Валерий Горшков - Черная метка
На поводке он вел мускулистого, криволапого питбультерьера с торчащими на голове острыми ушами.
Сделав несколько шагов по направлению к Толику, мужчина наклонился к псине, отцепил карабин поводка от кожаного ошейника-удавки, приобнял питбуля за шею и что-то тихо прошептал, склонившись над самым ухом и указав на топчущегося перед урчащим автомобилем с щеткой в руке милиционера.
Услышав давно отработанную на тренировках и на практике команду «убей», пес принял боевую стойку, его сильное, словно вылитое из упругой резины, бугристое тело резко напряглось, прямой хвост опустился вниз, а в узких глазах-щелочках, впившихся в объект предстоящей атаки, появился холодный блеск...
Резко выпрямившись, мужчина в шарфе широким решительным жестом толкнул питбуля вперед, отпустив ошейник, и четвероногий убийца, словно разжавшаяся пружина, не проронив ни звука, метнулся к своей ничего не подозревающей жертве.
Приближение смертельной опасности закаленный жизнью и ментовской работой опер Бакула почувствовал спиной, интуитивно, и лишь затем, мгновение спустя, уже отчетливо услышал скрип снега, характерный шорох приближающегося на максимальной скорости животного и увидел его нечеткое отражение в тонированном стекле своей «шестерки».
Реакция старлея опередила ход его мысли, а правая рука, разжав пальцы и выронив на капот машины щетку, метнулась за отворот куртки, к кобуре с пистолетом.
Когда пес, широко раскрыв клыкастую пасть с острыми, как ножи, и крепкими, как у акулы, зубами, в последний раз оттолкнулся от холодной наледи на асфальте и прыгнул, метя в шею жертвы, Толик уже успел выхватить табельный «макаров» и, выбросив его перед собой, развернуться лицом к питбулю.
Он не успел сделать только одного — снять оружие с предохранителя.
Железные челюсти питбультерьера сомкнулись на горле лейтенанта. Тихо хрустнул перекушенный кадык, и длинные, слегка загнутые внутрь желтоватые зубы мягко и глубоко вошли в податливые мышцы, добравшись до шейных позвонков.
Лихорадочно дергающаяся из стороны в сторону, рвущая живые ткани и сухожилия, тупорылая морда пса стремительно покрылась кровью, брызнувшей сразу из десятка ран, и спустя несколько секунд стала напоминать кровавую маску, с блестящими, застывшими в одной точке глазами...
Выронивший пистолет Толик Бакула не успел проронить ни слова, только сдавленно прохрипел. Его тело конвульсивно подрагивало, руки автоматически, изо всех сил, до белизны в костяшках, сдавили башку вцепившегося в горло пса, раскалывая ее, как орех.
Потом опер медленно сполз вниз и застыл, прислонившись спиной к задней дверце гудящих прогревшимся движком «Жигулей».
Питбуль-убийца, перестав мотать башкой, как жернов, повис на шее умирающего Бакулы, намертво сжав челюсти. Силы покидали собаку так же стремительно, как и только что убитую ей жертву.
Человек в шарфе и натянутой на глаза шапочке, торопливо оглядевшись по сторонам, пружинистой походкой приблизился к залитому свежей кровью месту смертельной схватки, нагнулся, умело пошарил руками по одежде оперативника, извлек бумажник, раскрыл, убедился, что аккуратно вложенные в уголок из прозрачной пленки искомые негативы находятся внутри, спрятал бумажник к себе в карман, выпрямился и, смерив полным глубочайшего сочувствия взглядом умирающего белого питбуля, развернулся и торопливо побежал к проходу между домами, где его уже поджидал черный «БМВ» с сидящим за рулем подельником.
— Ну как, нашел? — глухим голосом осведомился водила, когда человек в шарфе запрыгнул на заднее сиденье и автомобиль, вылетев на дорогу, увеличил скорость до ста километров в час.
— У меня проколов не бывает, — небрежно отозвался хозяин пса, тщательно вытирая перепачканные в теплой крови ладони чистым носовым платком. — Рэмбо жаль, он был у меня самым лучшим... — буркнул кинолог, тяжело вздыхая и выбрасывая скомканный, в пятнах, платок в приспущенное стекло двери.
— На мой взгляд, нет такой собаки, которая стоит двадцать тысяч долларов! — ухмыльнулся грузный тридцатилетний брюнет с усиками над верхней губой, редким хвостом на затылке и с солнечными очками-хамелеонами на мясистом носу, послушно притормаживая перед светофором у перекрестка. — У тебя их целая свора. Ничего, воспитаешь еще!..
— Что ты понимаешь, профан! — сквозь зубы процедил хозяин пса, закуривая сигарету и безразлично поглядывая в матово-черное стекло. — Если бы не крайние обстоятельства, не допускающие возможности срыва, я бы Рэмбо даже из вольера не вывел!
