Владимир Власов - Мономах. Снова в деле
Лицо Оськина преобразилось до неузнаваемости. В его глазах уже не было прежнего страха. Губы предательски не подрагивали, а были плотно сжаты. На щеках появился здоровый румянец. Каждое его движение было рациональным и отточенным.
— Я зацепил один из питерских компьютеров, — не отрываясь от экрана, пояснил Оськин. — Будем атаковать из него. Если засекут, то дальше этого клиента не пройдут…
Балахов украдкой посмотрел на часы и с неудовольствием спросил:
— Ты скоро?
— Подыщем еще парочку московских товарищей, потом опять на спутник, и можно начинать… — буркнул себе под нос Миша. — Один уже есть.
Вскоре отыскалась и вторая подставка.
— Теперь можно выходить на интересующий нас сервер, — с гордостью заявил Оськин и вопросительно посмотрел на майора: — Куда прикажете?
— На первый.
— ФСБ?
— Да.
— Однако же! — восторженно воскликнул Миша и вновь принялся насиловать клавиши, при этом бормоча себе под нос: — Вообще-то, я давно мечтал до него добраться, но все как-то не было повода… Просто руки чешутся взглянуть, как там выстроена защита. Все-таки самый крутой сервер страны… Насколько я знаю, санкционированный доступ к нему имеют всего три человека. Формально. А фактически — один…
— Меньше слов! — осек Балахов.
Однако Миша и ухом не повел.
— Знаете, что самое трудное в этой ситуации? — не то у майора, не то у себя спросил он.
Балахов промолчал.
— Удержаться на этом сервере, — ничуть не смутившись, продолжил Миша. — Там исключительная страховочная система и не одна. Если проникает кто-то чужой, система автоматически меняет код.
— И что это значит?
Оськин с сочувствием посмотрел на майора.
— Это значит, что я попытаюсь удержаться на сервере минут пять. Большего пообещать не могу.
То есть реально мы можем рассчитывать только на один сайт.
— Послушай, Миша, — на этот раз с раздражением проговорил Балахов, — меня меньше всего интересуют все эти тонкости. Мне нужна информация. Остальное — твои проблемы. Ты понял?
— Понял. — Оськин грустно вздохнул и молча продолжил наступление на главную скарбницу ФСБ.
Молчание длилось минут десять.
— Есть! — наконец воскликнул Оськин. — Теперь сайт.
Балахов назвал интересующий его сайт. Сказанное майором заставило Мишу вздрогнуть.
— Что-то не так? — Балахов испытующе посмотрел на компьютерщика.
Лицо Оськина было мертвенно бледным.
— Но это же ядерный арсенал… — заикаясь, пробормотал он.
— Верно, — подтвердил майор и недовольно нахмурил брови. — Давай, работай. Твоя задача — скачать код и уничтожить этот сайт. Ты все понял?
Несколько секунд Миша судорожно соображал, чем может окончиться для него эта акция.
— Мое дело маленькое… — наконец сдался он, сгорбился над компьютером и застучал по клавишам.
Через три минуты он сдавленно ойкнул.
— Неприятности? — насторожился Балахов.
— Да, — виновато произнес Миша.
Его движения стали суетливыми, а на лбу выступили капельки пота.
— Ты успел скачать код? — потребовал ответа майор.
— Да, — кивнул Оськин, не отрываясь от экрана. — С этим все в порядке. Дело в другом. С самого начала включилась какая-то хреновина, которая фиксирует каждое мое действие. Кажется, я нашел ее, но, похоже, слишком поздно. Я не успею полностью вывести ее из строя…
— Все, выходи, — сухо скомандовал Балахов. — Иначе нас запеленгуют.
— Еще минуту, — взмолился Миша.
— Нет.
Оськин сделал последнюю проходку по клавишам и устало откинулся на спинку сиденья.
Балахов взял с его колен компьютер, достал блокнот и переписал высвечивавшийся на экране ряд цифр.
— Отличная работа! — похвалил он и выключил компьютер. — Надеюсь, нас не успели засечь.
— Для этого им нужно было еще несколько минут, — без всякого оптимизма пояснил Миша и впервые в жизни выругался. Правда, весьма примитивно и неумело.
Но о том, что действительно творилось в его душе, он не рискнул заговорить с майором, наивно полагая, что все обойдется.
Тем временем Балахов уверенным движением снял машину с тормоза и, нажав на педаль газа, направил автомобиль вперед, в глубину леса. Он торжествовал. Наконец-то шифр стал его, и только его собственностью. Казалось, теперь уже ничто не может помешать осуществлению его плана. Внезапно мысли потекли в другом направлении.
