Это моя земля! - Громов Борис

На выстрел из-за угла выскочила, с пистолетами наготове, «щитовая троица». Они, похоже, как из торговых павильонов вышли, так сразу у входа и встали. И «зоопарк» этот не видели. А увидев – впечатлились. Правда, высказался вслух только Белоусов. Оно и понятно, самый молодой, горячий. Остальные – поопытнее и посдержаннее: Винокуров скривился и под ноги сплюнул, Уржуйцев прищурился этак… недобро. Не хотел бы я оказаться в шкуре бандита, который первым на Сашкином пути окажется. Да и пятым – тоже. Ничего приятного такой взгляд им не предвещает.

– Что думаете? – на правах самого старшего по возрасту и самого опытного смотрит на нас Игорь.

– А что тут думать? – вздыхает Солоха. – Шестой Град задачу уже поставил – чистить. Вот чистить и будем.

– Ладно, – легонько хлопаю по плечу напарника, – вы тут… займитесь. А я пойду, продышусь чутка. Грудина ноет – спасу нет.

Андрей, снимающий с предохранителя свой ПМ, только головой согласно мотнул. Шуруй, мол, «ранетый», без тебя управимся.

Сопровождаемый частыми хлопками пистолетных выстрелов, отхожу от воняющего ацетоном и гнилью «вольера» на плотно заставленную машинами асфальтированную площадку. Летом на этом довольно большом «пятаке» стоят временные сборные лотки овощных и фруктовых рядов. Но март для таких торговых точек и раньше был малость «не сезон», а уж теперь – и подавно. И сейчас большая часть площадки занята машинами, а меньшая – согнанной в плотную массу и усаженной на карачки толпой пленных.

Стоянка, к слову, впечатляющая. Сплошные дорогие иностранные внедорожники. «Роверы», «крузеры», «туареги», «экстрейлы» и прочие «инфинити» Эф-Икс и Кью-Икс. Почти новые, сверкающие хромом дисков, радиаторных решеток, кенгурятников и не успевшей потускнеть краской. Этакая автомобильная «ярмарка тщеславия» с поправкой на азиатский и кавказский менталитет. Вот только терзают меня почему-то смутные сомнения по поводу того, что настоящие хозяева этих красавцев сейчас с понурыми рожами и сложенными на затылках ладонями в паре десятков метров от меня отираются. Нет, у некоторых из них вполне могли быть подобные машины. Хурма, гранаты и персики в не избалованном южными фруктами Подмосковье – товар с советских времен более чем выгодный. Но не у всех же! Вон, в самом первом ряду сидит, глазами больной собаки на меня смотрит, сопливый, лет восемнадцати, шкет золотушный. Тощий как жердь, руки все в не сошедших толком цыпках от постоянного барахтанья в воде… На автомойке, похоже, трудился. Как и сосед его, такой же сопляк, с козлиной бороденкой в четыре волосинки. Да откуда у них может взяться тот же «Хаммер» или «Рэнглер»? Их «потолок» – в меру ржавая и с в хлам убитым движком преклонного возраста «восьмерка», рубероидом затонированная и кое-как на «гараж-сервисе» какого-нибудь дальнего родственника восстановленная. Одна на двоих. А тут – «Рав-4» или «паджеро»… Ну да, уже поверил! Опять же тот факт, что у некоторых машин нет лобового стекла, или дверь водительская заменена на другую, еще даже не перекрашенную под цвет остального кузова, или все же дверь «родная», но вся в характерных пятнах автошпатлевки, будто (хотя какое, в баню, «будто»! так и есть) кто-то пулевые пробоины замазывал, – тоже в пользу моих подозрений говорит… В общем, сколько народу из-за этих машин полегло – представлять не хочется. Спасшегося народу, вырвавшегося из лап и зубов оживших мертвецов. И все потому, что вот этому золотушному, получившему в свои корявые лапки автомат, очень хотелось машину. Такую, на которую еще месяц-два назад у него денег никак не нашлось бы. Ур-р-роды, сука! Твари жадные и безжалостные!

Оп-па!!! А вот этот черный «задранный» «Ленд Крузер» на внедорожной резине «Данлоп» я отлично знаю! И номера эти, и наклейки, на разных аутдорных покатушках хозяином полученные, тоже знаю. И вот эту пристроенную с правой стороны багажника лопату с ярко-оранжевой ручкой. Пару раз я ее у соседа одалживал и свой «Форд» ею из-под сугробов откапывал, пока себе такую же не приобрел. Значит – не вырвался-таки мой сосед… Ах вы ж гниды!

