Фридрих Незнанский - Взятка по-черному
Позвонил Филя и сообщил, что разрешение на свидание получено, что Гусеву Вадим сумел все правильно и, главное, быстро объяснить, и тот согласился принять его в качестве своего нового адвоката, подписал новое соглашение. Ну посетовал по поводу драматических событий последних дней — тут и исчезновение Лены, и беда с Гордеевым, и вероятное убийство Штамо. Заметил только, что петля затягивается. Вадим тогда и показал, какое Гусев должен написать заявление, чтобы избежать трагического финала. Не забыл и о просьбе Турецкого. Гусев подумал и ответил, что Олег оказался по отношению к нему порядочной сволочью, но он все же продолжает верить ему и просит, хотя бы в порядке исключения, сказать следователю всю правду. Иначе он, Егор, проклянет его, правда, скорее всего, уже с того света, поскольку дело к тому и идет.
Турецкий, слушая Филю, улыбался, ибо надобность в поддержке Гусева для него уже отпала. Гриднев ничего не стал скрывать, на вопросы отвечал четко и обстоятельно. Но все равно, записка пригодится — на будущее. Это — хорошая рекомендация.
Потом позвонил Щербак и доложил, что в офис Брусницына в Печатниках прибыл известный в криминальных кругах авторитет Мамон Каширский — Григорий Семенович Мамонов. Замени три буквы — и получится полный тезка кровавого атамана Семенова. Хотя менять ничего и не надо — оба бандиты. Просто того расстреляли, как уголовника, еще в сорок пятом или сорок шестом, а нынешний спокойно гоняет на крутых иномарках с милицейскими номерами, рвется в Московскую думу. И имеет в приятелях бывшего полковника внутренних войск, основавшего на добытые им, Мамоном, деньги — с помощью рэкета добытые! — Благотворительный милицейский фонд. Турецкий приказал глаз теперь с Мамона не спускать.
Много интересного наговорил на пленку Олег Гриднев, которому, как понял Турецкий, все давно осточертело и который устал бояться чьих-то бесконечных угроз.
Картинка-то оказалась незамысловатой — как любая современная уголовная акция. Даже и выдумки особой ее исполнителям не потребовалось. Вот наглость — это да! И еще то, чему в последнее время дали осторожное такое название — коррупция. Наша коррупция, а не зарубежная, о которой только и известно. А у нас-то откуда она? Из-за рубежа притекла? Чего ж ей и не притечь, если почва для нее благодатная? И если вскопали, вспахали и удобрили ее на самом, что называется, президентском верху? Злопыхательство, да? Ну как же! А матерый уголовник и высокопоставленный мент в одной упряжке — это не коррупция? А взятка в двести тысяч долларов, которую передает один следователь другому, чином повыше, — тоже не коррупция?..
В общем, Косте с его настроением будет чрезвычайно полезно рассказать историю о том, как несколько партнеров решили списать перед Отечеством свои долги, ну, не платить налогов, а перекинуть эту ношу — со всеми вытекающими отсюда последствиями — на своего же товарища. Нет, не товарища, а подельника. А затем, чтобы выйти сухими из воды, заказали его. Кому? А кто у нас за хорошие бабки может беспрекословно и, главное, высокопрофессионально выполнить любой заказ? Да только правоохранительные органы! Не в общем, надо читать, а в частности, конечно. А дальше что? А дальше, как предложили еще большевики на первых порах своего существования, — отнять и поделить. Что, фактически, уже и делается. Точнее, дележка подходит к концу, и появляются некоторые недовольные тем, что части оказались неравными.
При всем желании помочь спасению старого товарища, которого сам же и предал, Олег Гриднев, готовый даже к публичному покаянию (что ж, и такое случается!), никуда не мог деться от объективной оценки своей деятельности. Слаб, что ли, человек? Да не в этом дело! Он же видел, как все они, коллеги по бензиновому бизнесу, стали «окучивать» своего же партнера, владевшего контрольным пакетом акций предприятия, построившего три десятка доходных автозаправочных станций с качественным обслуживанием и развитой инфраструктурой. Как буквально заставили его, в качестве платы за «крышу», расстаться с крупным универмагом на юго-востоке столицы, который перешел в руки… Нет, а вот этого уже не придумать! Костя ведь скажет: этого не может быть, потому что не может быть никогда! Тоже заезженная формула. Ничего страшного, у него появится возможность спросить у самой новой хозяйки этого супермаркета, когда та вернется с барселонского курорта. «Надо тщательно проверить! — прикажет он. — Мы не имеем морального права рисковать собственной репутацией!» И будет прав. Но — с одной стороны. Поскольку куратор дела Гусева — Ленечка Вакула — может абсолютно ничего не знать о финансовых делах своей молодой супруги. Такова жизнь…
Ох, забавная история!