Балахов подумал о Мише и о том, что пора ставить последнюю точку в этой ночной эпопее.
Майор старался держаться как можно спокойнее, чтобы не встревожить Оськина раньше времени. Он знал, почему Миша так нервничает. Оськин ошибся и, похоже, сам понимал, что ошибся серьезно. Он успел блокировать записывающее устройство, прежде чем стер код. Но все, что было им сделано до этого момента, осталось в руках чекистов. Следовательно, там, в экспертном отделе, могли с точностью восстановить события и просчитать Мишу. Просчитать по стилю. Ведь еще четыре года назад его почерк тщательно изучала группа профессионалов…
Прежде о подобных операциях Миша предпочитал молчать. И это было оправдано. Балахов был его негласным командиром и как мог ограждал ценного компьютерщика от малейших неприятностей. Но теперь майору вряд ли удалось бы «прикрыть» Мишу. Балахов знал Оськина как облупленного и поэтому не сомневался, что на первом же допросе Миша сдаст его с потрохами. А это значит, что отныне Оськина следовало рассматривать как потенциальную угрозу. Такое положение вещей совершенно не устраивало Балахова. Но он не спешил поставить последнюю точку, поскольку прокол Оськина ничего уже не менял в загодя отработанном плане. Ведь этот выезд за город был не случайным. После взлома сервера Миша должен был исчезнуть. Исчезнуть, как и положено — без лишнего шума, в строго запланированное время и в конкретном месте. В заключительной стадии операции Балахов уже не нуждался в нем…
— Куда мы едем? — с тревогой спросил Миша, почувствовав, как еще не осознанный страх заполняет его душу.
— Еще километра три, и выедем на приличную дорогу. По ней до Новокольского, потом на Волоколамское и домой, — искренне признался Балахов и ободряюще усмехнулся: — Считай, совершили круг почета…
Однако Миша уже был не в состоянии оценить шутку майора. Предательски задрожали коленки. Он хотел еще кое-что уточнить, но язык стал как каменный.
Минута-другая, и машина выскочила на асфальтированную дорогу. Балахов сильнее сжал руль и прибавил скорости. Когда справа пронесся дорожный знак, указывающий, что впереди мост, Оськину и вовсе стало не по себе.
«Наверное, укачало…» — решил он, вспомнив, что всегда чувствовал себя неважно в душных, переполненных автобусах.
Неожиданно майор резко сбросил скорость, а на самой середине моста нажал на тормоз. Все это произошло настолько неожиданно для Оськина, что тот едва не перелетел через спинку переднего сиденья.
— Что… Что случилось? — растерянно завопил он и суетливо принялся вертеть головой по сторонам.
— Ничего, — холодно ответил Балахов и кивнул на дверцу. — Выйди, проветрись.
Миша еще больше растерялся.
— Зачем?
— Плохо выглядишь. — На лице майора появилась едва уловимая усмешка. — Свежий воздух пойдет тебе на пользу.
Не зная, что и думать, Оськин внимательно посмотрел Балахову в глаза.
— А разве мы не спешим?
Майор ничего не ответил. Не выдержав, Миша отвел взгляд и, открыв дверцу, выбрался из салона.
— Темень-то какая… — не удержался он от комментария. — И ни одной живой души…
Затем оглянулся на оставшегося в машине Балахова. Поняв, что тот не собирается вылезать, Миша не спеша подошел к ограждению и, упершись в него двумя руками, уставился в темноту.
— Представляешь, — не оборачиваясь проговорил он, — в последний раз я гулял по ночной Москве лет эдак десять назад…
— Бывает… — глухо отозвался майор.
Миша осторожно перегнулся через поручень, посмотрел вниз и присвистнул от удивления:
— Никогда бы не подумал, что здесь может быть такое течение…
Однако Балахов его уже не слушал. Стараясь как можно меньше шуметь, он открыл бардачок и достал из него пистолет. Затем нащупал глушитель. Пока Миша распинался о царящем вокруг безмолвии, мраке и некоем Ходасевиче, Балахов старательно накручивал на ствол глушитель.
Неожиданно Миша оглянулся и, заметив в руке у майора пистолет, вдруг как-то неестественно съежился и едва слышно пробормотал:
— Что это вы собираетесь делать?
Вместо ответа Балахов выбрался из машины и решительно двинулся на Мишу.
— За что? — Догадавшись о намерениях майора, Оськин, как загнанный зверь, прижался к поручням.
Балахов грустно улыбнулся и сухо проговорил:
