Дино Диноев - Учитель афганского
— Кто?
— Света — моя дочь. Она должна была жить здесь!
— Нет, никого не было. Пойдем, Стасик, ты все расскажешь.
— Это будет сложно, — криво усмехнулся Стас. — Лучше вы расскажите, что у вас тут творится.
— Ты, что ничего не знаешь? — соседка сделал большие глаза. — Американцы напали на город. Тут такая стрельба была. Самолеты. Говорят, их тысячи постреляли.
— Так просто их не постреляешь. Они ушлые ребята. Да и кто бы это мог сделать?
— Милиция! Кто же еще! Говорят, что их всех убили!
— Как убили? — Стас только сейчас начал вникать в ее слова, а то занятый своим горем, американцы кинули его как ребенка, никто Свету и не думал заселять в его квартиру, она нужна была им как гарант, что он будет послушен.
Светка — заложник! Мелькнула всполошная мысль. Ожгла, затопила душу до самого дна сжигающим огнем.
— Всех убили. Там в центре одни развалины.
Стас подумал про Шипилина. Хороший парень, неужто головушку сложил.
— Что, расстроился?
— Был у меня знакомый там.
— Так может, он жив. Там списки рядом с бывшим УВД висят.
Разговор скомкали крики и возня во дворе. Когда Стас спустился, Бакстера месили четверо. Он вяло отпихивался, пытался влезть в кабину, его тащили оттуда за ноги.
Стас предостерегающе крикнул. Бандиты обернулись. Неприятные лица неопределенного возраста, бритые шишковатые черепа, довольно крупные, по идее, такие должны быть у ученых, а не у тех, кто привык арматурой орудовать.
Нападавшие не собирались прекращать избиение, тогда Стас не долго думая, въехал одному губастому в лицо прикладом. Тот рухнул как подкошенный, да неудачно, еще и на подножку головой угодил.
Трое других оставили, наконец, Бена, первый сунул руку за пазуху. Уж неизвестно, что у него там было, Стас не стал выяснять, с ходу вальнул его. Очередь выдал короткую, в 2 патрона. Первый в лоб, второй ушел уже по касательной, впиваясь в борт грузовика.
Двое мародеров кинулись наутек. Чтобы не оглядывались, Стас пальнул им под ноги. Только пятки засверкали.
— Что они хотели? — спросил он у присевшего на подножку и стонущего Бена.
— Деньги они хотели! — возмутился тот. — На нашем сейфе ни одного замка.
— Неправда. Я там все проволокой замотал. Егозой.
Это была правда. Колючку он нашел все в том же минарете. Искололся гарно, но мог бы еще сильнее, если бы не помогал себе ключом. В который раз убедился, что тот не так уж прост. И ключ, и меч в одном лице. Меч-кладенец. Он все резал как масло. Сталь, камень, бетон.
Центр города он не узнал. Хоть дома остались нетронутыми, кроме здания УВД, на месте которого высилась гора битого бетона и кирпича. Все вокруг было в следах гусениц тяжелых машин, истоптано, изломано. Пахло порохом как на поле битвы.
— Я совсем не знаю, что тут произошло, — поспешил откреститься Бен, поймав его взгляд. — И уж точно совершенно не при чем.
Вокруг развалин кучковались люди. Стас оставил машину с Беном на некотором удалении, но в зоне видимости, и подошел.
Щит с надписью «Их разыскивает милиция» уцелел, но теперь на нем были прикреплены листочки с рукописными списками. Убитые, раненые и пропавшие без вести. Люди молча толклись у стенда, тщетно надеясь узнать хоть какие-то сведения о своих близких.
Фамилию Шипилина Стас не нашел и уже собирался уходить, когда она маленькая седая женщина приколола на щит новый листок со словами «Прошу сообщить, если кто знает о судьбе Светланы Вернигор или Олега Шипилина».
Стас остановил ее.
— Вы тоже знали следователя Шипилина?
Она вцепилась в него как в свою последнюю надежду.
— Вы что-нибудь знаете про него? Света может быть с ним! Это моя племянница. Меня Ольга Сергеевна зовут. Скажите хоть что-нибудь. Она совсем еще девочка.
— К сожалению, я только что приехал и ничего не знаю. Если они ранены, они могут быть в госпитале.
В разговор встрял мужчина.
— Держи карман шире. В госпитале! Всех в Загору увезли, на базу миротворцев! Там у них тюрьма.
— Так надо туда обратиться!
— Ну, ты вообще! Так тебя и пустили. Это военная тюрьма.
— Что будет? — запричитала Ольга Сергеевна.
Глаза мужчины забегали.
— По закону военного времени.
— Сейчас же не война!
— А что же? Мир?
— Ладно тебе женщину стращать, — одернул паникера Стас, а женщину попытался наоборот успокоить. — Я съезжу в Загору.
— Та ты и съездил! — не отставал мужчина. — Трасса М5 закрыта. Повсюду блокпосты. Жителей Загоры в город обратно не впускают, не только таких чужаков как ты!
Стас послал его очень далеко, а когда тот пытался взбухнуть, сделал вид, что собирается дать ему в рыло. Разговор стал неизвестному понятен, и он счел за лучшее раствориться в толпе.
Ольга Сергеевна так до конца и не поверила ему.
— Вас же не пустят.
— А я попробую договориться, — сказал Стас. — Вначале, по-хорошему.
Вернувшись в машину, он сказал Бакстеру:
— Я еду в Загору.
— Насколько я знаю, там расквартирована 112-я мотопехотная бригада. Танки, артиллерия.
— Я же не воевать туда еду.
— Я знал, что тебя это не остановит. Но я то тут при чем? Можно, я останусь?
— Я об этом подумал.
Бен опасливо покосился на автомат за его плечами.
— Убивать тебя я не буду.
— Спасибо. В таком случае, закинь меня в Швейцарию! И денег не мешало бы.
Стас только глянул на него.
— Окей, я пошутил. Какие деньги? Но в Швейцарию ты меня закинешь?
— Гавно вопрос.
— Чего? — не понял Бен.
На этот раз портал показался им чем-то вроде натянутого через дорогу полотна. Они въехали в него, чтобы сразу выехать с другой стороны.
— Как называется этот кантон? — Бакстер крутился у дорожного указателя. — На каком языке это написано? О, это же кириллица!
— Поживешь пока здесь! — не терпящим пререкания голосом отрезал Стас. — Это в твоих интересах. Буду периодически наезжать и проверять. Не вздумай звонить. Я об этом узнаю и вернусь за тобой.
— Да понял я уже. Здесь хоть кто-нибудь живет?
— А тебе какая разница?
С легким хлопком, толкнувшим Бена на пару шагов назад, машина исчезла. Бакстер повернулся, почесал голову, изучая указатель «Идея. 2 километра» и поплелся к стоящим вдоль речушки деревянным избам.
17
По существу тюрьма на территории базы НАТО в Загоре представляла собой подземный бункер. Неглубокий, всего пару этажей. Три дня рыли котлован, месяц монтировали плиты. Еще столько же ушло на отделку. Затем все сооружение залили бетонной подушкой. И, опля. Новый Гуантанамо готов.
Поначалу в тюрьме содержали действительно ублюдков. Убийц, насильников, обычная уголовщина. Затем командиру базы генералу Тиму Макбрайту все это осточертело, и он спихнул криминальный сброд русским, в обычную тюрягу.
Сам же занялся, как он называл политическими. В большинстве своем это были болтуны, любители организовать несанкционированные митинги. А так как все митинги относились к несанкционированным, то и дураков попадалось немеряно.
Их долго не держали. Попинав для порядка, вколов слоновью дозу аминазина, выпускали в таком виде, со слюнями до колен, чтоб другим было неповадно.
Так как контингент был временный, то тюрьма большую часть времени пустовала. После штурма Алгинского УВД она забилась под завязку. Кроме непосредственных участников похватали тех, кто о произошедшем знал лишь по рассказам. В камерах сидели по тридцать человек вместо десяти. Из-за нехватки мест женщин и мужчин содержали вместе. Было несколько случаев изнасилования. Женщины клялись, что на них посягнули солдаты НАТО, но Макбрайт лучше их знал, что это проделки местных аборигенов. Как напьются, только держись. Кошку отдуют. Местный менталитет. Аборигены сидели на водке, как обитатели Гарлема на кокаине.
Казармы и административные учреждения располагались на поверхности. Трибунал находился тоже там. Поначалу арестантов таскали туда, но потом генерал приказал очистить одну из камер и перенести заседания туда.
Сидельцев пораспихали по соседним камерам. Где 30 человек, там и 35.
Сначала для осуждения и вынесения приговора требовалось до 3 — х заседаний. В тюрьме находилось 128 задержанных, из них 20 раненных, 9 при штурме,11 при задержании, требовавших ежедневного ухода, как-то смены повязок, анестезирующих уколов и лекарств. Все это налагало дополнительные не предусмотренные сметой расходы, о чем главбух не преминул напомнить генералу.
Тогда всю процедуру упростили. Теперь рассмотрение дел укладывалось в одно заседание. Процессуальные действия укладывались в читку протокола задержания, обвинительного заключения и собственно приговора. В день рассматривалось до 20 дел. Оправдательных приговоров не было. О чем может идти речь, что они были задержаны с оружием в руках. То, что они являлись сотрудниками правоохранительных органов, и ношение табельного оружия являлось их прерогативой, суд не волновало. По закону военного времени всем им полагалась сметанная казнь.
