Кровь героев - Колин Александр Зиновьевич
Вняв доброму дружескому совету, Коля решил не рисковать, захлопнул дверь и, не зная, чем бы еще заняться, произнес:
— Тогда я посплю чуток.
— Спи, — отозвался Саня, но уснуть его напарнику не пришлось. Как раз в тот момент, когда Коля начал было дремать, сидевший на водительском сиденье товарищ потряс его за плечо.
— Что еще? — недовольно встрепенулся Коля.
— Смотри.
Во двор не спеша вполз темный «москвич» и, осветив фарами плотный ряд автомобилей, выстроившихся перед заброшенным садиком, медленно проехал мимо, но через несколько минут вернулся и, найдя себе местечко, с замершим двигателем притулился с краю, ближе к выезду из двора.
Водитель и пассажир «девятки» с напряженным интересом наблюдали, как из «москвича» неторопливо выбрались двое мужчин и вальяжной походкой направились прямо к заветному подъезду. Один из этих двоих, одетый в джинсы и белую футболку, был высокого роста и довольно мощного телосложения, второй — полная противоположность своему спутнику, семенил за товарищем на ходу поправляя полы кургузого пиджачка.
Водитель «девятки» и его напарник переглянулись.
— Думаешь, менты? — спросил Коля.
— А кто же еще? — ответил товарищ. — Они на номера смотрели, когда ехали, я заметил, — произнес он и покосился в сторону стоявшей рядом «шестерки». — Ты спал, не видел, они даже притормозили, когда его тачку увидели.
— Почему это обязательно менты? — заспорил Коля, задетый намеком. — Мало ли кто это может быть.
Напарник посмотрел на него с выражением ироничной жалости.
— Я этих ребят за версту чую. Они к нему в дверь звонить пошли, сейчас вернутся, — с уверенностью сказал Саня. — Сиди, я пойду проверю.
Сказав это, он вышел из машины и двинулся к подъезду.
Нет, в богатой родословной Климова встречались, надо думать, не одни лишь неистовые берсерки, кровожадные братоубийцы, чокнутые писатели-оборотни, бойцы спецчастей, но и многоопытные партизаны и подпольщики или вовсе всякие там ниндзя японские.
Уже почти совсем дойдя до дома, Саша решил произвести проверку на предмет слежки. Всех автовладельцев Александр, живший в доме уже несколько лет, отлично знал, потому-то он и удивился, увидев рядом со своей «шестеркой», вместо старого «запорожца» заядлого рыбака и матерщинника дяди Федора неизвестную машину, в которой явно кто-то находился.
Рассмотреть, кто там, Климов не мог, несмотря на лунную ночь, с этой стороны дома было темно. Саша, сдержав нетерпение, решил подождать, и вскоре увидел, как водитель «девятки», хлопнув дверцей, направился к дереву, всего в нескольких шагах от Сашиного наблюдательного пункта.
Внешний вид этого человека Климову почему-то очень не понравился. На бандита незнакомец не походил, на члена группировки Мехметова тем более, мент или… нет, что-то подсказывало Саше, что водитель «девятки» не может быть человеком убившим Лешку Ушакова. Может, его Богдан прислал?
Как бы там ни было, подойти к своей машине Саша не решился. Прошло еще несколько минут, и не спускавший глаз с машины Климов, заметил, как приоткрылась ее правая передняя дверца. Сколько их там? Двое? Трое? Что теперь делать? А если они вообще ждут кого-нибудь другого? В час ночи? Очень смешно.
Так прошло примерно еще минут пятнадцать. Саша так и не мог выработать сколь-либо подходящий план действий. Как приостановить возможную погоню, Климов уже придумал; для этого он, углубившись в заросли деревьев, сорвал несколько зеленых яблок, один вид которых заставлял его сморщиться. Здесь все должно было сработать. Но… надо еще пробраться в машину, успеть завести двигатель и тронуться… Если в «девятке» — менты, то его «собьют на взлете», если нет… Климов решил подождать.
Не успел он поудобнее устроиться на траве, рассчитывая на длительное сидение, как на «сцене» появились новые действующие лица — водитель и пассажир «москвича».
Тарапунька и Штепсель — в последнем Климов даже со спины узнал своего «старого приятеля» Опокина — вышли из подъезда, где их встретил водитель «девятки». В тишине ночи Саша довольно хорошо слышал завязавшуюся между этими троими изумительную, по своей содержательности, беседу.
