Наталья Корнилова - Золотая лихорадка
— Я смотрю, у вас на всех окнах задернутые шторы или плотно прикрытые жалюзи, Геннадий Ильич. Это очень предусмотрительно.
Бубнов посмотрел на меня и крепко сжал губы.
Было около одиннадцати вечера, когда мы вернулись в дом Геннадия Ильича. Мы — это Бубнов и я, потому что Розенталь вышел за квартал до нужного дома. Я открыла дверь и первая проскользнула в прихожую.
…Вдруг вспыхнул свет, и Геннадий Ильич, ослепленный им, прикрыл ладонью глаза.
— Добро пожаловать домой, Геннадий Ильич! — проговорил сочный мужской голос. В нем звучали жирные дребезжащие нотки, какие присутствуют в голосе толстого повара, аппетитно провозглашающего: «Кушать подано!»
И я увидала в проеме совершенно незнакомого мне мужчину. Судя по лицу Бубнова, он тоже видел этого незваного гостя в первый раз. В руке его был пистолет… нет, не традиционный киллерский пистолет марки «TTV или „беретта“. Пистолет, не снабженный глушителем, но тем не менее стреляющий совершенно бесшумно.
Это был пистолет-шприц, который заряжался ампулами и действовал только при непосредственном контакте с кожей. Но все зависело от содержимого ампулы.
Вряд ли витамин В.
Из противоположного дверного проема показался второй. Он держал более традиционное, но не менее смертоносное и куда более внушительное оружие. Пистолет-пулемет «узи».
Геннадий Ильич захлопал ресницами и попятился к двери.
Его нижняя челюсть отвисла, глаза превратились в бессмысленные оловянные плошки.
— Ну куда же вы, драгоценный, — проговорил второй, с «узи», и вскинул пистолет на уровень остекленевших от ужаса и неожиданности глаз хозяина. — Я еще не договорил. Невежливо как-то.
…Третий появился у нас за спинами — вероятно, он притаился в одежном шкафу, а теперь выполз на место действия. Этот третий — с обычным «Макаровым» — с издевательской улыбочкой ткнул мне в бок дулом, потом — что было еще более отвратительно — прихватил за талию, вероятно, полагая, что меня успокоит и облагодетельствует этот джентльменский жест.
А потом, отвратительно ухмыляясь, начал один за другим закрывать замки, защелкивать щеколды и поворачивать блокираторы входной двери. И выключил сигнализацию.
Та-ак, промелькнуло в голове, кажется, сейчас нас будут убивать. Красочно и с прибаутками. Но не думаю, что это займет много времени.
Человек с автоматическим шприцем окинул нас холодным взглядом, а потом заговорил:
— В общем, так, дорогая моя. У меня в этом маленьком пистолетике ампула б-тубокурарина. В высшей степени замечательного препарата. Впрысну тебе и Геннадию Ильичу, это тебе понравится. Расслабятся все мышцы твоего тела, включая такую занимательную, как сердечная. Думаю, объяснять такой умной девочке, как ты, что именно произойдет с тобой при остановке сердца, не надо. Компоненты этого препарата рассасываются примерно через полчаса после введения, а за это время никто делать вскрытия и тем более давать заключения не будет. Просто не успеет. Потом, на столе у патологоанатома, вас вскроют, установят причину смерти от инфаркта. Если будут исследовать очень тщательно, то установят так называемый синдром «внезапной смерти». Обычно он встречается у младенцев, но порой грешат им и взрослые. Так что не вынуждай нас вести себя грубо… мы знаем, что ты опасная дамочка, но сегодня не твой день. Это не больно.
Бубнов застонал от ужаса.
«Ну ничего, — подумала я. — Еще посмотрим, кто кого. Не думаю, что вы, господа киллеры, предусмотрели все сюрпризы и найдете управу на все имеющиеся у меня в арсенале способы самозащиты… Хотя — на каждого хорошего бойца найдется лучший. Истина в последней инстанции».
Но промедление смерти подобно. Еще несколько секунд, и нам уже не поможет редкостное искусство, преподанное мне Акирой, разве что только сам господь бог со своими ангелами, архангелами, серафимами и херувимами. Да и то в день воскрешения всех мертвых.
— Спокойно, мальчики, — сказала я. — Не будем пороть горячку. В конце концов, что это вы встречаете нас в дверях? Давайте пройдем в комнаты, поговорим, обсудим.
А что у нас тут? Шоу «О чем думает женщина», что ли? — язвительно переспросил тот, со шприцем, и отвел от меня пристальный взгляд. Я чуть попятилась и наткнулась спиной на стену. В квартире Геннадия Ильича Бубнова была одна примечательная особенность. Выключатели располагались не на уровне глаз, как в большинстве российских квартир, а, скажем так, существенно ниже. На уровне пояса. Пятясь, я загородила спиной такой выключатель. По губам человека со шприцем прозмеилась быстрая усмешка, и я, не задумываясь, выключила свет. И тут же прянула в сторону и вниз, наугад вытянув при этом руку в резком выпаде.
