Олег Вихлянцев - Стукач
– Для чего? – насторожился Серегин. Ему как раз не давал покоя этот вопрос.
Соленый на секунду замолк, словно размышляя, говорить ему дальше или не стоит. Наморщив лоб, он потер указательным пальцем подбородок, пожевал плотно сжатыми губами и наконец произнес:
– Камни есть… Толкнуть бы…
– Что за камни? – поинтересовался Бизон с безразличным видом, внутренне встрепенувшись. Волнение Соленого передалось и ему.
– Брюлики. «Мокрые». История давняя, долго рассказывать. Не пытай. Знаю, что должны немалых денег стоить, да ведь ни черта в этом не разбираюсь! А у тебя, знаю, люди надежные есть, специалисты…
– Да уж, – выдохнул Бизон. – Иметь камни мало. Надо знать им точную цену. Но и этого недостаточно. Гораздо сложнее их реализовать и при этом не спалиться. А таких возможностей, насколько я понял, у тебя в Ленинграде нет…
– У меня здесь нет вообще никаких возможностей, – честно признался Соленый.
«Вот и чудно!» – подумал Бизон. А вслух произнес другое:
– Это плохо. Но поправимо. Покажь, камушки-то.
…Рассматривая бриллианты, которые Солонов привез с собой, Игорь Иванович безошибочно определил, что даже самые неприметные из них, если такое выражение здесь уместно, имеют весьма и весьма высокую цену. А тот, что был крупнее других, совершенно потрясал. Стоимость его казалась Бизону астрономической. Тут он не смог бы в более или менее приемлемых пределах определить сумму. Действительно, нужен был специалист высокого класса. Таковой среди знакомых Серегина имелся.
– Я познакомлю тебя с человеком, – наконец ответил он Соленому. – Сегодня же поедешь к нему и покажешь камни. Он даст тебе самые профессиональные рекомендации и по достоинству оценит каждый из этих бриллиантов.
– Спасибо, брат! – искренне вырвалось из груди Соленого.
– Но ты уши там особо не развешивай. Осмотрись по сторонам. Я хочу, чтобы ты хорошенько ознакомился с квартирой. И постарайся произвести на моего знакомого самое хорошее впечатление. Уразумел?
…Вечером того же дня Краманский-Горлов важно расхаживал по идеально отполированному паркету в своем кабинете и читал Киму и Соленому лекцию на тему «Бриллианты, их свойства и применение».
– Крупные камни, друзья мои, очень редки! – вещал Лев Исаакович, рассматривая на свет бриллиант размером с голубиное яйцо, принесенный Соленым. – Находка их всегда вызывает огромнейший интерес у специалистов. Такие камни почти всегда становятся достоянием истории. И дело не только в уникальных размерах. Еще Гарри Смит заметил: «Их стоимость такова, что они имеют гораздо большее значение, чем просто украшения. Это сгустки великого могущества и потенциальный источник благ и бедствий…»
От этих слов у Соленого перехватило дыхание. Ким оставался по-восточному невозмутимым: на его каменном лице не читалось совершенно никаких эмоций. А Краманский-Горлов продолжал:
– В копях Голконды, например – это в Южной Индии, – был найден алмаз, которому дали название «Кох-и-Нур». Весил он восемьсот карат. Его история известна с тех пор, как он попал в руки династии Великих Моголов в 1304 году. И оставался в Дели у императора династии до 1739 года. В тот год персидский шах Надир завоевал северо-западную часть Индии и увез алмаз в Персию. Во время смуты 1747 года персидское государство распалось, и алмаз присвоил афганец Ахмад Абдали. Он же создал свое государство со столицей Кандахар. Мы произносим – Кандагар. А уже его наследник – Тимур – перевел столицу в Кабул и забрал камень с собой… Да! – вдруг опомнился Краманский-Горлов. – Вы же не за этим ко мне пришли. Что сказать вам об этом экспонате?..
Тут и Соленый пришел в себя, вспомнив наказ Бизона присмотреться к жилищу коллекционера. Цепким взглядом он «сфотографировал» обстановку и расположение смежных с кабинетом комнат, оценил окна с крепкими решетками и сигнализацией. При выходе из квартиры рассчитывал пополнить свои наблюдения. Супругу Льва Исааковича Данил не видел и поначалу решил, что тот проживает здесь один. Для чего Бизону понадобилось давать ему такое задание, оставалось пока загадкой.