— Граждане, — начал водитель, — прошу предъявить документы, я…
— Чи-во! — навис над Саней здоровяк. — Я те щас предъявлю…
Климов покачал головой, такой тираде позавидовал бы и сам дядя Федор, место чьей машины занимала «девятка», а уж старик-то в своей речи печатных слов практически не употреблял. Однако теперь, когда расклад, так сказать, был ясен, следовало действовать, а не упиваться словесными изысками здоровяка. Климов, почти не таясь, подкрался к милицейскому «москвичу» и запихал в выхлопную трубу сразу два яблока.
— Я сотрудник Федеральной службы безопасности, лейтенант Максимов… — пролепетал Саня и сунул было руку во внутренний карман пиджака, очевидно, намереваясь подтвердить свои слова, предъявив соответствующий документ. Но здоровяк понял его действия как-то иначе, потому что не успел лейтенант достать свое служебное удостоверение, как, получив по лицу кувалдообразным кулаком опокинского спутника, отлетел на несколько метров в сторону и растянулся на асфальте. Его полет сопровождался чудесной музыкой речи здоровяка. В этот момент Климов, уже успевший переменить позицию, увидел, как правая дверца «девятки» распахнулась и оттуда вылетел второй фээсбэшник с пистолетом в вытянутых руках.
— Стоять! — завопил он истошным голосом.
Теперь время изумляться настало для Опокина и его спутника.
— Мы сотрудники милиции, — пискнул капитан, — моя фамилия Опо…
— Руки на затылок! Лицом к стене! — завопил Коля и, коротко взглянув на поднимающегося с асфальта товарища, спросил его: — Ты как?
— Нормально, — пробурчал тот, покрутив подбородком, — челюсть вроде не сломал…
Климов в это время как раз закончил «кормление» яблоками выхлопной трубы «девятки» сослуживцев Вальки Богданова. В том, что именно он послал их сюда, сомнений у Саши уже не было. Поняв, что больше пассажиров в этой машине нет (в противном случае, они тоже бы выскочили, увидев, как бьют их товарища), Саша, стараясь действовать как можно хладнокровнее, отпер «командирскую» дверцу своей «шестерки» и плюхнулся на сиденье. Увидев, как фээсбэшники обыскивают оперативников, держа наготове пистолеты и не слушая оправданий своих, уткнувшихся лицом в шершавый бетон стены пленников, Климов произнес:
— Ну, вы ребята, поболтайте пока, а я поеду. Только бы завелась. Ну, родимая! Ну, хорошая!
Фыркнул стартер, безуспешно раскручивая маховик. Такого милого, такого желанного сейчас, уютного, обнадеживающего, спасительного урчания двигателя Саша не услышал.
— Ну же, милая, ну! Ну не буду продавать тебя, не буду! — взмолился Александр. — Только заведись, родная! — Один из фээсбэшников уже мчался к белой «шестерке», второй, вручив оперативникам документы и вернув Опокину пистолет, повернулся, чтоб последовать за товарищем. — Ну, сука! Ну предательница! — В отчаянии застонал угодивший в ловушку Климов и разразился такой «пулеметной» очередью отборной матерщины, что не только дядя Федор, но и опокинский спутник позавидовал бы. — Э-ээх!!! Все пропало! — Саша инстинктивно продолжал повторять все необходимые, для того чтобы завести машину, действия. Что толку, первый фээсбэшник был уже практически рядом, за ним мчались его друг и, чуть отстав, Опокин с товарищем. «This is the end. Конец свободе…», — подумал Саша и вдруг понял, что нет для него в жизни ничего более важного, чем свобода, которая, пожалуй, дороже самой жизни. Свобода и честь. И достоинство.
Двигатель взревел, и Саша под свист протекторов, оставлявших на асфальте черные следы, рванул с места с такой скоростью, что первый фээсбэшник едва успел отскочить в сторону. «Шестерка», точно озверев, помчалась прочь со двора.
Отъехав подальше, Климов сбавил скорость, езда без прав — это еще куда ни шло, но вот без денег… Без денег с гаишником взаимовежливого разговора не получится… Саша решил пробираться, так сказать, дворами. До дома Манишкина путь не близкий. Но излишняя поспешность в данном случае вредна.
