Михаил Нестеров - Последний контракт
Сейчас коридор с настенными поручнями был пуст и задержек на пути не предвиделось. Слабый свет проникал через окна коридора и открытых дверей отделов слева. Сергей появлялся в проемах с четкой периодичностью метронома, настроенного на маршевый темп. Пару раз бросил взгляд на часы. Все было расписано по секундам.
Поворот направо, спуск по двум лестничным маршам на первый этаж. Короткий коридор, упирающийся в северную стену. Распахнутая дверь, ведущая в отдел техобслуживания. Первые два окна заняты пятеркой террористов.
Это здание, поставленное на высокий цоколь, позволяло боевикам смотреть буквально через забор. Они могли видеть верхнюю часть автобусных окон, припаркованных напротив резервных ворот, распахнутые двери транспортного средства, водителей за рулем.
Когда Сергей разведывал этот район, автобусов еще не было. Однако пятерка боевиков дежурила здесь со второй половины дня. Теперь движение по коридору и лестнице было исключено. До завершающей фазы диверсионного акта осталось менее часа.
Секундная стрелка на часах Сергея пошла по третьему кругу. Он встал на колено и бросил быстрый взгляд в помещение. Северная часть корпуса не пострадала от взрыва. Технический отдел был своего рода инструментальным цехом. Пара токарных станков, несколько сверлильных, слесарные верстаки, высокие металлические ящики с инструментами. Поверху шла, петляя между станками, оцинкованная вентиляционная труба с отверстиями, забранными мелкой сеткой. Справа «глухая», без окон, конторка мастера с распахнутой дверью.
Боевики стояли в трех-четырех метрах от окон. В их неподвижных позах было заметно напряжение. Марковцев мог предположить, что час назад они сидели за столом, но в таком же напружиненном состоянии.
Тридцать секунд. Позади последний мост, который взлетит на воздух. Теперь даже нет возможности управлять временем, расходовать его по-своему усмотрению...
Казалось, рвануло внизу, в подвале. Деревянный настил под ногами отозвался глухим стуком. Командой «Вперед!»
Сергей находился сразу в двух местах: там, где сейчас корежило направленным взрывом, пошедшим в разных направлениях, сразу две подгруппы боевиков, и здесь, где «ночной дозор» накрыла волна страха. Где-то там разносился его разгоряченный голос: «Я же убил вас здесь! Сколько можно!» И ноль внимания на заложников. Их не задело, разве что пригнуло ударной волной. Они стоят дальше этого бешеного напора.
Марковцев, не меняя положения, отстрелялся по боевикам длинной очередью, смещая ствол автомата вправо. Лишь на миг в сердце торкнулась тревога. Ему показалось, автомат неисправен. Интервалы между выстрелами становились все длиннее, что походило на стрельбу из автоматического карабина.
Обман, вызванный волнением, ожиданием громогласной команды. Гильзы разлетались с привычной скоростью, веером; первые унеслись в открытую дверь и проскакали по бетону, остальные забарабанили по деревянному настилу коридора. Пули вспарывали куртки на боевиках с такими же паузами.
Марковцев стрелял в середину силуэтов. Первого террориста будто сломало в пояснице. Туловище дернулось в сторону, вскинутая рука добавила ему скорости, и это разминочное упражнение стало для него последним.
Раздав каждому по пять-шесть пуль, Марк, сближаясь, отточенным движением поменял отработанный рожок. Тела террористов корчились в агонии. Сергей выстрелил еще пять раз: в затылок, висок, лоб. Кто как лежал. Нагнулся над последним трупом, освободил его от автомата, срезав брезентовый ремень, и вынул из кобуры пистолет.
Марк рассчитал свой удар с математической точностью. Он пришелся на то время, когда диверсионная группа Руслана Гареева, воодушевленная удачными переговорами с руководителем штаба, настроилась на отход. Снова перестроиться на удержание им будет очень трудно. Они потеряют время.
И еще один важный момент: Руслан не будет знать, кто нанес этот молниеносный удар. Пока он очухается и сообразит, будет поздно.
* * *«Он дурит их», — возродилась подкрепленная женским чутьем мысль. Он только что снова подтвердил свой заслуженный статус очередным салютом.
Катя сразу отмела всевозможные варианты: отвлекающий взрыв спецназовцев, идущих на штурм объекта, подрыв стены, самопроизвольное срабатывание мины и прочее.
Дверь в приемную была все время открыта. С третьего этажа, струясь по широкой лестнице и разливаясь по коридору, сюда проникал фон людских голосов. Не рассерженный, не встревоженный, но обеспокоенный улей. Сотни живых душ, собранных вокруг странного, не поддающегося определению существа. Перешептывания, тяжелые вздохи, возня; негромкое дыхание в сотовые трубки-отдушины: «Все нормально».
