Бехеровка на аперитив - Корецкий Данил Аркадьевич
Минуя холл, на лифте для персонала спустился в паркинг. «Мерседес» сверху запылился, воздух в салоне спертый, но это мелочи. Бомба под задницей гораздо серьезней… Осмотрел автомобиль – под днищем, под крыльями, под капотом, – ничего нет: ни «маячков», ни тротила, ни его эквивалента. Медленно выехал со стоянки, попетлял по узким улочкам – сзади никого.
Вдруг по ходу движения вижу вывеску: «Збрань» [32]. Очень кстати! Витрина с ружьями, розовощекими усатыми охотниками в камуфляже, весело пикирующими резиновыми утками и упитанными, явно довольными жизнью гипсовыми зайцами. Вы-то, дурашки, чему радуетесь? В празднике под названием «Охота» вам отведена не самая завидная роль…
Я припарковал машину, посмотрел в зеркало заднего вида – чисто. Перешёл тротуар, внимательно посмотрев вправо и влево. Глаза и интуиция, которой я за столько лет привык доверять, хоть и проверяю постоянно, твердили: все спокойно!
Колокольчик над дверью не звякнул, а приглушенно кашлянул, как будто на него надели глушитель. Внутри пахло кожзаменителем, лежалыми вещами и оружейным маслом. Изобилия покупателей не наблюдалось, а если сказать совсем точно, то я был единственным.
Продавец сидел на высоком табурете за кассой. Толстый и массивный, как пивной бочонок, с головой, вбитой в плечи, он казался гораздо старше своих лет. Чёрная майка, усыпанная перхотью, прекрасно гармонировала с сальными, до плеч, волосами. За ним, вдоль стены, стояли в ряд охотничьи двустволки, над головой висели несколько луков и арбалетов, в стеклянном прилавке ждали покупателей ножи и газовые пистолеты. В дальнем по диагонали углу под потолком было прикреплено сферическое обзорное зеркало, чтобы не украли охотничьи комбинезоны, шляпы и резиновые сапоги. В другом углу висел телевизор, на экране играли в футбол.
– Добрый день! Мне нужно что-нибудь для самообороны…
– Огнестрельное и газовое оружие только для граждан Чехии, – скучным голосом пояснил длинноволосый, уверенный, что я не наполню его кассу. – По разрешению полиции.
Я кивнул.
– Знаю. Мне что-нибудь попроще. Например, кастет.
«Бочонок» оживился.
– Антика? Или новодел?
– В смысле?
– Есть у меня пара эсэсовских…
– Нет, меня интересует самый обычный, серийный. Стальной, можно медный.
Он на удивление легко спрыгнул со стула, чем-то погремел под прилавком, вытащил наверх зеленый деревянный ящик из-под советских патронов, на треть заполненный старыми ножами, кастетами, цепями и дубинками. Потом внимательно посмотрел на меня и спрятал ящик обратно, а сам прошелся вдоль большого шкафа, ведя ладонью вдоль лакированной деревянной поверхности. Будто уловив нужную энергетическую волну, он остановился и открыл дверцу.
– Вот то, что вам подойдет, – не слишком чистая рука вытащила на свет Божий кастет с шипами, покрытый чёрным лаком и украшенный головой орлана.
– Настоящий фабричный, стопроцентная сталь. Всего триста крон! Гарантия двадцать четыре месяца, в течение семи дней можете сдать обратно без объяснения причин.
Я примерил железку – пальцы легко вошли в овальные отверстия. Сжал руку. И правда: то, что нужно. Сидел, как будто для меня отливали. Кулак сразу потяжелел и налился силой.
– А без шипов есть?
– Вы гуманист? – Продавец усмехнулся. – Без шипов нет.
– Беру. – Я положил на металлическую тарелку у кассы три купюры по сто крон.
«Бочонок» кивнул и выбил чек. А потом неожиданно сказал:
– Могу предложить одну интересную вещь…
И достал из шкафа тускло отблескивающий револьвер. С первого взгляда я не опознал ни систему, ни модель. Второй зацепился за чрезмерно узкое отверстие ствола. Похоже на «ДИМ-1»…
– Пневматика? Нет, спасибо.
Продавец покачал головой вместе с плечами.
– Не пневматика, нет. Вот…
Он высыпал на прилавок несколько миниатюрных патрончиков: как охотничьи капсюли с вытарчивающими конусами крохотных пулек. Ясно. Это «монтекристо» – маломощное огнестрельное оружие. В царской России таким баловались малолетние отпрыски состоятельных семей.
