Андрей Дышев - Моя любимая дура
– Ты, хвостик свинячий! – закричала она, чуть ссутулившись, чтобы сравняться в росте с Тучкиной. – Еще раз только попробуй обратиться к Альбиносу на «ты»! Пошла вон со своим смердящим кофеем!
Наступив на поднос, который немедленно треснул, Тучкина торопливо ретировалась. Мне показалось необыкновенно странным, что я, несмотря на своеобразие нынешней трапезы, сумел доесть свою порцию до конца и она не оказалась у меня на лице или за шиворотом.
– Мне кажется, – произнес Альбинос, – мы все тут потихоньку сходим с ума.
– Ты о чем, милый? – хлопая светло-водянистыми глазками, спросила Лера.
– А все потому, что мы забыли о своей главной цели, – сказал Дацык, глядя на трещину на столе. – Ты губишь все дело, Альбино. Если не хочешь беды, то посади бабу под замок, а калеку прогони. Врет он про отца. Это надуманный повод, чтобы остаться здесь. И еще… Почему именно Вацура знает, где погиб его отец?
Альбинос, согласившись с тем, что вопрос Дацыка обоснован, выжидающе посмотрел на меня. Дацык тоже покосился в мою сторону.
– Потому что я нашел номерной знак от машины, в которой в тот день ехал его отец, – ответил я.
Реакция на эту с виду малозначащую фразу оказалась неадекватно бурной.
– Что? – одновременно вскрикнули Альбинос и Дацык и привстали со своих мест. – Какой еще номер?
– Два ноля семь ДДТ, – ответил я, не понимая, что так взвинтило моих злодеев.
– Оба-на! – пробормотала Лера и прикрыла ротик ладошкой.
Альбинос и Дацык переглянулись и еще ближе придвинулись ко мне. Они жаждали разъяснений.
– Я нашел этот номер на леднике, и журналисты показали его по телевидению, – сказал я, на всякий случай придвигая к себе поближе бутылку с водкой, которую можно было использовать как оружие. – Мураш узнал этот номер и обратился ко мне за помощью.
Дацык как-то сдавленно хихикнул и медленно повернул голову в сторону лежащего на траве Мураша.
– Альбино, – тихо, медленно произнес Дацык, – я же тебе говорил… Я же чувствовал…
– Ну-ка, приведи его сюда! – сказал Альбинос Лере. – Сейчас мы разберемся, что за отец у него был и в какой машине он ехал.
Я понял, что с Мурашом очень скоро может случиться нечто страшное.
Глава 34
ОТ ЧЕГО СОБАКИ ДОХНУТ
Мураш стоял перед Дацыком и Альбиносом, как двоечник перед экзаменаторами. На разбитых губах запеклась кровь. Слипшиеся волосы торчали во все стороны, будто на голове Мураша росли перезрелые сосновые шишки. Руки опущены, глаза – в землю. Точнее, только один глаз, так как существование второго было весьма условным. Вид у молодого человека оказался настолько жалким, на лице застыло столько страданий и лишений, что даже бесчувственный и жестокий Дацык смилостивился и великодушно предложил Мурашу сесть на лавочку.
– Расскажи-ка нам, юноша, – мягким вкрадчивым голосом спросил Альбинос, – кто у тебя под ледником погиб?
– Отец, – гнусаво ответил Мураш, хрюкнул и вытер нос рукавом.
– А почему ты обратился за помощью к Вацуре?
– Ведь на свете есть много других людей! – выдала интересную мысль Лера, искренне полагая, что без ее участия допрос никак не состоится.
– Вацура знает, где покоится тело моего отца, – ответил Мураш и вытер нос другим рукавом.
– А позвольте полюбопытствовать, – ехидным голосом произнес Дацык и так выгнул шею, что смотреть на Мураша он теперь мог только исподлобья, снизу вверх, да еще искоса. – Какие эмпирические лабиринты привели вас к такому смелому выводу? – Дацык склонил голову на другую сторону. – Вацура сам сказал вам об этом? – Снова смена положения головы. – Или у него это было написано на лбу?
Мураш молчал и сопел. На его лбу выступили капельки пота.
– Твой отец был на машине? – задал вопрос Альбинос.
Мураш кивнул и принялся вялыми движениями отряхивать рукав куртки от засохшей глины.
– Может, вы назовете нам номер этой машины? – спросил Дацык, на шаг приблизившись к Мурашу.
– Два ноля семь… – невнятно произнес Мураш. – ДДТ.
– Надо же! – с улыбочкой воскликнула Лера и хлопнула в ладоши. Дацык, подобно ей, ударил в ладонь кулаком и на полусогнутых пошел вокруг Мураша:
– Не понимаю, как только земля таких людей носит? Соврал и даже не подавился собственной слюной!
– Постой! – остановил его Альбинос и обратился к Мурашу: – А какая модель была у твоего отца?
Мураш долго не отвечал, вздыхал, скреб грязными ногтями засохшие бурые пятна. Дацык пружинисто и плавно ходил вокруг него, в какой-то момент замер и повернул в его сторону свою сплюснутую голову:
– Ась? Не слышно! Громче!
