Виктор Степанычев - Жара
На сборы много времени не ушло. Чашка кофе с горячей, только выпеченной булочкой в кофейне напротив гостиницы утолили голод. Первый поезд в нужном Веклемишеву направлении отходил в семь десять утра, поэтому он не спеша дошел до вокзала, купил в кассе билет и минут пятнадцать сидел в вагоне, ожидая, когда состав тронется с места. А потом за окнами поплыли жилые массивы и окраины Ганновера, ухоженные, убранные поля, перелески и неширокие гладкие дороги.
Через полтора часа Веклемишев уже стоял у ворот лагеря для беженцев. Строгий пожилой полицейский проверил у него паспорт, тщательно досматривая каждую страницу, затем куда-то позвонил. Минут через десять на проходную явился лысоватый немец в отглаженном костюме и при галстуке, явно чиновник «при исполнении». Он начал задавать Вадиму формальные вопросы: кто он, какая цель посещения, не родственник ли господин Нино Арселиани и не имеет ли намерения пополнить число беженцев.
У Веклемишева на любой вопрос чиновника был готов любой ответ, тем более что его знание немецкого языка было достаточным для беглого общения. Он представился служащим крупного российского предприятия, приехавшим в Германию по служебной надобности, заявив, что никогда не видел и не знал гражданку Арселиани, а хочет ее видеть по одной простой причине, — дальние родственники попросили передать ей на словах нечто личное, что ни чиновника, ни государство, которое тот представляет, ни в коей мере не касается.
Похоже, его спокойная и убедительная речь, знание немецкого и представительный внешний вид убедили человека при галстуке, что свидание с Нино Арселиани возможно. Правда, чиновник добавил, встреча состоится, если сама женщина того захочет. После этого Вадима провели в небольшое помещение, расположенное в конце коридора проходной. Оно более походило на камеру для допросов, чем на комнату для свиданий. Решетки на окнах, голые крашеные стены, стол и четыре табуретки, привинченные к полу, составляли все ее убранство.
Ожидание растянулось на двадцать с лишним минут. Делать было нечего, пейзаж за окном был скучный, поэтому Вадим присел на табуретку, откинулся спиной на стену и прикрыл глаза.
Наконец в коридоре послышались шаги. Дверь открылась, и в комнату зашел огромный бритый наголо негр, заполнив ее едва не на треть. Он свирепо выпятил нижнюю челюсть и подозрительно оглядел сидящего Веклемишева. За ним в коридоре маячил еще один субъект, с ослепительно белой кожей и светлыми глазами альбиноса. У него была ярко-рыжая кудрявая шевелюра и тоже не хилый, в косую сажень, разворот в плечах. В целом контрастный дуэт симпатий не вызывал, однако и явных агрессивных намерений в их поведении Вадим не обнаружил.
— Встань, — коротко скомандовал негр по-английски.
— Зачем? — спокойно поинтересовался Веклемишев.
— Я тебя обыщу, — доложил великан.
— Как вам угодно, — пожал плечами Вадим и поднялся со стула. — Если здесь такие порядки…
Негр неумело охлопал его по бокам, повернулся к альбиносу и кивнул, видимо, докладывая, что с Веклемишевым все в порядке. Вадим про себя усмехнулся. При таком обыске базуку или пулемет, конечно, от этих парней не спрячешь, а вот пару пистолетов, не говоря уже о холодном оружии, утаить проблем не составит.
— Мы будем рядом, — сурово произнес негр, сверля Вадима взглядом. — Если что…
— Я уже испугался, — покорно склонил голову Веклемишев. — Будьте спокойны, сэр, я никого не собираюсь обижать.
Великан еще немного постоял, видимо, размышляя, стоит ли ему обижаться или нет, и решил, что слова этого белого не столь обидны, как показалось вначале. Он выдвинулся в коридор и прижался к стене, пропуская мимо себя женщину. Она была одета во все черное. Длинная юбка, вязаная кофта с глухим высоким воротником и косынка, глубоко надвинутая на лоб, делали ее возраст неопределенным. Чистое лицо с тонкими чертами могло принадлежать девушке, а наметившиеся глубокие морщинки в уголках губ говорили, что она совсем не молода.
Женщина вошла, закрыла за собой дверь, сделала пару шагов и остановилась напротив Вадима. Окинув его быстрым взглядом при входе, она опустила глаза и застыла, не говоря ни слова.
— Вы Нино Арселиани? — мягко по-русски спросил Веклемишев.
— Да, я Нино Арселиани, — негромким бесцветным голосом с сильным грузинским акцентом ответила женщина. — Но я вас не знаю.
— А я Веклемишев Вадим Александрович, — представился Вадим и замолчал, не зная, с чего начать.
Женщина тоже молчала.