– Где хозяин этой машины? – подойдя к пленным, указываю на «Тойоту».

Те переглядываются, но молчат.

– Считаю до трех! И «два» – уже было!!!

– Э-э-э, камандир, мой мащина, – слегка привстает один из пленных, явно пока не сообразивший, к чему это я вообще интересуюсь.

– Я не об этом спросил, – внутри меня начинает клокотать что-то очень недоброе. – Я спросил – где ее хозяин?!

Вот теперь до «загорелого», похоже, дошло. Аж физиономия побледнела и глаза забегали.

– Э-э-э…

– Где?!!

ДАНГ!

Ответить перепуганный кавказец не успел – рухнул навзничь, забрызгав содержимым своего черепа сразу двух соседей. Вокруг тела мгновенно образовалось пустое пространство.

– Чего ты к нему пристал, Грошев? – Тихо подошедший к нам со спины подполковник Скворцов убирает свой АПС в набедренную кобуру. – Давно вранья и лепета бессвязного не слышал?

С меня, скорее всего, сейчас аллегорическое изображение Изумления рисовать можно. Разве что нижняя челюсть по мыскам берец с клацаньем не ударила.

– А-а, Георгий Палыч…

– Что «Георгий Палыч»? – недобро, совсем как Сашка Уржуйцев всего несколько минут назад, щурится заместитель командира Отряда. – Ты со стороны пустыря сюда добирался?

Оторопело, все еще находясь под впечатлением от произошедшего, киваю вместо ответа.

– А моя группа – через детский дом, – хмурый Скворцов неопределенно машет рукой себе за спину. Примерно там, всего в паре сотен метров от рынка, находится, а вернее – находился едва ли не единственный на всю Россию интернат для слепоглухих детей… В голове будто выключатель щелкает, и все встает на места: и недобрый тусклый взгляд Скворцова, и его совершенно неожиданный для меня поступок. Детский дом, полный совершенно беззащитных и практически беспомощных детей. Что там может устроить какой-нибудь отмороженный, да при этом пьяный или «вмазанный» ублюдок? Да практически что угодно. На что его больной фантазии хватит. А фантазия у многих из них богатая. Что-то сам видел, что-то – на трофейных видеокассетах или, в сильно купированном виде, по телевизору. На что же пришлось там сегодня поглядеть Скворцову, уж если даже этого порой излишне, прямо-таки преувеличенно правильного мужика так торкнуло? И представлять не хочу!

– Тащ полко…

– Ты, Борис, иди, иди. – Из-за торгового ангара выходят бойцы, что были в одной с Палычем группе. – Мы уж тут сами как-нибудь, у нас тут добровольцев – навалом.

В толпе пленных, явно расслышавших наш короткий диалог, поднимается пока тихий, но полный смертной тоски вой.

– Тащ полковник, – решаюсь все же спросить я, – тут же не только мужики, но и бабы их, и даже дети… С ними-то как?

– А чего с ними? – как-то даже благожелательно переспрашивает Скворцов. – Ничего с ними, мы ж не звери. Ворота – вон там. Пусть катятся на все четыре… Правда, машин лишних у нас нет, так что – пешочком, пешочком…

Круто! Интересно, когда отсюда вывезут всех освобожденных пленников и все мало-мальски ценное имущество, сколько секунд продержатся против пока еще опасающихся приближаться к рынку зомби семьи этих самых бандитов? Почему секунд? Да потому что на минуты счет точно не пойдет. Уверен.

С другой стороны… «Дань за двенадцать лет» в Осинниках, «вольер» с мертвецами и кости тех, кого им заживо скормили тут, на рынке… Интернат, который я, слава богу, не видел, но на который, по лицам вижу, нагляделись парни из скворцовской группы… «Да воздастся каждому по делам его». Не нами и не сегодня фраза придумана, но актуальности с тех пор она так и не потеряла.

Нет, пожалуй, пойду я отсюда. Думаю, они тут, на самом деле, разберутся. Настрой у всех – примерно такой же, как у меня на Садовом был, когда я «оборотней в погонах» вешал. А вот у меня сейчас того настроя нет. А значит – без меня справятся.

Снова подхожу к «щитовому трио», которое, вернувшись к своему «инвентарю», продолжило перекур, и легонько тормошу стоящего спиной ко мне Уржуйцева.