— Ладно, успокойся, Семеныч, незаменимых в нашем деле нет — ни людей, ни собак, так что ништяк... — пробурчал примирительно водила. — Шеф будет доволен, а это — главное. — Сняв одну руку с руля, амбал пробежал пальцами по кнопкам укрепленного на торпеде мобильного телефона с системой бесконтактной связи «хэнд-фри», дождался, когда после нескольких гудков на том конце снимут трубку, и сообщил: — Все в порядке, командир. Негативы у нас.
— А лейтенант? — прозвучал с той стороны грудной бас подполковника Трегубова.
— Опер и собака мертвы, — равнодушно сказал обладатель сцепленного резинкой хвоста. — Рэмбо пал смертью храбрых... Семеныч, бедный, весь испереживался, лица на нем нет! — с подначкой добавил водила.
— Через двадцать минут негативы должны быть в банковской ячейке, — сухо приказал подполковник, — а боссу своему передайте от меня большое спасибо за помощь. В долгу не останусь. — И в динамике послышались короткие гудки отбоя.
— Не горюй, Семеныч! Завтра уже будешь в Анталии!.. Турчанки знаешь какие злоебучие?! О-хо-хо! А гречанки?! Нет, старик, я тебе в натуре завидую! А?..
Сидящий сзади заслуженный кинолог МВД скрипнул зубами и тихо выругался, разглядывая запекшуюся под ногтями человеческую кровь.
Обещанные в качестве гонорара за негативы двадцать тысяч долларов волновали его, профессионала, куда меньше, чем потеря породистого пса-убийцы.
СЕВЕРОВ-СТАРШИЙ
Пентхауз Вишни главарь Пионеров покинул лишь через три часа после того, как Ворон занял позицию у расположенного в полуметре над уровнем земли крошечного квадратного проема в подвале одной из примыкающих к жилому комплексу пятиэтажек.
Это была, пожалуй, единственная точка, с которой без особых проблем просматривался примыкающий к подъезду высотки пятачок.
Правда, в отличие от стрельбы с крыши здания, откуда нужная цель видна практически всегда, при работе с «низкого старта» любое внезапно появившееся на директрисе препятствие, в виде случайного прохожего или притормозившей машины, могло свести на нет все усилия киллера. Но подходящих для задуманной акции не нашлось.
Итак, у Ворона появился шанс одним выстрелом покончить сразу с двумя подонками, давно заслужившими деревянный костюм из шести досок.
Такой шанс дается лишь однажды...
Отметив про себя явный прокол бодигарда, отвечающего за личную безопасность смотрящего — подобные потенциальные засады ликвидаторов в непосредственной близости от жилища босса должны быть вычислены и блокированы заранее, — Северов на секунду отстранился от винтовки, потер глаз, уставший от длительного непрерывного наблюдения через снайперскую оптику, и снова прильнул к прицелу.
И тут рожа Чахлого появилась так близко, что, казалось, при желании можно было без труда пощекотать ее кулаком.
Судя по задумчиво-торжествующему выражению лица братка, неторопливо спускающегося по очищенным от снега и льда ступенькам, переговоры с жирным паханом Вишней прошли удачно.
Впрочем, теперь это уже не имело значения...
Плотнее прильнув глазом к лазерному оптическому прицелу с бегущими на индикаторе внизу перекрестия цифрами дальности до объекта, Ворон задержал дыхание, плавно ведя стволом, выждал, пока Чахлый остановится возле своего роскошного «мерседеса», находившегося на площадке возле дома, и, прицелившись отморозку точно в висок, плавно нажал на спуск, ощутив тупой, практически бесшумный толчок приклада в плечо и увидев, как на месте, где только что была голова братана, тысячами ошметков брызнул во все стороны дьявольский кровавый фонтан...
Удивительно, но еще целую секунду обезглавленный разрывной пулей труп Чахлого, к дикому ужасу наблюдавших эту картину из припаркованных невдалеке автомобилей братков, неподвижно стоял возле водительской двери густо заляпанного жидкими мозгами «мерса», покачиваясь из стороны в сторону, прежде чем тяжело рухнуть, удариться грудью о кузов быстроходной сивки-бурки и тяжелой обмякшей куклой сползти под копыта верного железного коня...
Положив «СВД» на ржавые горячие трубы рядом с амбразурой, Ворон быстро прошел по лабиринту захламленного подвала к выходу.
Остановившись, достал из кармана и нацепил на мясистый нос смешные очки с болтающейся дужкой, вытащил спрятанную под батареей отопления трость с секретом и половинку булки, вышел из подъезда и никем не замеченный покинул точку выстрела.