– Вообще на десятки тысяч камней редко приходится алмаз массой свыше двадцати карат. Этот, скорее всего, принадлежит к якутским месторождениям. Я бы даже сказал, что обнаружен он мог быть где-то в середине шестидесятых годов. Явно – мелкозернистый. С небольшими вкраплениями графита… – Лёв Исаакович заметил, как потускнел взгляд Соленого. – Но вам ведь не это от меня надо! – спохватился он. – Сказать вам, сколько может стоить этот образец… Сложная задача. «Черный» рынок значительно отличается от государственного. Вы ведь не собираетесь нести сей сокровищный материал в госказну? – Тут коллекционер усмехнулся. – А из-под полы – простите мне такое выражение – вам за него заплатят не более полутора миллионов…
– Рублей?! – ошалел от такой неимоверной суммы Соленый.
– Долларов, друзья мои, – как ни в чем не бывало ответил Краманский-Горлов и вернул камень Данилу.
Тут уж и корейца проняло. Он быстро взглянул на камень, кольнул взглядом Соленого. И – не удержался – глубоко и порывисто задышал, отерев со лба моментально проступивший пот.
– Вы владеете экземпляром, скромно говоря, уникальным…
Вернувшись к Бизону, Соленый рассказал ему о результатах визита. Серегин внимательно выслушал его, задал еще несколько вопросов, а затем сказал, обращаясь к Солонову и Киму одновременно:
– Я так понимаю, что теперь вы оба в этом деле?
Те согласно кивнули.
– Сами вы камень не продадите. Порюхаетесь – «вышки» не миновать. Это и ежу понятно. Я помогу вам. Но сначала и вы окажете мне небольшую услугу…
* * *
Иннокентий Всеволодович Монахов сидел в каминном зале на тарховской даче Бизона, нехотя внимая рассказу Игоря Ивановича. И все никак не мог взять в толк, к чему старик завел этот разговор. Заходил он издалека, и это было понятно. Но вот куда именно его несло и что за всем этим последует?
– Трудные времена настали, – говорил Бизон. – Мы вон вынуждены мента в долю брать. А потому что все сплошь и рядом так делают! – вдруг зло выкрикнул он, но тут же сбавил обороты. – И никуда не денешься. Кормушка одна, а голодных ртов много. Того и гляди сам без куска хлеба останешься. Согласен ты со мной?
Монахов наконец-то врубился, куда клонит Бизон, а потому согласно кивнул.
– Завтра утром выдвигаемся на перешеек, – продолжил Бизон, – пора ставить точку в этом деле. А то загостились больно наши друзья, – с недоброй ухмылкой проговорил Бизон. Конечно, он имел в виду корейца и Соленого.
Перекачав безналичные деньги из Ташкента в Ленинград, стянув сюда же всю свою наличность, они теперь становились лишними. Так было задумано с самого начала. Все материальные средства были во власти Бизона. Свободный доступ он имел и к банковскому сейфу, о котором попросил его Соленый. Игорь Иванович без труда выяснил у самого Данила, что в сейфе тот упрятал невесть откуда взявшиеся у него бриллианты. Камни стоили немалых денег. И все же они не привлекли бы особого внимания Бизона, ворочавшего к тому времени куда более серьезными суммами, если бы не один из них. Тот, несомненно, был бесценен. Игорь Иванович не терзал себя догадками, откуда у Данила могло взяться такое богатство. Важна была конечная цель – навсегда избавиться от Соленого. А заодно и от корейца. Но сначала использовать их по полной схеме, а там – повод найдется…
– Где, кстати, наши гости? – задал вопрос Монахов.
– По делам уехали…
– Что за дела? – насторожился Монахов.
– Тайна сия велика есть…
* * *
Супруга Льва Исааковича Краманского-Горлова, Мира Иосифовна, один за другим разблокировала сейфовские замки на бронированной двери и ступила на лестничную площадку с полным ведром в руке. Хитроумные запоры на дверях были особой гордостью мужа. Мастер, который их устанавливал, гарантировал исключительную надежность. Чтобы их открыть или закрыть, нужны как минимум четыре минуты. Сам же Лёв Исаакович неуклонно требовал, чтобы дверь запиралась не на пружинные защелки, а полностью на все замки. В присутствии хозяина или его супруги лишь сигнализация могла быть отключена. Да и то на ночь, после одиннадцати вечера, ее включали – от греха подальше.
Мусоропровод располагался на пол-этажа ниже их квартиры. Всего двенадцать ступеней лестничного марша. Но пройти их она так и не успела.
Двое мужчин шагнули к ней из темноты. Один придержал рукой дверь – чтобы не захлопнулась, а другой, зажав ей ладонью рот, изо всех сил ударил кулаком в солнечное сплетение. Она тут же потеряла сознание. Мужчины вволокли ее тело обратно в квартиру. Не забыли прихватить и мусорное ведро.
Лев Исаакович в это время как раз выходил из кухни, держа в руке чашку с кофе. От неожиданности он разжал пальцы, и чашка полетела на пол, разбившись вдребезги. Кофе расплескался по паркету темной ароматной кляксой.