– Десятая… – пробормотал Мураш.
– Что – «десятая»?!! – завизжал Дацык. – Десятая модель «Запорожца»? Или десятая порода ишака?
– Десятая модель «ВАЗа»…
– А цвет?
– Серебристый.
Замершие в ожидании ответа Альбинос и Лера одновременно ожили; Лера воскликнула «Ничего себе!» и несмешно засмеялась, а Альбинос взмахнул руками и покачал головой. Дацык же неловко подпрыгнул, будто нечаянно наступил на собачье дерьмо, и схватил Мураша за ворот.
– Врешь, батенька!! Врешь!! Это не твоего отца машина!! Это нашего покойного дружка машина. Десятый «ВАЗ» серебристого цвета, номер два ноля семь ДДТ. И никак мы с тобой в этом вопросе не сойдемся, даже если бы наш дружок был твоим папашей! Потому как ему тридцать два года от роду было, когда его ледником засыпало! А тебе сколько? Двадцать восемь?
– Двадцать пять, – поправил Мураш.
– Ты ничего не путаешь, парень? – спросил Альбинос.
– Может, у него голова плохо варит? – предположила Лера.
– Ничего я не путаю, – пробормотал Мураш. – Когда на этой машине ехал мой отец, на трассу обрушился ледник…
– Врешь! – завопил Дацык и принялся хлопать себя ладонями по ушам. – Врешь, клещ собачий! Ты не отца хочешь найти! Я знаю, что ты хочешь найти! Ты чемодан хочешь найти! Титановый чемодан, стянутый багажными ремнями, шланг ты ассенизаторский!
– Замолчи! – прикрикнул на него Альбинос и взглянул на меня, желая увидеть мою реакцию на происходящее. – Твой приятель, Вацура, в самом деле лжет. Если только искренне не заблуждается относительно номера и модели машины.
– Я не вру и не заблуждаюсь, – упрямо бормотал Мураш, и по его сизо-бугристым щекам покатились слезинки. Из уцелевшего глаза – прозрачная, а из подбитого – розовая. – Мой отец часто ездил по этой дороге… Он любил эти горы и ледники. У него даже про это ущелье стих был: «Ущелье темное, как ночь в Багдаде. Здесь лед со снегом всегда в отпаде. Здесь звезды льются капелью стылой. Здесь целовался я с девчонкой милой».
– Если он не заткнется, то в отпаде буду я, – предупредил Дацык.
– А может, он говорит правду? – осторожно предположила Лера. – Стихи ведь хорошие!
– Иди-ка ты, парень, от греха подальше, – посоветовал Альбинос.
– Я без Кирилла не уйду, – упрямо ответил Мураш и сел на траву.
– А вот и уйдешь! Уйдешь! – пронзительно запищал Дацык с таким звуком, как если бы водили стеклом по металлу. Он подскочил к Мурашу и приставил к его лбу ствол пистолета. – Считаю до трех и стреляю! До трех! Ты понял меня, гиена декоративная?
Мы все замерли, глядя на Мураша. Даже Альбинос не стал вмешиваться и потянулся к бутылке, будто хотел чем-то занять себя в эти напряженные мгновения.
– Раз! – объявил Дацык. – Два!
Мураш не пошевелился. Дацык, не отрывая пистолетного дула от головы Мураша, сделал полшага назад, будто опасался, что может выпачкаться в крови и мозгах.
– Три!!
Ни выстрела, ни мозгов. Дацык замахнулся на Мураша рукояткой пистолета, но ударить не решился, злобно затолкал оружие за пояс, сел за стол и решительно налил себе полный стаканчик водки.
– Он будет на твоей совести, Альбино, – произнес Дацык, поднимая стаканчик. – Я хочу, чтобы ты не только с укором смотрел на меня. Я хочу, чтобы ты твердо определился: хочешь заполучить чемодан или нет? Если нет, то оставь мне Вацуру, и давай распрощаемся.
У Альбиноса не было настроения принимать судьбоносные решения и определяться. На его лице отобразилась смертельная усталость и потеря интереса к жизни. Лера изо всех сил пыталась попасть к нему в поле зрения, но потухший взгляд Альбиноса был устремлен куда-то вверх, где сверкали на солнце снежные вершины.
– Пожалуйста, – тихо сказал он Дацыку. – Отстань от меня. Я хочу спать.
Он встал и побрел к приютам. Лера вздохнула, потянулась, как после глубокого сна, и тоже вышла из-за стола.
– У меня сегодня весь день настроение танцевать, – сказала она, обращаясь почему-то только ко мне. – Между прочим, я где-то слышала, что танцы очень полезны для мышечного тонуса. А я ведь фотомодель, мне тонус постоянно надо поддерживать…
Я не успел увидеть, как она принялась поддерживать свой тонус. Дацык ткнул мне в спину пистолетом:
– Встать, скотина! Перейдем от слов к делу!
