Олег Приходько - Личный убийца
«В ЛУЧАХ «АЛЬТАИРА».
Вчера в помещении Фонда содействия предпринимательству «Альтаир», что на Старопетровском проспекте, состоялась презентация новой российской партии «Власть и порядок». Журналисты получили возможность задать вопросы председателю Б. В. Костромскому и руководителям этой перспективной организации, объединившей под своими знаменами свыше полумиллиона человек более чем в тридцати регионах. Такой стремительный рост численности сторонников «ВиП» легко объясним: программа партии предусматривает содействие демократизации общества, объявляет войну правовому беспределу. Ведь не секрет, что указы и постановления Президента и правительства нередко «тормозятся» местной исполнительной властью. Региональные комитеты партии «Власть и порядок» существуют во всех сферах деятельности — промышленности, подразделениях армии, флота и правоохранительных органах.
Заинтересованность в новой партии проявляется в ее поддержке со стороны как властных, так и коммерческих структур, представители которых присутствовали на презентации. Это и упомянутый выше депутат Госдумы Б. В. Костромской, и президент фонда «Альтаир» A.M. Ленюк, выдающиеся спортсмены Г.С. Напрасников, Н.А. Левкоева, представитель высшего командного состава МВД М.И. Глуховец, главный налоговый инспектор страны Конопахин А.Т., заместитель министра юстиции Донец А.В. и многие другие, заинтересованные в укреплении правопорядка и продвижении демократических реформ.
Нина Рудинская».
Женька перечитывал ксерокопии, сидя на кухне. Время было позднее, шел третий час ночи, но сон не приходил.
Он сунул в соковыжималку апельсин, выпил соку, потом надел тренировочный костюм и отправился на школьный стадион.
В ночные часы тихо вокруг, светит луна, дышится легко. Никто и ничто не отвлекает, да и бегать — не на табуретке сидеть: вроде что-то делаешь, чем-то занят… И думается легче.
«Алкашкой она была — это точно! — пришел Женька к выводу, мысленно возвратившись к Рудинской. — Папа и мама, видать, строго ее контролировали. Вот и отрывалась девушка вроде как по заданию редакции на всякие там фуршеты с «Клико» и «Шабли». Тут ее кузина Наташа была права: никакой глубины, никаких интересов…»
Вспомнив о Наталье Петровне Введенской, Женька невольно подумал и об ее отце, звонившем Валерии в офис накануне вечером. Этот «Чехов», желая ускорить поиск племянницы, уже совершил опрометчивый поступок, несмотря на строгий запрет самостоятельно предпринимать что бы то ни было, побывал в комбинате бытового обслуживания у себя в Новоселках и поинтересовался, не проявлял ли кто-нибудь цветную пленку «Кодак» в день исчезновения Нины. Ну конечно, ответ фотографа из ателье был отрицательным! Женька рассердился не на шутку и битый час потратил на то, чтобы вызвонить несчастного «Антона Павловича» и устроить ему раздолбон.
Завтра в Новоселки должен был отправляться Викентий. В Новоселки, в Козьминское, в Солотчу, в Рыбное…
«Надо еще людей, — подумал Женька. — Надо выдергивать ребят, пусть берут на себя оперативную работу. Просить Нежина или доставать Игоря с командой».
Игорь, Вадим и Алик были «вольными стрелками». Не совсем, конечно, вольными: Вадим работал в охране «Коммерсбанка» по схеме «сутки-трое»; бывший опер Алик преподавал в милицейской школе рукопашный (он начинал когда-то в текстильном институте у Женьки и был классным таэквондистом); что же до Игоря, то этот двадцатипятилетний бывший десантник когда-то входил в группу Каменева, но вместе с ним ушел из МУРа и теперь вроде прозябал, находясь не у дел.
Обежав вокруг стадиона десять раз (итого — десять «кэмэ»), Женька подтянулся на ржавой перекладине, проделал несколько специальных комплексов высшего мастерства таэквондо, с досадой отметив потерю былой формы, и вернулся домой.
На кухне горел свет. Заспанная Валерия в ночной рубашке просматривала копии статей Рудинской, оставленные Женькой на столе.
— Ты что не спишь? — удивился он.
— Каменев разбудил. Велел передать, что черный «БМВ», о котором ты его спрашивал, числится за независимой ассоциацией по обеспечению безопасности бизнеса и частного предпринимательства. Техпаспорт на имя некоего Григорьева Тадеуша Станиславовича. Вот, на листочке записаны данные о его водительском удостоверении, — протянула Валерия квадратную бумажку.
Женька пробежал глазами по номеру и серии, данным о техосмотре.
— Спасибо, иди ложись.
Он стянул с себя мокрую футболку, взял из шкафа бритвенный станок.
— Женя, а эта партия «Власть и порядок» — та самая, в которой состоял Богданович? — зевнув, спросила Валерия.
— Что?.. Какой Богданович?.. — на секунду задержался Женька перед тем, как войти в ванную. — А-а? Да, кажется…
Он закрылся, включил воду, но через полминуты снова вышел в прихожую:
— Постой, Валерия… Богданович?.. Ну да, именно «Власть и порядок». Думаешь, есть какая-то связь?
— Я ничего не думаю, Женя, я спать хочу, — укрылась она одеялом и, отвернувшись носом к ковру, погасила торшер.
Женька побрился, стал под горячий — насколько можно было вытерпеть, чтобы не свариться, — душ, минуты через три резко переключил воду на ледяную, затем повторил эту процедуру еще пять раз. Тело словно помолодело, кожу стало покалывать иголочками, сердце заработало в повышенном режиме — хотелось куда-то бежать, что-то делать. Обжигающий густой кофе («Горький, как моя жизнь», — шутил он по поводу такого), дорогой французский лосьон, свежее белье и легкий костюм (пиджак поверх наплечной кобуры с «Макаровым») — и вот уже можно снова бежать, искать, охотиться за пока еще миражом, вести бой с пока еще тенью.
Пожав лапу сонному Шерифу, он дошел до гаража, завел «Рено» и поехал на заправку. Нужно было поручить Валерии разузнать о партии «Власть и порядок» хотя бы из других газет, предупредить ее, что Старый Опер может выйти на связь по закрытому каналу, но он пожалел ее.
«Пусть поспит хотя бы до восьми, — решил, — потом позвоню».
Заполнив бак горючим, он доехал до агентства, позвонил на пульт сигнализации, потом набрал номер Викентия:
— Вставай, милый мой, с постели, грибы жарены поспели! — пошутил вместо приветствия. — Ты еще не выехал на Рязанщину?
— Уже на пороге, — ответил Решетников.
— Жду тебя в агентстве, Вик. Планы меняются.
На восьмые сутки Фрол успокоился: если ему до сих пор не предъявлено обвинение, значит, оно и не будет предъявлено, а держит его здесь Протопопов от собственного бессилия — за неимением доказательств. Эти восемь суток стали для него хорошей жизненной школой. Теперь он уже никогда не примет на веру россказни продажных уголовных репортеров, байки киношников и беллетристов о суровых милицейских буднях и искусных следователях. Все их искусство в том, чтобы посадить человека в каталажку и ждать, покуда он сознается. Даже в том, чего не совершал. И разгружать сизо им ни к чему: именно в таких нечеловеческих условиях подследственные и ломаются.
— Это херня, — сплюнув на грязный пол, сказал татуированный с головы до пят урка по кличке Кабан. — Вот те срок припаяют, отправят лес валить, там ты узнаешь, что такое ломка! Благодари Бога за то, что в правильную хату попал. А кинули бы в пресс-хату к сукам, там бы ты уже давно раскололся!
Урку арестовали, по его словам, четыре месяца тому и с тех пор вызывали на допрос четыре раза — по разу в месяц, да и то по каким-то косвенным делам. Всего он отсидел одиннадцать лет, побывал на зонах от Надыма до Кушки, воровские законы знал. Это стало ясно сразу: вошел, поздоровался с братвой, кинул торбу на общак, спросил, куда лечь. Вчерашний обидчик Фрола кивнул на его место, но, подойдя, Кабан оценил первоходчика (хотя по возрасту Неледин был старше Кабана на два года), швырять его на пол не стал, а попросил уступить место рядом. Коренастый крепыш, претендовавший на лидерство среди мужиков, не посмел перечить — по всему знал, с кем имеет дело.
— Чего мне колоться, — Фрол давно нарушил обет молчания и прекратил голодовку по слабости характера, — если я ничего не делал?
— Это ты следователю скажешь.
— Он не верит.
— Так ты что же, хочешь, чтобы я тебе поверил?! — возмутился Кабан. — Мент, следак ему не верит, а Кабан поверит?! Я что, по-твоему, хуже мусора?!
Камера — все тридцать шесть человек — потешались над этой старой воровской «примочкой». Хохот стоял — даже контролеры по очереди стали в «глазок» заглядывать.
После завтрака — миски мороженой капусты, разведенной кипятком, — Фрол с Кабаном отошли в сторонку покурить. Раньше ему этого никто не предлагал, а попросить он не решался.
— Мне тут адвоката нанять присоветовали, — проговорил Фрол вполголоса. — Соглашаться, нет?