И вдруг все замерло по резкой учительской команде: «Тихо!» Кто-то кого-то отчитал громким шлепком и частыми сухими ударами.
...Руслан вскочил с места Он снимал маску, давая лицу дышать, выходя в коридор или пустующую приемную. Сейчас же, забыв о всех предосторожностях, сорвал черную шерсть с головы и крепко, до хруста в пальцах, сжал ее.
Катя впервые увидела черты командира диверсионной группы. Дико было представить, что с такой ужасающей маской он вел деловой разговор, отдавал команды спокойным голосом, тяжеловато, но все же шутил. Может, он уродовал ее руку, будучи мертвенно-бледным. Катя отчетливо представляла яростные мысли Руслана. Он перебирал в голове те варианты, которые Скворцова сразу же отбросила: отвлекающий взрыв группы спецназа, подрыв стены, самопроизвольное срабатывание мины. На его лице застыла на мгновение детская обида: обманули, провели, одурачили. Поставили в угол. Лицом к стене. Обескровленные губы искривили частые отрывистые ругательства: суки, сволочи, твари!
Оторопь охватила всех террористов и лишь краем задела Катю. «Вот сейчас Руслан посмотрит на меня и все прочитает в глазах. Он уже поворачивает голову и скрипит желваками».
Гареев отвлекся на секунду на вызов по рации и коротко отдал команду всем, находящимся на связи:
— Оставайтесь на своих местах.
Потом резко шагнул к окну и распахнул его. Смело, отчаянно. Понимая, наверное, что даже пуля в его голову не поменяет безнадежного положения. Над его головой навис третий этаж, увенчанный белокаменным карнизом, под ногами первый, обработанный рустами в конце 60-х и армейским тротилом в начале нового века. Левее — центральный портик с колоннами и трехметровыми министерскими дверями.
Тишина снаружи. Никакого движения. В лицо дует пусть напряженное, но не воинствующее безмолвие. Что-то вроде драматического покоя. То же, что и час назад. Ничего похожего на затишье перед бурей. Но стоит обернуться, даже слегка повернуть голову, и виска коснется трепетный сквозняк.
Угроза была внутри здания. Хранилась до поры до времени.
Руслан шагнул к Скворцовой, приподнял ее голову и заставил заглянуть в глубь своих черных зрачков. Мгновение, и Руслан, отпустив ее подбородок и взметнув свою бровь, коротко качнул головой:
— Невероятно.
67
Сергей полностью использовал оторопь Руслана. Он громко отстрелялся в инструментальном отделе, а на подступах к кабинету директора предприятия вел себя гораздо тише. На широкой площадке между первым и вторым этажами, в полумраке дежурили два террориста.
С начала перестрелки на первом этаже, закончившейся несколькими одиночными выстрелами, прошло не больше минуты. Давид Гогиашвили и Казбек Алабин за это время разрывались в двух направлениях. Казбек спустились на пару ступенек, но был остановлен товарищем:
— Куда ты поперся? — Давид вынул рацию и вызвал на связь командира, привычно называя его Первым и кривясь от определения «Ставка верховного главнокомандующего». Тем не менее завидовал выдержке и спокойствию командира. Вряд ли он демонстрировал самообладание перед товарищами. А вот генерал Котельников увидел это воочию. О заложниках вообще говорить не стоит.
И вот случился сбой. Взрыв, перестрелка, гнетущая тишина.
— Это Дато. Что нам делать? — Гогиашвили негромко выругался и воспроизвел приказ командира Казбеку. — Оставаться на местах.
Марковцев застал боевиков в выжидательных позах. Они сместились ближе к маршу, ведущему наверх, в надежде расслышать распоряжение командира. Без этого они не могли покинуть свой пост.
Сергей забросил автомат на спину, запасной положил на ступеньку. Вооружился ножом. Широкий шаг к Казбеку Алабину, и рука описала широкую дугу снизу вверх. Боевик отпрянул от рассекающего удара, а Марк, молниеносно разворачиваясь и подшагивая, нанес противнику удар в живот, находясь к нему спиной.
Давид резко обернулся. Автомат висел на груди. Одна рука на цевье, другая на ствольной коробке. Он находился в шаге от Марковцева, был выше и мощнее. Выстрелу мешала широкая спина Казбека, заслонившая противника. Гогиашвили не мог разглядеть, что его товарищ болтается на ноже, а противник не может вынуть клинок, зацепившийся гардой за одежду.
