Михаил Нестеров - Имя твое – номер
Для него новый день начинался не с рассветом, не с первым осознанным мгновением. Даже утренняя пробежка, легкий завтрак и крепкий кофе для него – остатки вчерашнего дня, своеобразное похмелье. Новый день для него начинался с первой осознанной мыслью о деле.
Так продолжалось изо дня в день на протяжении последних шести лет. И вот в его жизнь вкралась ядовитая змея…
Ему казалось, прошел год. Год и пятиминутный новостной ролик – отрезки несовместимые. Никогда еще новости из России его так не радовали. Теракт на Беговой – погиб личный телохранитель депутата Михаила Курбатова, а также несколько его подчиненных. Примерно в это же время был убит сам Курбатов. Его тело обнаружили в машине. Депутат скончался от ранения в живот и потери крови. Предполагаемый убийца – Константин Романов, находящийся в розыске за убийство как минимум еще четырех человек.
Только сегодня Гриневич, опытный следователь, расследовавший самые запутанные дела, догадался о неординарном ходе Романова. Точнее, все на свои места поставил звонок Романова и его просьба о помощи. Братья Морено или Макс Молина. А до того – Реми, Розовский и другие. Гриневич предположил, что Костя скачал базу данных с его телефона.
Как это часто бывало, его настроение резко поменялось. Он мысленно готовился к встрече с Романовым. Встрече быть – в этом он не сомневался. Ему даже не хотелось фантазировать и забивать голову вопросами, по каким каналам Романов вернется в Испанию. Хотя на предварительном этапе операции постарался бы пробить его каналы.
Что он скажет Косте? Поблагодарит? Нет. Встретит его вопросом: «Знаешь, о чем я думал все эти дни?» И сам же ответит. «О разном. Сколько крови было на руках Курбатова. Попали ли капли крови ему на брюки. Не заскользили ли ботинки на залитом кровью полу. Думаю о том, что он думал в те минуты, когда на его глазах убивали Юниора, Ветерана, Вихляева…»
Потом он скажет ему:
«Извини, я отлучусь на минутку».
Чтобы набрать номер Мартинеса и сказать ему всего два слова: «Он здесь». Другого выхода у него не было.
«Как вы…» – этот вопрос будто примерз к языку Феликса.
– Буэнас ночес, сеньор, – поздоровался Вихляев. – Хозяин еще не спит?
Сенешаль не смог выговорить и слова. Он покачал головой: «Нет».
– И он один?
– Да.
– Проводи меня к нему. И не забудь зажечь свечи в коридоре, а потом и в его комнате. Хотя нет, в его комнате уж лучше зажечь факел. Давай, старая развалина, пошел вперед.
Вихляев втащил тело Мартинеса во двор и укрыл за кустами. Ему пришлось догонять Феликса: тот уже подходил к центральной двери. Когда он поравнялся со стариком, дверь уже была нараспашку, а сверху раздался голос:
– Кто пришел, Феликс?
Вихляев узнал обеспокоенные интонации Гриневича и ответил глуховатым голосом:
– Костя.
4Романов невольно повторял путь своего предшественника, который для наблюдений за виллой использовал возвышенности, а места для наблюдений стали для него укрытиями. Так действовали бы и Панины, и любой подготовленный разведчик.
Костя замечал следы, оставленные Вихляевым. Но и они будто маскировались: на свежескошенной траве они пахли утренней свежестью, росой; в овражках к ним примешивался болотный дух.
Недавно, всего несколько минут назад прошел здесь Вихляев. Прошел – не прополз, как танк, не зная преград. Вихляй ничего не делал безоглядно. Он мог появиться из-за кустов, выткаться из легкого тумана, подняться из-под земли, чтобы встретить своего противника. Он обладал звериным чутьем и при всем желании не мог сбросить Румына со счетов. Пусть не он был его инструктором, но он успел поработать с ним в команде и понять одну неприятную для себя вещь: он в Косте увидел себя, только молодого – более сильного, ловкого, непредсказуемого. Вихляев играл в команде и не мог даже из ревности избавиться от Романова – они делали общее дело. Но был против, когда Романов ушел из команды раз, а потом другой.
Вот здесь прошел Вихляев. Здесь он оставил след, который замаскировать под особенности местности было невозможно. Костя склонился над трупом человека лет тридцати пяти. Тронул его и едва не отдернул руку. Тело его было настолько теплым, живым, что Костя проверил его пульс.
Вихляев был обут в кроссовки. Он сделал неосторожный шаг и наступил в податливый грунт, успевший пропитаться кровью.
Романов продвинулся еще дальше, затаился за кустами и несколько мгновений смотрел на ворота. Успел Вихляев преодолеть их или ждет, играя у себя на нервах, надеется на встречу? Значит, она ему нужна. Для чего? Для дешевого разговора, который канет в вечность и о котором никто, никто не узнает? Понимает ли он это? Да. Но этим примером словно показывает: он останется в памяти. «В чьей памяти, дурило?» – тихонько выругался Романов. Это были не его мысли, он подстраивался под соперника, вникал в его психологию, изучал его снова и снова. Для Романова эта работа была знакома. Он ненавидел ее за частые головные боли, за подозрительность.
Рядом, совсем рядом человек, может быть, притаившийся вон за той шторой на втором этаже, веривший себе и своим подчиненным, сам человек, сильно сомневающийся.
Костя подошел к воротам с правой стороны, обходя стороной следы, оставленные двумя людьми. На участке, похожем на гарь, он различил следы знакомых уже кроссовок и остроносых стильных туфель.
У Вихляева не может быть здесь напарников, сообщников, помощников. Он работает один. В этом Костя убедился, разглядев за низкорослым кустарником ноги, обутые в остроносые ботинки.
Он тронул калитку, вмонтированную в ажурную ковку, она оказалась закрыта; дотянуться до замка с внешней стороны было невозможно.
Костя снял джинсовую куртку, взял ее за рукава и, примерившись, забросил за пики вверху створы ворот. Он походил на ящерицу, взбиравшуюся по сброшенной шкуре. Забравшись на гребень, Костя присел и, удерживая равновесие, нашел место для приземления. Он сильно оттолкнулся, дабы не зацепиться штаниной за пику, и оказался по ту сторону забора в начале английского газона. Как и Вихляев, Румын не заходил в места, откуда не было выхода. Он подошел в калитке, повернул головку замка, снял щеколду… На секунду его задержала мысль: «Почему Вихляев оставил калитку закрытой?»
Марибель куталась в шаль, подарок тетки из Альмерии, и не находила себе места. Прошло двадцать минут. Пройдет несравнимо больше, прежде чем вернется Костя. Он вернется, была уверена Марибель, потому что в этот раз он оставил свои вещи, оставил вкус поцелуя на ее губах, оставил обещание вернуться.
Двадцать пять минут. Она обнаружила в себе необоримое желание встретить Костю во дворе поселка. В мыслях и желаниях она пошла дальше – за его пределами. А лучше всего – встретить его там, где они встретились, где она выразила странное желание завести выносливого и бесплодного мула.
Она засобиралась. Сбросив ночную сорочку, натянула джинсы, накинула куртку из плотной хлопчатой ткани, влезла в короткие сапожки на низком каблуке. Погрозила пальцем спаниелю:
– Дома. – Повторила еще раз: – Дома.
В прихожей она, прежде чем выключить свет, сняла с полки фонарь. Включила-выключила, проверяя. Пучок света яркий, как у машины.
Едва она вышла за пределы поселка и повернулась лицом к одноэтажным строениям, возле которых стояли на страже фонари, по спине пробежал холодок. Куда ты? – спросила она себя и потопталась на месте. Вдруг подумала о том, что кто-то из соседей смотрит на нее сейчас и насмехается над ней: плечи подняты, как будто ее трясет, руки на груди…
Она подстегнула себя: «Все равно не разминемся». Ей стало легче оттого, что на ее пути могут повстречаться два детектива, одного зовут, кажется, Мартинес. Они спросят, что делает она возле виллы генерала в такой поздний час, а она вдруг окажется на высоте. Ей вдруг придет в голову идея-вранье: «Сбежал спрингер. Вот вышла поискать его». И крикнет: «Аро, ко мне!»
Незаметно, словно разговаривая сама с собой, придумывая одну ситуацию за другой, накручивая мысли в тесный клубок, Марибель дошла до середины аллеи, ведущей к Консуэло. Подавила в себе желание посветить на ворота: ей показалось, наверху что-то висит. Или кто-то…
Она ускорила шаг, не замечая того, что не укрылось от глаз двух разведчиков. И едва не вскрикнула, узнав в куртке, висевшей на пиках, куртку Кости. Она закрыла рот рукой и присела, когда да нее донесся хлопок выстрела.
5Вихляев посмотрел наверх, но ничего не увидел, словно Гриневич скрылся или пытается спрятаться – тихо, не выдавая своего местоположения даже малейшим шумом.
Андрей громко рассмеялся:
– Оставайтесь на месте, Алексей Викторович. Иначе игры в прятки затянутся надолго.
И снова в холле раздался смех. Это Вихляев достал в прыжке Феликса и рубанул его ножом – сначала по спине, потом по задней части шеи. Даже не удостоив его взглядом, Андрей кинулся вверх по лестнице.
