За кулисами в Турине (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович

Проходя к южному углу, Гвидо ткнул пальцем на ближнюю колокольню.

— Там церковь святого Валентина. Говорят, что он в языческие времена венчал солдат. А язычники не хотели, чтобы солдаты были женатые, и его убили.

— Вот дураки, — фыркнула Марта, — От язычников, наверное, все солдаты убежали к христианам.

— Почему?

— Потому что солдат должен быть женат.

— Зачем?

— Мой первый муж был солдат и второй муж был солдат.

— Ты дважды вдова? — удивился Гвидо, — Хотя да, не удивительно.

— Кому еще солдаты могут доверить свое имущество, как не женам? — продолжила Марта.

— Не знаю. Слуг нанять. Подмастерьев каких-нибудь.

— Слуги и подмастерья сбегут со всем обозом, как только им покажется, что армия проигрывает сражение. У ландскнехта нет никого вернее, чем его кампфрау.

— Жены тоже бывают неверными.

— Но слуги бывают неверными намного чаще. Они и клятву перед Господом не дают.

Прошли по стене еще немного.

— Вон там, смотри, крышу видно, это замок Ступиниджи. Говорят, что замок герцогский, но живет там маркиз Джанфранческо Паллавичино ди Зибелло из миланских Паллавичино. Сейчас у него остановились д’Эсте, у которых свита из пяти или шести городов, считая Милан.

— Ты не пропустил какие-нибудь достопримечательности в городе? Все только за стену смотришь.

— Да, точно, — Гвидо повернулся в сторону города, — Вот в том доме у нас Университет. Отсюда почти и не видно, дом небольшой. Целых три факультета. Искусства и медицины, права, теологии. Совершенно ненужное заведение, но влияет на статус города. Как епископский дворец. Шамбери претендует, что там столица, но у них ни епископа, ни университета.

— Студенты сильно шалят? — спросила Марта.

— Да так. Легко пропивают все деньги и одежду, поэтому охотно покупают теплые вещи, даже когда знают, что краденые. В драку лезут как шальные, на голый понт не возьмешь. Да и было бы зачем.

— Из-за девушек.

— Вот только из-за девушек. И еще из-за игр. Студенты, когда садятся играть в карты или в кости, считают. И выигрывают.

— А горожане — не считают?

— Нет, конечно, — возмутился Гвидо, — Игра это про удачу. Влиять расчетами на удачу это колдовство. Нумерология называется. Даже церковь такое осуждает.

Прошли до северо-западных ворот.

— Там за воротами — Гадюшник. Без меня туда не ходи. Даже если денег предложат. Тебе и стража у ворот скажет, что приличным дамам в Гадюшнике делать нечего. Могут не пропустить. Охота им потом искать тебя там живую или мертвую. Но мало ли тебя черти понесут в обход городской стены с севера. Иди или через город, или вдоль реки, больше никак. Друзьям своим тоже скажи.

— Буду знать. Спасибо.

— Чуть не забыл, — Гвидо ткнул пальцем в середину города, — Вон там старинная церковь Сан-Доменико. При ней женский монастырь, если вдруг так нагрешишь, что даже дон Убальдо не спасет. При монастыре библиотека, а в соседнем здании подворье инквизиции.

— У вас есть еретики? — спросила Марта.

— Не знаю, — пожал плечами Гвидо, — Если бы не инквизиция, наверняка бы были.

С северного угля Гвидо показал на горы вдали.

— Через горы к нам приходят паломники. Там по пути стоят два аббатства. Сан-Антонио-ди- Ранверсо в долине прямо на дороге и Сакра-ди-Сан-Мигеле на высокой горе немного к югу от пути. Раньше весь поток шел через Сан-Мигеле, хотя и в гору приходилось топать, а на моей памяти паломники уже с год как предпочитают не подниматься в Сан-Мигеле, а пройти немного дальше до Сан-Антонио. Особенно, зимой, когда снег и лед.

Обошли три четверти города. Добрались до северо-восточных ворот.

— Здесь слезем и пойдем пожрем, а то в брюхе бурчит, — сказал Гвидо, — Ты как, голодная?

— Конечно. Но не умираю, могу еще погулять. Что там дальше будет по стене?

