человековедения, как наглядный пример превосходства опыта над молодостью и силой.
Подобрав топор и машинально протерев рукавом рукоятку, Леший пожевал губами и прошептал, обращаясь неизвестно к кому:
— Вот оно как, понимаешь… Опять две мокрухи… А иначе — никак…
Водка в стакане покрылась белой шапкой пыли и напоминала молочный коктейль, который Леший очень любил. Он выплеснул самую густоту, а остальное процедил сквозь зубы — выпил один, как и предлагали незваные гости. Брезгливо выплюнул комок мокрой пыли, но на зубах все равно скрипело, и он прополоскал рот водкой из бутылки. Потом жадно сделал несколько глотков. Не забирало.
Вздохнув, он склонился к телу Митька, схватил его под мышки и потащил по анфиладе импровизированных комнат — через душевую и туалет, в безымянный каменный мешок с большим прямоугольным отверстием в полу. Став на четвереньки, он осторожно выглянул вниз. В сорока метрах катил свои холодные воды Дон. Ни катеров, ни барж поблизости не видно. Леший обшарил карманы Митька, подтащил тяжелое тело ближе к дыре и с трудом столкнул в реку. Конечно, лучше бы это делать в темноте, но выбора нет… Вторым тот же путь проделал Султан — он оказался гораздо легче, и с ним было проще… Следом полетел топор.
Потом Леший вымылся под холодной водой, с трудом отполоскав волосы от бетонной пыли, и переоделся в запасные шмотки, спрятанные под коврами. Конечно, в мятых штанах, кургузом пиджаке и телогрейке он был похож на пугало, но так было всегда. Зато теперь он не бросался в глаза за километр, как мельник на базаре. Снова раздался треск, Леший услышал, как крошится бетон. Пора уходить. Раз уж случилось чудом соскочить с бритвы, глупо загибаться в заваленной норе! Он выключил «козла», телевизор, лампочку. Еще раз осмотрел свое разрушенное и оскверненное жилище, куда уже вряд ли удастся вернуться…
Леший ужом выскользнул из узко приоткрытой двери, пригибаясь, отошел на сто метров в сторону, потом по узкой тропке спустился на набережную и ввинтился в толпу зевак.
— Я как раз внизу проходил, а тут как треснет, каменюки посыпались, я как рванул…
— Бетонная плита свалилась, чуть машину в лепешку не расшибла…
— Как он вообще не обрушился…
— Еще рухнет, никуда не денется…
Люди взволнованно комментировали происходящее, с интересом разглядывая суматоху на мосту. Там ревели сиренами и мигали маячками спецмашины: милиция, пожарные, спасатели… На проспекте скопилась длинная пробка. Леший определил, что трещина прошла только в одном месте — как раз по его жилищу. Именно там просело дорожное полотно, именно оттуда выползало огромное облако пыли, которое постепенно расползалось, накрывая расположенные на набережной кафе и ресторанчики бетонным смогом и легкой паникой.
— Вон там двое упали, то ли с моста, то ли откуда-то снизу… Видно, рабочих ударом сбросило…
Леший насторожился, повернулся к рассказчику.
— Да что ты брешешь! Я тут все время стою — никто не падал!
— Чего мне брехать? Я лично видел!
— Глаза зальешь, так черта лысого увидишь! Подъехал автобус телевидения. Съемочная группа принялась хищно расставлять аппаратуру. Стервятники камеры и микрофона хотели разрушений и жертв.
— Гражданин, вы видели, как произошла катастрофа? — шустрый репортер схватил Лешего за рукав. — Подходите, мы вас в новостях покажем!
Но тот не отвечал. Он завороженно смотрел на косогор. Возле двери в его жилище собралось человек двадцать в форме и в штатском. Вспыхивали блицы фотоаппаратов. Несколько милиционеров зашли внутрь. Карусель раскручивалась серьезная…
— Гражданин, а правда, что кто-то упал в Дон? Леший стряхнул цепкую руку.
— Да фигня все это! Никто никуда не падал! Вынырнув из людской круговерти, он быстро пошел прочь. Его потряхивало, руки и ноги дрожали. Плохо промытые волосы стояли торчком. Саднила шея под кадыком, где слегка прикоснулось лезвие. Костлявая старуха в очередной раз махнула косой и промазала. Чуть зацепила, но это не считается… Где-то позади остались два жмурика, бывшие «торпеды», они плыли по течению, цеплялись за дно, оставляя за собой красноватый след. Он не оглядывался и ни о чем не жалел.
