Бехеровка на аперитив - Корецкий Данил Аркадьевич

– Ну конечно! Откуда же еще? – искренне удивился Геннадий Поленов. – В те годы я был еще юнцом, студентом Тиходонского института народного хозяйства, специальность «Экономика и финансы». Хотя какая разница, кем я был? Главное, что я умею анализировать. Дальнейшее додумать нетрудно: зонтик отправили в камеру вещественных доказательств. Оттуда его и позаимствовала «Интеллидженс Сервис». Переставила спецоружие в трость и ликвидировала бедного Одиссея. У него в ноге нашли шарик? Нет? Значит, плохо искали. Найдите – вот вам и основание для ноты протеста, дипломатического скандала и всего, чего угодно! Можно даже отыскать того болгарина-туриста, он уже наверняка освободился и с удовольствием даст показания на ненавистных англичан!

Контрразведчик вставил «ДИМ-1» в деревянный пенал, привинтил рукоятку в виде орлиной головы. Трость приняла первоначальный вид. Ян-Мирослав тщательно завернул ее в упаковочную бумагу.

– Когда меня выпустят? – спросил наивный Поленов. – Ведь я помог вам прищучить англичан?

Ян-Мирослав мрачно кивнул. Он уже потерял ко мне интерес.

– Да, помогли, спасибо. Но раз вы обычный русский турист, то ваше дело вне моей компетенции. Пусть им занимается полиция. Все-таки причастность к убийству двух человек – серьезное преступление. Соучастник наказывается мягче, чем исполнитель, но все же достаточно строго…

У меня испортилось настроение.

– Но почему вы пытаетесь превратить голливудский сюжет в судебный приговор? Какой в этом смысл для вас и вашей службы?

Контрразведчик завязал последний узел, проверил прочность шпагата, потом поднял голову и посмотрел в упор. Жесткий колючий взгляд не был взглядом брата и коллеги. Так смотрят на врагов.

– Потому что расстрел Морка и Кассема, в совокупности с этой штукой, это… – Он выразительно взвесил на руке предмет в плотной бумаге. – Это из третьего, тщательно скрытого слоя вашей деятельности. И хотя я не знаю, какую кашу вы варите, ее запах говорит о том, что это очень ядовитая каша, она не пойдет на пользу моей стране. Больше того, нанесет колоссальный вред. Поэтому будет лучше, если ближайшие три-четыре года вы проведете в тюрьме.

– Вот как…

Поленов задумался. Может, действительно так будет лучше? Нет, ему так не казалось. Да и мне тоже. Мозг работал со скоростью компьютера в блоке наведения ракеты «воздух-воздух», пущенной с «МИГа-31».

– Раз все так серьезно, я настаиваю на цивилизованном ведении следствия. Задержанный имеет право на один телефонный звонок. Но мне не предоставили такую возможность! Это существенное нарушение прав человека!

Последний аргумент бесполезен в России, но безотказно действует на любого европейца.

Ян-Мирослав пожал плечами.

– Да ради Бога. Если рискнете звонить в Центр с моего телефона, то пожалуйста…

Он протянул аппарат. Я нажал нужные кнопки. Один гудок, второй, третий, четвертый… Неужели он не возьмет трубку? Нет, взял!

– Здравствуйте, Степан Николаевич…

– Вы опять с нового номера! – Будницкий был явно мной недоволен.

– Извините, у меня чрезвычайная ситуация…

– Опять?! Что на этот раз?

Резкий контраст обостряет ощущения. Еда после голода, плотские утехи после воздержания, мир живых после морга, свобода после неволи… Как-то так вышло, что в последнее время я живу на контрастах.

Я медленно иду по Старо-Луговой улице, глубоко дышу чистым горным воздухом, любуюсь встречными женщинами, рассматриваю фасады средневековых домов. Руки свободны от наручников, вокруг нет решеток, запертых дверей, конвоиров…

Негромко шумит река и играет музыка, к Колоннаде с плоскими питьевыми кружечками в руках потянулись те, кто приехал не скрываться и не преследовать, не выполнять тайные задания и не разоблачать их, а действительно лечиться и выполнять предписания врачей. Совсем другой мир, в котором ничего не знают про изощренное убийство Вацлава и про «ДИМ-1», про работающих на британскую разведку киллеров, которые оставили трупы по всему миру и бесславно закончили свой путь в тихом курортном городке. Мир, в котором бритоголовые упыри, карикатурные и анекдотичные, вылезают из своих машин-монстров только для того, чтобы потерпеть поражение от остроумных владельцев «Запорожцев».