— Ничего интересного. Ворота Палатин, которые перед нами, охраняются двумя башнями. Подвал у башен общий, в нем городская тюрьма. Я там несколько раз чалился. Ворота без всяких укреплений, кроме башен, выходят на соборную площадь. Вот наш собор. Дальше вдоль стены к собору пристроен дворец епископа. Нам по какой-то черт прислали епископа из Генуи, еще и Медичи. Говорят, в местных раскладах в натуре не шарит, но толковый и сплеча не рубит. Сейчас за него викарий. То еще ссыкло, особенно при всех позолоченных задницах, которые на каникулы понаехали. Ничего не решает, но нам не больно и хотелось, чтобы он тут решал. Потом между дворцом епископа и замком просто большая площадь для всех городских собраний, а то соборная маленькая и на самом проходе. После площади замок, а там мы уже были.

— На площади, кажется, какая-то стройка?

— Это монахи к мистерии декорации строят. Если хочешь, посмотрим.

— А по ту сторону стены что?

— Порт. Кораблики там всякие, грузы, рыбой воняет. Порт речная братва держит, я туда лишний раз не хожу.

Отобедать Гвидо повел Марту не в какое-то заведение, а в проверенное место.

Тетя Сильвия предложила постную яичную пасту тайярин с сыром и трюфелем. Местное вино из винограда арнеис. И запеченную под сыром какую-то странную местную капусту.

Отдохнув, Марта предложила погулять еще, пока Гвидо не потянул ее в постель.

— Любой каприз за твои бабки! — ответил Гвидо.

Сходили в церковь Сан-Доменико. Помолились об удаче. Посмотрели, куда выходят ворота женского монастыря. Привратница сказала, что послушниц здесь хватает, а меценаткам всегда рады. Любое убежище за ваши деньги.

Марта пожертвовала золотой дукат, чтобы ее запомнили. Привратница позвала сестру поглавнее, и Марте устроили даже экскурсию по покоям и кельям с заходом в трапезную и дегустацией вин.

Гвидо предсказуемо не пустили, и он все время просидел в таверне напротив.

Вечером Гвидо повел Марту к собору. Крестный ход должен был выйти из замка, пройти кругом по городу, вернуться через дворцовую площадь и с соборной площади внести в собор священную реликвию. Плащаницу Иисуса, которую специально привезли из Шамбери.

— Я тут кое-кому должна показаться, — сказала Марта, — И хорошо, если у меня за спиной будут верные мечи.

— Мечей не обещаю, но верный нож будет, — ответил Гвидо.

— Давай встанем недалеко от Антонио с Филоменой.

— Давай. Ты как бы со мной, а я с семьей. О, вот и они, вон там.

Подошли к семье дона Убальдо. Поприветствовали празднично одетых старого дона, красавицу Филомену и скромного, но серьезного Антонио Кокки. Встали рядом.

Толпа волновалась. Несколько раз в сторону собора проходили важные господа, окруженные многочисленной свитой. Вот, кажется, коннетабль, а вот Маргарита Австрийская.

Так, а вот это генуэзцы. Знатные. Пришли позже и проталкиваются через простолюдинов к собору, чтобы встретить крестный ход поближе к воротам и зайти внутрь с королем и герцогом.

Кокки понадеялся, что его не узнают, но младший Спинола поздоровался первым.

— Добрый вечер, учитель!

— Добрый вечер, мой юный друг! — ответил Кокки и нервно оглянулся.

Рядом Филомена, дети дон Убальдо и Гвидо под руку с Мартой.

— Гвидо, отойди, — попросил Кокки.

— Что так? — ощерился Гвидо.

— Генуэзцы не должны знать про Филомену и детей.

Гвидо тут же выпустил руку Марты, поменялся местами с шурином и вынырнул рядом с Филоменой.

На его место встал Кокки.

— Антонио? — удивилась Марта, — При жене?

— Меня не должны видеть с ней, я же говорил, — недовольно шепнул Кокки.

— А со мной должны?

— Тебе-то какая разница?

— Лучше, чтобы враги не знали, что у меня есть ты.

— Вот как! — громко сказала Филомена на ухо Кокки.

Она поменялась местами с Гвидо сразу же, как тот поменялся местами с Кокки.

— У меня есть ты! Прекрасно! Я так и знала!

— Филомена, прекрати.

— Ты разбиваешь мое сердце!

Кокки обнял ее и шепнул на ухо.

— Нас не должны видеть вместе, особенно генуэзцы.

Филомена с негодованием вырвалась.