– Разрешение не требуется, а бьет резко, – пояснил продавец. – Хотите, попробуем?
Он быстро зарядил револьвер, приставил к стене несколько оружейных каталогов, отступил на три шага, прицелился и выстрелил. Негромко треснул выстрел, журналы соскользнули на пол. Два были пробиты насквозь, третий до середины.
– Видите? – Продавец залихватски сдул истекающую из дула струйку дыма. – Всего двести евро.
Конечно, это не «Ругер» или «Таурус», хотя если добавить шарик с рицином… Но, увы, у меня нет таких шариков.
– Спасибо, кастета вполне достаточно, ведь я человек мирный… И не упаковывайте, не надо.
Сунув кастет в задний карман, я вернулся в машину. Начинало смеркаться. Обстановка совершенно не ясна. Куда ехать?
Вариантов было не особенно много. Можно к Наталье Павловне Громаковой, можно к Елене Семеновне Дворяткиной, можно к бесфамильной Валерии. К Лере? К Лере? Или к Лере?
Пожалуй, поеду к Лере. Если я к ней попаду. Место-то бойкое…
Мне повезло дважды. Она была дома. И одна. Через полчаса я звонил у знакомой двери на Пушкина, 28.
– А где ты был столько времени? – изрядно опьяневшая Наталья – Елена – Валерия игриво ерошит мне мокрые волосы.
Она совершенно голая, и тяжелые груди оживают при каждом ее движении. Благородный «Макаллан» мы выпили быстро и без затей, как ординарную «Белую лошадь». И, кстати, успели прикончить полбутылки «Белой лошади» из Лериного бара. Поэтому я тоже не совсем трезв. К тому же успел спустить пар. Даже два раза. И нахожусь в умиротворенном, расслабленном состоянии, близком к нирване. И мне хочется говорить этой замечательной женщине только правду.
– В тюрьме!
– Ха-ха-ха… Нет, дружок, не заливай! Я знаю, как воняет от парня, вышедшего из тюрьмы… Аж блевать тянет!
– Откуда тебе известны такие подробности? – удивляется интеллигентный Геннадий Поленов, которого несколько шокирует Лерина вульгарность.
– Плавали, знаем!
– Тут совсем другие тюрьмы…
Она продолжает смеяться, прищурившись и нацелив в меня палец.
– Не в тюрьмах дело! Дело в тебе. Ты, дружок, совсем не из той породы! Я даже подумала, что ты из этих…
И Лера умиротворена и расслаблена, ей тоже хочется говорить такому замечательному парню, как я, чистую правду, только в отличие от меня она не знает, до каких границ это допустимо. А потому ее замечательность тает на глазах.
– Из каких «этих»?
– Из засланных. Тебя даже проверяли. Понял, дурачок? Про-ве-ря-ли!
– С чего вдруг?
– А как ты думал? Нарисовался вдруг с подходцами разными… Ладно бы просто вставить захотел – это понятно, н у, ресторан, туда-сюда… А в первый вечер три штуки евриков на игру подарить – так не бывает… Я же не Элизабет Тейлор… И потом: костюмчик, туфли, ремень, зажигалка – все крутая фирма, а ручка пластмассовая, за три копейки, из отеля! Так тоже не бывает. Вот и пришлось проверять!
Нет, это не замечательная женщина, а хищная и опасная тварь! Гадюка! Как я мог забыть? Впрочем, я ничего и не забывал. Просто притворялся. И продолжаю это делать.
– И что?
Лера придвигается вплотную и лезет рукой туда, куда лезть не следует. Во всяком случае, сейчас. Она вообще отличается ненасытностью, а сегодня форсирует события, явно опережая мои возможности. Я отстраняюсь.
– Что, что… Пока ничего. Вроде все нормально. Пока…
– Почему «пока»?
Влажные губы слюнявят мне шею.
– Сегодня – одно, завтра – другое… Так всегда. Кстати, вчера пацаны тобой интересовались. Может, что новое выплыло…
– Какие пацаны?
– Какие, какие… Обычные. У нас тут непоняток не любят… Давай, иди сюда…
Честно говоря, ее рассказ вряд ли мог выполнить роль афродизиака, скорее наоборот. Но отступать было некуда. В конце концов, важна не победа, а участие. Или его имитация.
– Так где ты был столько времени? – снова спросила она в самый неподходящий момент.