Шестнадцать часов, десять минут. С момента звонка Будницкому прошли неполные сутки. Час назад пришел высушенный следователь, держался он на этот раз скромно, как вобла, которая хорошо понимает, что ей никогда не стать рыбцом.

– Пан Поленов, ваши показания насчет тира полностью подтвердились, следовательно, результаты парафинового теста нашли объяснение, а поскольку иных оснований для вашего задержания не имеется, я вас освобождаю! – пробубнил он, глядя в тонкую пачку официальных бумаг и стараясь не встречаться со мной глазами.

И вот я наслаждаюсь свободой, купаюсь в ней. Могу делать что хочу: зайти в пивной ресторан, взять три пива и двести пятьдесят сливовицы… Или подсесть к этим симпатичным девушкам в кафе-мороженом, заказать им бутылку шампанского, а себе – граммов двести пятьдесят ирландского виски… Могу неторопливо прочесть афишу, а потом прямиком отправиться на концерт фортепиано со скрипкой и выпить в буфете полбутылки коньяку… Могу гулять до утра или провести ночь на дискотеке, могу взять бутылку «Джонни Уокера» и закатиться ночевать к Лере… Или вернуться в родной «Супериор», отдать в чистку костюм, выкупаться, выпить хорошенько и лечь спать, желательно с Галочкой… Хотя нет, в отеле лучше не задерживаться: свобода и бессмертие – совершенно разные вещи…

Что ж, хотя планы на вечер были еще достаточно неопределенными, одна составляющая предстоящего времяпрепровождения вырисовывалась вполне отчетливо… Поэтому я зашел в магазин, купил «Макаллан» двенадцатилетней выдержки и только потом отправился в отель.

Прямо в вестибюле я лицом к лицу столкнулся со старшей медсестрой Марией. Она изумленно всплеснула руками.

– Пан Поленов, это вы?!

– Конечно, – с непоколебимым достоинством кивнул я. – А что вас, собственно, удивляет, пани Выборнова?

– Нет… Просто…

Она смущенно поправила седые волосы.

– Просто вы до сих пор не сдали мочу!

– Извините, я исправлюсь. Немедленно!

Мария осмотрелась по сторонам. Я тоже. Вокруг было много людей, но знакомых я не видел, а остальные не обращали на меня внимания.

– Вас насовсем отпустили, пан Поленов?

– Что значит «отпустили»? Откуда? – удивился я. – Просто в целях безопасности я жил в другом отеле и помогал полиции… Меня тут никто не искал?

Мария озабоченно кивнула.

– Вчера приходили двое русских… Я как раз зашла на рецепцию и слышала, как они про вас расспрашивают…

– Гм… А как они выглядели?

– Такие… И такие…

Полненькая женщина расставила ладони на уровне плеч, потом, сузив размах, – на уровне шеи.

– И очень страшные лица, – она понизила голос. – Как у человека, который сидел у вас в тот вечер…

Я наморщил лоб.

– Разве у меня кто-то сидел? Не припоминаю… Ладно, пойду сдавать мочу!

– Пан Поленов! – тревожно сказала Мария мне в спину. Я мгновенно обернулся. – Сейчас не надо ничего сдавать, пан Поленов. Лаборатория давно закрыта. Завтра утром.

Злосчастный лифт не работал, очевидно, пули что-то повредили внутри. Да мне и неприятно было бы им пользоваться. Зато второй функционировал исправно. Я поднялся на пятый этаж, с предосторожностями зашел в номер.

После обыска его убрали, все вещи лежали на местах, что удивительно – ничего не пропало! Даже маленькая пластмассовая ампула дожидается меня на кафельном выступе санузла. Извините, пани Выборнова, но я не могу в этот раз сдать свою чистейшую, как родниковая вода, искрящуюся сексуальной энергией мочу, хотя она, конечно, существенно обогатила бы практику вашей лаборатории… Но обязуюсь, что в следующий раз, если позволят время и обстановка…

Я бросил в портфель бритву, пару белья, носки, паст у, щетку, одеколон… Собрал портплед. Осторожно прислушался, быстро выглянул в коридор. Ни анакондой, ни прочими тварями пока не пахнет…