Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич

— Какой козырь? Они «катают», [20] что ли?

— Да нет… У них там один кекс работает, а у него пять процентов акций. Если они с ним сольются, то нас перебьют…

— Если да кабы, — недовольно буркнул Серов. — У меня обед стынет! Ты все оформил как надо?

— Еще не все. Акции я на подставное лицо скупал. Теперь надо получить от него доверенность и переоформить.

Акопян снова оглянулся. Но охранникам было не до того, чтобы слушать разговоры хозяина. Их внимание привлекла молодая крупная женщина, которая перекладывала у края тротуара продукты из одной сумки в другую. Интерес вызвали, конечно, не продукты, а ее поза. Женщина низко наклонилась, открыв любопытным взорам узкие трусики, которые, собственно, мало что скрывали. В отличие от охранников, двое мужчин, идущих мимо, не обращали на нескромную картину никакого внимания, они что-то оживленно обсуждали, рассматривая на ходу какие-то документы. Наверное, это тоже были бизнесмены, хотя одетые не в костюмы, а в черные брюки и свитера.

— Так переоформляй, дорогуша! — Серов, похлопав «джинна» по плечу, повернулся к автомобилю. И тут благостная картина мгновенно и ужасно изменилась. Вместо документов в руках «бизнесменов» появились удлиненные глушителями пистолеты.

— Пс-с! Пс-с!

— Пс-с! Пс-с!

Приглушенные звуки не были похожи на выстрелы, скорей на звук газов, вырывавшихся из-под пробки открываемой бутылки шампанского. Они не спугнули даже беспечных птиц на газоне. Но Серов и Акопян, взмахнув руками, как сбитые кегли повалились на подсохший асфальт. Охранники проделали такой же номер.

Потом «бизнесмены» разделились — первый бросился к БМВ, сел за руль и включил двигатель. Второй на миг задержался и сделал по контрольному выстрелу в головы основных фигур, после чего без особой спешки сел в машину. БМВ плавно тронулся с места и влился в транспортный поток.

Женщина продолжала утрамбовывать в сумке продукты, ласково светило солнце, болтали о чём-то своём птицы.

Объявленный через двадцать минут план «Перехват», как и обычно, никаких результатов не дал.

Расследование «Тиходонской бойни» продвигалось. На конспиративной квартире обнаружили трупы Монгола и Слона. Их оружие «привязали» к пулям и гильзам, оставленным в «Горячей избе». Кроме того, оказалось, что из автомата Слона был убит московский бандит Карнаух в перестрелке на шинном складе. Стрелки на схеме следственной бригады Генеральной прокуратуры с двух сторон уперлись в кружок с надписью «Е. Бескудников».

После этого были арестованы Бескозырка и руководитель его боевого отряда Филат. Оба были крепкими орешками, и все блатные думали, что расколоть их невозможно. Но… Столичный прокурорский генерал дал оперативникам карт-бланш, полностью развязав руки. С задержанными работали майор Петров, который к этому времени исполнял обязанности начальника городского УВД, и капитан Михалкин, который исполнял обязанности начальника УР.

Вполне понятно, что оба хотели закрепиться на новых должностях и избавиться от унизительной приставки «и.о.». Неизвестно, какие тактические приемы допроса и какие психологические подходы они использовали, но за двое суток сумели смягчить каменные сердца преступных авторитетов, пробудить их давно заснувшую совесть и достучаться до того хорошего, что сохранилось в самой глубине их черных душ. В результате оба дали признательные показания. Филат рассказал, что и перестрелка на шинном складе, и расстрел в «Горячей избе» произведены по прямому указанию Бескудникова. Самое удивительное, что вор в законе Бескозырка, которому западло в любой форме сотрудничать с властями, а тем более давать показания и сдавать подельников, подтвердил названные факты и пояснил, что в основе этой войны лежал обстрел автомобилей московских покупателей «Сельхозмаша», произведенный по заказу одного из руководителей завода Фёдорова, по кличке Уркаган, специально привлеченными высокопрофессиональными киллерами, которых он не знает.