Не попала. Кто-то из злоумышленников выкрикнул что-то неразборчивое, кто-то с рваным хрипом закашлялся. Очевидно, били наугад с целью попасть в меня и попали в своего.
— Свет выключила! Сука!
— Да куда ты денешься… А!!
Я не стала отвечать — естественно. Я бесшумно переместилась и прянула к выходу. Мои руки скользнули по входной двери, но тотчас же я поняла, что просто не успею открыть ее. Не успею. Не смогу — на ощупь-то. Если бы я жила в этой квартире хотя бы два дня, то мне это, возможно, и удалось бы, но сейчас… нет, едва ли.
Я рванулась вперед, схватив за руку Геннадия" Ильича, и бросилась с ним к ближайшей двери, ведущей в комнаты. Как и ожидалось, я наткнулась на одного из гостей.
Вероятно, того, что был с «узи», потому что послышалась короткая сухая очередь, потом какой-то грохот, — и наконец воздух прорезал хриплый вопль:
— Не стрелять… урррроды!!!
Я с силой вытянула руку вперед и, судя по ощущениям, попала парню прямо в переносицу.
Судя по шуму, сопоставимому с грохотом от падения массивного шкафа, тому не пришлось по вкусу мое обращение.
Путь в комнаты был свободен.
Мы взбежали по лестнице, ведущей на второй уровень. Впрочем, взбежали — это громко сказано: бежала одна я, а Бубнов волочился за мной, как груженная всяким хламом волжская баржа за могучим бурлаком. Вбежав в комнату, я первым делом не зажгла свет, нет, а захлопнула дверь и, нащупав ручку, повернула блокиратор. Теперь дверь заперта.
Вдруг загорелся свет, и мы наткнулись еще на двоих: человек, заказывавший Бубнова, явно не поскупился на расходы и нанял целый взвод бравых вояк.
Впрочем, они оказались не столь уж и бравыми.
Хотя внешний вид заставлял заподозрить в них нешуточные боевые амбиции, особенно в лохматом рыжем верзиле в черной «косухе», которые носят преимущественно байкеры и металлисты-грайндкоровцы. Он сорвал с сиденья свою толстую задницу и вскинул на меня пистолет, а потом, сдержанно, но удивительно мерзко ухмыляясь, коротко, басом, произнес:
— Ррруки, падла!
— Ух, какой ты крутой, — сказала я, спокойно поднимая руки и поправляя одной из них прическу. — А где куртку такую купил? Не в секонд-хенде? А то у меня на днях один знакомый бомжик… удивительно милый человек… такую же точно сдал.
Он сдавленно пролаял матерщину и решительно шагнул к нам. Бубнов, который, несмотря на его беспомощное состояние, успел извлечь из кармана мобильник, задрожал и выронил телефон на ковер.
— Сколько же вас тут, ребята? — продолжала я. — Просто какое-то каледонское африканское сафари. Высокий класс, как говорил Авессалом Владимирович Изнуренков.
Он совершенно напрасно слушал мой бред и не следил за моей правой ногой, которой я выводила на полу вензеля. Наверное, он полагал, что я колбашу ногой от волнения, однако же дело было совершенно в ином. Я проверяла гибкость щиколотки и ступни, выверяя это для претворения в жизнь одного простенького приема. Очень простого и эффективного. Очень.
Подробнее.
Туфли, которые были на мне, являли собой не просто модную модель промышленности Италии. Русские умельцы внесли в них свои коррективы. Один такой русский умелец вделал в каблук массивный металлический наконечник, который выскакивал, стоило зафиксировать туфлю на носке и проделать несколько энергичных движений ступней. После этого оставался минимум: удачно и метко эту туфлю метнуть. Обычно она летела не хуже иного разящего холодного оружия и каблуком вонзалась точно в цель — если соблюсти предельную точность метания.
Я очаровательно улыбнулась и, приспустив туфлю на носок, резко выбросила ногу вперед. Тип напротив даже не успел понять толком, как ему не повезло. Потому что каблук… о, каблук в следующую секунду сидел в голове этого рыжего недоумка. Он не успел ничего сделать, не успел даже простонать. Каблук впился в лоб (стареем, Машенька, целила-то я в глаз) и прошил лобовую кость. Смерть наступила мгновенно.
Второй, совершенно лысый худой парень, пронзительно, по-бабьи взвизгнул и бросился на меня. Тут я, не мудрствуя лукаво, уклонилась от его первого, по-мамаевски стихийного наскока, а потом от всей души зарядила в солнечное сплетение — правой ногой.