— Муса Дагаев сказал мне… Точнее — передал… — Вадим на секунду замолчал, собираясь с мыслями, а потом слово в слово повторил обрывок фразы и отдельные слова Мусы, произнесенные им в пещере перед своей гибелью: — «У Нино записано… телефон… Арселиани…»
На лице женщины не дрогнул ни единый мускул. Она по-прежнему безразлично смотрела в пол.
— Что именно хотел мне передать этими словами Муса Дагаев? — Вадим с надеждой впился глазами в стоящую перед ним Нино Арселиани.
— Я не знаю никакого Мусы Дагаева, — тихо и спокойно ответила женщина. — Мне безразлично, кому и что он мог говорить. Я не понимаю, о чем идет речь.
— Как не понимаете? — опешил Веклемишев. — Вы говорите, что не знаете Дагаева? Но вы же вместе с ним были в Панкиси.
— Я не знаю Дагаева, не знаю, кто вы, и не понимаю, кому он мог рассказать обо мне, — твердо произнесла женщина и опять замолчала. — Извините, я не очень хорошо себя чувствую и пойду к себе.
— Подождите! — едва не крикнул Вадим женщине, которая уже повернулась к выходу. — Еще секунду…
Нино Арселиани послушно остановилась. Дверь приоткрылась, и в щель встревоженно заглянул великаннегр. Веклемишев с досадой махнул на него рукой. Тот понял, что никакой опасности женщине не грозит, и опять прикрыл дверь.
Мозг Веклемишева лихорадочно заработал. Он понимал, что что-то здесь не так. Женщина отказывается ему верить. То, что она знакома с Дагаевым, сомнений не было. По данным осведомителя из Панкисского ущелья, они были не просто знакомы, а близки. И в ее словах есть нечто, что нельзя списать на акцент или плохое знание русского языка.
Отказываясь от знакомства с Мусой, Нино дважды… нет, трижды повторила, что не знает, кто такой Веклемишев и кому Дагаев мог что-то сказать. И она сделала четкое ударение на местоимениях «кто» и «кому». Что ему надо сделать, что сказать, чтобы женщина ему поверила. Разгадка пришла неожиданно, с уровня подсознания.
— Я Викинг, Двадцать третий, — глядя в упор на склонившую голову женщину, отчеканил Вадим. — Двадцать второй перед смертью мне передал: «У Нино записано… телефон… Арселиани…»
Женщина подняла на него глаза, и Веклемишев понял, что попал в точку. Только Дагаев и он сам знали эти позывные. И именно они стали кодовыми для Нино Арселиани. Лишь тот, кто назовет себя Викингом «двадцать третьим», будет человеком, которому ей можно будет открыться.
— Муса знал, что только вы поверите ему, — все так же негромко сказала женщина. — Расскажите, как он погиб.
— За ним гнались. Он прошел через перевалы, несмотря на то, что они были засыпаны снегом и сам Муса был тяжело ранен. Больше суток Дагаев в холодной пещере дожидался меня. Он сумел сказать немного, но, главное, предупредил нас о грозящей опасности. Потом он умер и взрывом гранаты похоронил себя в этой пещере.
— Где эта пещера… могила? В Чечне?
— Да, в горах на территории Чеченской республики, — подтвердил Веклемишев.
— Муса предвидел, что погибнет, и хотел, чтобы его прах покоился в родной земле. Так и случилось…
Женщина замолчала, скорбно глядя прямо перед собой. Молчал и Вадим.
— Он не знал, дойдет или нет, и сможет ли найти вас, Викинг, — наконец заговорила женщина. — Муса верил вам. Он просил меня передать вам видеозаписи.
— Он что-то говорил о телефоне…
— Записи сделаны мобильным телефоном. На одной — тот, кого вы ищете, на второй — сам Муса. Его раскрыл человек, приехавший из Иордании к чеченцу по прозвищу Халиф, который прятался в Панкисском ущелье. Иорданец опознал в Мусе того, кто уничтожил ас-Садиха, изверга, убившего его детей и жену. Муса успел провести съемки, добежать до дома, где мы жили, сказать несколько слов в телефон и отдать его мне. Он приказал, чтобы я немедленно покинула Панкиси, отправилась в Армению, где у него были друзья, и там ожидала его. Оказалось, что он предусмотрел подобное развитие событий. Я успела скрыться, пока меня не хватились, добралась до Армении и несколько дней прожила у его друзей. Но потом они сказали, что Муса не придет и меня ищут… Мне помогли уехать в Чехию. Оттуда, заметая следы, я перебралась в Германию, и вот я здесь.
— Телефон с вами? Я могу просмотреть записи?
— Я отдам их вам. Видеозаписи скопированы на диск. Майкл!
