Сергей Самаров - Элитный спецы
– Они едут… – прерывает генерал неприятный разговор.
С другой стороны площади по коридору, оставленному оцеплением, в сторону собора двинулся кортеж машин. Едут медленно. Настолько медленно, что идущие в оцеплении охранники успевают за машинами быстрым шагом с редкими перебежками. До церкви восемьсот метров.
– Мне туда… – начальник президентской охраны передает бинокль помощнику и спускается с крыльца, чтобы присоединиться к президентскому кортежу и занять свое место среди охранников. Ему тоже побегать хочется…
ТРИНАДЦАТЬ ТРИДЦАТЬ«КамАЗ» и «Гранд Чероки» Ангела устраиваются в кустах в стороне от дороги. Остаются минуты до решительных действий, и нет смысла маскировать машины. Боевики накручивают на автоматы глушители. Все переодеваются в «камуфляж». На разведку в сторону поста отправляются втроем – Ангел, Ачилов и Захар. У Ангела в руках бинокль.
– Автоматы для вас мы не припасли… – сетует Ачилов.
– Нам с пистолетами привычнее… – сухо, с легкой усмешкой отзывается Ангел.
Он не лезет вперед, предоставляя отставному подполковнику показывать дорогу, хотя Ачилов несколько раз словно бы ненароком пытается пропустить его. Впрочем, такая проверка может считаться действенной только наполовину, если вообще может считаться проверкой – направление все равно известно, и можно предположить, куда следует идти, даже не зная окрестностей. Кроме того, Ангел их в самом деле не знает.
– Теперь осторожнее. Мы уже близко… – Ачилов все же берет команду на себя.
Ангел останавливается и поднимает бинокль, рассматривая кусты. Но ничего, естественно, не видит. Тем не менее показывает рукой:
– Там – автобус…
– Откуда? – спрашивает Казбек Ачилович. – Здесь нечего делать автобусу… Рейсовый будет только к вечеру…
– Кто-то приехал или кто-то уезжает… – равнодушно пожимает плечами Ангел. – Два или три раза был звук. Это двигатель автобуса… Я не спутаю…
Ачилов оборачивается в сторону Захара.
– Мне тоже показалось… – кивает Захар.
– Подойдем ближе…
Теперь передвигаются от куста к кусту. Ангел и Захар скользящим неслышным шагом, Ачилов слегка напряженно, долго высматривая, куда поставить ногу, и потому отстает – у него нет навыков скрытного передвижения. Ангел останавливается первым и машет рукой, призывая к тишине. Слушает и высматривает. Через несколько секунд опять делает знак рукой, подзывая отставших.
С места, занятого Ангелом, видно будку поста и площадку перед ним. Площадка асфальтирована, чтобы на ней могло остановиться несколько машин, ожидая, когда проверят документы у одной. Сейчас площадку занимает автобус, в который грузятся военнослужащие.
– Вот это ничего себе! – шепотом удивляется Ангел.
– Что?
– Это же американцы… Ничего не понимаю… Они захватили центр? – рука Ангела против воли ложится за спину на рукоятку пистолета.
– Совместные учения… Я же говорил… – объясняет Ачилов. – Вояка… Не любишь американцев?
– А кто их любит, кроме самих американцев…
Посадка заканчивается. Последним садится сухощавый немолодой офицер, но перед этим внимательно осматривает пост и даже лес, из которого за ним наблюдают. Впечатление такое, что он видит наблюдателей, хотя это, как понимает Ангел, невозможно. Со злобным кошачьим шипением закрываются дверцы автобуса…
Будка поста стоит с распахнутой дверью. Шлагбаум отсюда не видно, но от шлагбаума отходит русский солдат и прощально машет автобусу. Что-то говорит в сторону будки. Оттуда, похоже, ему отвечают.
Ангел морщится… Сработано не четко… Хотя бы в форму прапорщика одели… Солдат по возрасту уже, похоже, вышел из звания рядового. По крайней мере, на старшего лейтенанта тянет…
– Пора… – решает Ачилов, не обратив внимания на такую тонкость. Может быть, зрение подводит. – К машине… Попробуем в городе догнать американцев… Я бы с удовольствием обновил на их автобусе заводскую смазку гранатомета… У нас есть осколочные гранаты… Тоже, кстати, американцев не сильно уважаю… В этом мы с тобой равны…
* * *В это же время начинают разворачиваться активные события у реки. Здесь распоряжается полковник Согрин, в подчинение которому, кроме Пулата и Дым Дымыча Сохатого, выделили двадцать пять человек из состава «Альфы» и десяток боевых пловцов из состава спецназа ГРУ. Эти – на случай, если кто-то из террористов все же попытается уйти вплавь. Пловцы разделились на две пятерки, чтобы перекрыть речку выше по течению и ниже и обеспечить стопроцентное задержание всех террористов.