Александр Борисович вспомнил о своем обещании относительно адвоката Штамо и позвонил своему старому другу, бывшему шефу питерского угро, а ныне начальнику ГУВД Северной столицы. Его просил о помощи Славка Грязнов. А теперь надо было срочно получить от адвоката все данные относительно тех «партий взяток». И заодно поинтересоваться, как он себя чувствует «в изгнании».
За этим занятием его и застал курьер от Дениса Грязнова, доставивший плотно запечатанный пакет с расшифровками.
Александр Борисович расписался в книжке у курьера, закончил разговор с Питером и вскрыл пакет.
Ничего не скажешь, аккуратная работа. Турецкий с удовольствием прочитал компьютерный текст, оригинал которого у девушек уже уничтожен, и удовлетворенно потер ладони. Еще бы заявление Гусева побыстрей — и можно к Косте. Даже нужно!
Он позвонил.
— Филя, черт возьми, вы где? Почему так долго?
— Мы поднимаемся, Сан Борисыч, — спокойно ответил Филипп. — У вас что, горит?
— Ну и вопросы же у тебя! — восхитился Турецкий, вставая и собирая со стола нужные бумаги.
— Ну и запросы же у вас! — парировал Филя, смеясь.
2Меркулов окинул взглядом лежащую на столе кипу бумаг, которые принес ему в папке Турецкий, поднял голову, сумрачно посмотрел на Александра и сказал обреченно:
— Иди уж, я ознакомлюсь, позову… — И добавил привычно: — Не мешай работать.
Турецкий вышел в приемную и попал под прямой обстрел глаз Клавдии Сергеевны. По причине летней жары меркуловская секретарша позволила себе рисковую в ее возрасте роскошь — одеться легко. Не так, чтобы вызывать, скажем, у мужчин легкомысленные ухмылки, сдобренные изрядной долей мимолетной похоти, этого не было, а вот что было? Могли быть, например, ностальгические вздохи типа «где мои семнадцать лет?.. Где мой черный пистолет?..» и так далее. А так-то вроде все чинно. Вроде. Но полупрозрачная кружевная кофточка — явно нарочито тесна, юбка покороче, чем могла бы быть, и разрез на ней несколько… э-э, фривольный, и словно отлитая в бронзе, крупная нога лежит на другой ноге так, что… одним словом, вы куда это собрались, девушка, на ночь глядя? Вам случайно одной не скучно?
По-своему мудрая, опытная и щедрая душой и телом, но, увы, несколько безалаберная по жизни Клавдия вмиг расшифровала взгляд «Сашеньки». И расцвела бы еще больше, если бы это было возможно. Конечно, ее интересовали перспективы «пообщаться» с Александром. Тот повел себя мастерски: наклонился к ее ушку, увитому кудряшками душистых волос, вдохнул их аромат и прошептал:
— Человека спасаем.
— Как? — Она отстранилась.
— Не как, а от чего. От смерти, подруга. Я пошел, а ты держи руку на пульсе. К Косте — никого, включая генерального. Он должен мне дать ответ: либо — либо, понимаешь? Убьют — кто станет отвечать?
— Неужели все так? — печально вымолвила она, и это был не вопрос, а скорее констатация общеизвестного факта.
— Гораздо хуже… — тяжко вздохнул Александр и быстро вышел. Хорошая женщина Клавдия, и тоже по-своему…
— Ну рассказывайте все, что знаете, и подробно, пока Костя не призвал на голгофу.
Со слов Вадима Райского, который, как показалось Александру Борисовичу, уже и сам не рад был, что ввязался в этот процесс, стало ясно, какую роль ему приготовила следователь по особо важным делам Нина Георгиевна Ершова. Первое — быть достойным ее доверия, иначе говоря, стать послушным орудием в ее несравненных ручках. Ручки у нее были ничего, и она их, как бы невзначай сняв пиджак, активно демонстрировала. Ну и грудь, соответственно, которая то доверительно ложилась на стол, то возмущенно вздымалась, когда речь шла о закоренелом преступнике Гусеве, то… Короче, бюст ее отражал всю гамму чувств этой энергичной дамы. Далее она хотела абсолютной уверенности в том, что он не станет играть в чьи-то чужие игры. И, уловив в какой-то момент его пытливо-восторженный взгляд, устремленный на ее чувственную грудь, она снизошла до предположения, что в дальнейшем, если они найдут общий язык — понятно, в каком смысле, — вполне возможно, возникнут и иные интересы, ведь адвокат такой симпатичный. Не позволит ли он в другой обстановке называть его попросту… Вадиком? О, он обязательно позволит! Таков был его ответ, вполне искренний. Ему действительно всегда нравились такие женщины — энергичные, волевые, самостоятельные, которые все заботы, связанные с обоюдным желанием, обычно с успехом берут на себя. И она поняла это. А дальше разговор пошел вообще доверительный, какой не должны вести следователь с адвокатом. Если только они не родственники и не работают по разным делам.
![Нил Саймон - Осенний покер [=Нечетная пара]](/uploads/posts/books/228779/228779.jpg)