Спецсообщение о раскрытии Тиходонской бойни ушло в Москву, откуда пришла команда «фас!» — и оперативно-следственная бригада принялась раскручивать уголовное дело, невзирая на чины, должности и звания фигурантов. И тут произошло убийство Серова и Акопяна, которое только ускорило вращение обычно неповоротливых шестеренок следствия.

Первым арестовали Фёдорова, назначили комплексную проверку финансово-хозяйственной деятельности «Сельхозмаша». На завод прибыл куратор из ОБЭП майор Костюков в паре с так и не уволенным налоговым инспектором Зеленцовым. Только на этот раз они выявили и продажу станков, и продажу цветного металла, и «черную» наличку от арендаторов. Арестовали Малышева с главным бухгалтером, исполнять обязанности директора остался Вайс, которого бывший друг Игорь Павлович Зеленцов теперь даже не узнавал. Проверка продолжалась, и Вайс был готов продать или даже подарить свои акции кому угодно, только бы выскочить из закрутившейся мясорубки, в которой его судьба имела не самые веселые перспективы.

Таким результатам представители «Консорциума» могли только обрадоваться, но возможностей радоваться у них не было, потому что вначале арестовали Олега Сергеевича с Аляской, потом во время обысков в офисе, автомобилях и по месту жительства нашли незарегистрированное оружие и наркотики, после чего были арестованы Храмцов и Палыч. Они возмущались и утверждали, что ни оружия, ни наркотиков у них не было и быть не могло, ибо охрана вооружена на законных основаниях, а к наркотикам они, как лица руководящего состава солидной организации, никакого отношения не имеют. Но факты, запротоколированные в присутствии понятых, опровергнуть было довольно трудно. С обвинением в убийстве Седова и Акопяна было сложнее, ибо Храмцов резонно утверждал, что очередь желающих разобраться с тиходонским авторитетом растягивалась на километры. Но тут раскололся «красный директор» Малышев, который полностью изобличил подельников в сговоре на ликвидацию конкурентов.

Следствие набирало обороты. А недавние конкуренты в борьбе за завод сидели в соседних камерах тиходонского следственного изолятора. Уцелевшие охранники Паша, Борец и Кольцо уехали в Москву, «первый» и «второй» растворились в неизвестности.

Оставался нерешенным один вопрос: кто станет хозяином «Сельхозмаша»? Ему и было посвящено внеочередное совещание при губернаторе.

— Таким образом, товарищ губернатор, массовое убийство в «Горячей избе» раскрыто, все причастные к нему лица арестованы, — с облегчением заканчивал короткий доклад полковник Зебров. Его должность еще оскорбляли буквы «и. о.», и он надеялся, что теперь удастся от них избавиться. Поэтому в завершение торжественно добавил победный аккорд:

— Московские «варяги» привлечены к уголовной ответственности, а оставшиеся на свободе покинули Тиходонск!

Косачев довольно улыбнулся и гордо осмотрел собравшихся в кабинете, будто именно его усилиями достигнута эта победа.

— Вот это другое дело! — благодушно прогудел он. — Новое руководство областной милиции работает по-новому, отсюда и хорошие результаты. Я напишу министру представление на ваше утверждение в должности!

Полковник Зибров просиял:

— Служу России! — Он щелкнул каблуками. И вспомнив что-то, добавил: — Товарищ губернатор, в раскрытии отличились исполняющие обязанности начальников УВД и уголовного розыска города…

Но Косачев только махнул рукой.

— Своих подчиненных вы сумеете поощрить своей властью. А мы переходим ко второму вопросу: как идет акционирование «Сельхозмаша»? Доложите, товарищ Митрофанов!

Пухленький, с розовыми щеками, председатель комиссии по акционированию вскочил, раскрыл толстую папку и, заглядывая в бумаги, пробубнил:

— На сегодняшний день картина такова: у москвичей — двадцать семь процентов акций, у руководства «Сельхозмаша» — тоже двадцать семь процентов, у Акопяна — тридцать один процент. Еще Малышев просил включить в реестр Говорова, у него пять процентов, и он был заодно с ними. Но…