Англичане только что уехали с поста, и их заменили «альфовцы», переодетые в форму обыкновенных военнослужащих внутренних войск.
– Рапсодия, я Сохатый, – докладывает по коротковолновой связи Дым Дымыч. – Мои друзья прибыли на двух машинах. Шесть человек. Выдвигаются по маршруту шесть… Прошу освободить проход, чтоб не спотыкались…
Вся территория вокруг предполагаемого участка разделена на десять возможных вариантов подхода к тайнику и к реке. «Маршрут шесть» – наблюдается двумя «альфовцами». По команде Сохатого они сразу переходят на другие маршруты, чтобы террористы имели возможность пройти, никого не заметив.
– Рапсодия… Проход свободен…
– Я Сохатый. Все вооружены автоматами. Два автомата с глушителями… Готовы к неприятностям… Осторожничают…
– Я Рапсодия, – говорит Согрин. – Не будем портить им настроение перед приятным купанием… Не показываться…
Сам он наблюдает за событиями из норы на противоположном, крутом и заросшем густыми кустами берегу речки. Нора глубокая, удобная не только для наблюдения, но и для ведения огня. И готовилась загодя, потому отличается от обычных подобных нор, используемых спецназом ГРУ в боевых условиях. Да и в случае необходимости выскочить отсюда можно без проблем за несколько секунд, стоит только отбросить крышку, на которой устроился давно пересохший куст прибрежного тальника. Никто со стороны не подумает, что из-под обнаженного ветвистого корневища внимательно наблюдает за происходящим человек.
Группа террористов идет к берегу с зачехленными удочками. Глупость… Маскируются под рыбаков? Тогда почему автоматы держат в руках, готовые к перестрелке? Здесь Ачилов не сумел просчитать все правильно. Надо было сначала пару человек отправлять. И эта пара – с удочками. А потом уже, когда первая пара благополучно никого не увидит, можно и остальных. Наверное, задумывалось все точно так, но исполнители торопятся, значит, волнуются и комкают план…
Как бы они не скомкали что-то более важное, к чему засада не готова…
Террористы на месте. Внимательно осматриваются. Ни Согрина, ни других наблюдателей не видят и остаются довольны. Вскрывается тайник. Действуют быстро, движения отточены. Переодеваются. Одежду убирают в плотные мешки. Сами мешки продавливают, по возможности выкачивая из них воздух. Это все понятно… Террористы не хотят выглядеть смешными, бегая по Столбову с автоматами, но в плавках. И потому одежда им кажется необходимой… Но – только кажется, потому что Согрин, почему-то вспомнив Сохно, тут же решает не дать потом возможности задержанным переодеться. Какими попадут в руки, такими и будут отправлены в СИЗО… Чтобы другим неповадно было… Обсмеянный герой перестает быть героем – это старая истина…
– Рапсодия, я Пулат… Человек по лесу идет…
– Что за человек?
– С видеокамерой… Природу снимает…
– Куда идет?
– Может и на берег попасть… Его грохнут… А может, и что-то другое…
– Опережай… Отключи… Только тихо… И не отпускай…
– Понял…
Теперь террористы надевают акваланги. Пробуют воздух. Опытные. Хорошо, что воздух оставили. На проверку хватит… Остается пустяк – взгляд на часы, ласты на ноги, и к воде спиной вперед, иначе в ластах ходить сложно…
Начинается…
ТРИНАДЦАТЬ СОРОКПрезидентский кортеж медленно подъезжает к крыльцу собора. Начальник охраны президента уже там. Его обязанность – открывать дверцу президентской машины, но он этого не делает, только что-то говорит в переговорное устройство. Дверцы машин так и не открываются.
Одновременно с другой стороны площади к собору приближается шествие священников. Генералу Астахову кажется, что дым от кадил доносится даже на крыльцо научного центра, хотя расстояние не маленькое. Священники останавливаются перед парадным крыльцом, шествие разворачивается из колонны в широкую линию. Все выполняется четко, как в армии. Только после завершения «маневра разворота» и после долгих молитв пред вратами ковчег с останками святого Никодима вносят в собор. Но Владимир Васильевич следит не за этим – его больше интересует президентский кортеж и поведение паломников-террористов. Согласно регламенту, президент и его гости должны сейчас покинуть машины и зайти внутрь, чтобы присутствовать на торжественной службе. Однако дверцы машин остаются по-прежнему закрытыми. Это может быть последствием предупреждения начальника охраны, которое в состоянии отразиться на послужном списке генерала, и потому Астахов нервничает. И запрашивает своих сотрудников:
