Михаил Серегин - Долг грабежом красен
В ответ Полунин улыбнулся сыну и произнес:
– У меня, сынок, и рост и вес гораздо меньше, чем у дяди Антона, и поэтому я легко помещаюсь в свой «БМВ».
– Ничего, Антоша, я тебя на своем джипе катать буду, – подбодрил мальчишку Синицын. – Посажу тебя на колени, будешь сам рулить.
– Нам с сыном можно остаться, или вы о делах говорить собираетесь? – спросила Анна у мужчин.
– О делах мы еще успеем поговорить, – весело ответил Самбист, – так что присаживайся к нам, Анюта, пива я много принес.
Они просидели так, разговаривая ни о чем, до вечера. При этом оживленнее всех смеялась и говорила Анна. У Полуниных нечасто бывали гости, в силу того, что хозяин дома был не очень общительным человеком. Как правило, заходили лишь близкие друзья Владимира. Их редким визитам Анна всегда была очень рада.
Полунин понимал, что она еще очень молодая женщина и ей необходим круг общения, который он ей обеспечить не мог то в силу своей занятости, то по причине своей нелюдимости.
Визиты Самбиста, их пивные посиделки были развлечением не только для Владимира, но и для его жены.
Когда поздно вечером Синицын собрался домой, Полунин напомнил ему:
– Что же это за дело, о котором ты собирался со мной поговорить?
– Ах да, – спохватился Синицын. – Собственно, о деле я собирался поговорить завтра. У меня на шесть вечера в нашем спортзале с одним чуваком стрелка забита. Я хочу, чтобы и ты присутствовал.
– Кто он, этот чувак? И зачем я вам нужен?
– Понимаешь, тут одно крупное дельце намечается, – пояснил Антон. – А ты у нас голова светлая, всегда подскажешь что-нибудь толковое.
– Не тяни, – поморщился Полунин. – Говори конкретно, что за дело?
– В общем, у меня появился прихват на заводе «Нефтьоргсинтез». Надо обдумать, как его можно использовать, чтобы бабки срубить. Есть разные варианты. Надо посидеть, поговорить, обмозговать.
– А этот мужик, с которым ты забил стрелку, и есть твой прихват? – спросил Полунин.
– Угу, – кивнул головой Синицын. – Ты правильно угадал. Мужик он толковый, я тебя завтра с ним познакомлю. Придешь?
– Почему бы и не прийти, – пожал плечами Полунин. – С умными людьми всегда приятно. Глядишь, может, и будет какая-нибудь польза.
– Ну, тогда завтра в шесть вечера в «качалке» на Динамовской улице, – заключил Самбист, на прощанье пожимая руку Полунина.
* * *
На следующий день, как и договорились, Полунин подъехал на улицу Динамовскую, где на первом этаже пятиэтажного здания располагался спортивный клуб «Зенит», в простонародье именуемый просто «качалка».
Помещение клуба выкупил Антон Синицын при содействии Полунина. Здесь в подвале помещения раполагались сауна, комнаты отдыха и бильярдная.
Клуб «Зенит» являлся одной из резиденций Синицына, служившей ему для неформальных встреч. Вместе с Полуниным подъехал сидевший за рулем его ближайший помощник – директор автосалона Вячеслав Болдин, невысокого роста светловолосый улыбчивый парень.
Болдин был полной противоположностью своему шефу. В отличие от спокойного и задумчивого Полунина, к тридцати пяти годам уже слегка уставшего от жизни, Славка в свои двадцать два был оптимистом и неистощимым балагуром.
Но, несмотря на эти качества, Полунин видел в Болдине надежного и преданного ему человека, не раз доказавшего это на деле.
Славка остановил «БМВ» напротив входа в спортзал и посмотрел на вывеску, нарисованную ярко-синей краской на белом фоне, – «Спортивный клуб "Зенит".
– По-моему, Иваныч, это самое любимое детище нашего Антоши, – заметил Болдин. – В этом, так сказать, офисе он проводит время гораздо охотнее, чем в других своих многочисленных конторах.
– Что поделаешь, – улыбнулся Полунин. – Каждый из нас стремится туда, где он чувствует себя максимально комфортно. Я давно понял, Славик, что люди не меняются. Вот и Самбист, чем бы он ни занимался в дальнейшем, всегда в душе останется Самбистом – парнем, проведшим свою молодость в спортивных залах, и ему всегда будет комфортней среди таких же парней.
– А ты, Иваныч, каким сформировался? – лукаво взглянул на Полунина Болдин.
– Недоверчивым, – коротко ответил Полунин и вылез из машины.
Болдин последовал за Полуниным, они оба поднялись по ступенькам крыльца и вошли в здание клуба.
В небольшом тамбуре за столиком сидел дежурный – молодой парень в трико и майке, обтягивающей его накачанные мышцы.
Дежурный, увидев Полунина и Болдина, почтительно поднявшись, поздоровался:
– Приветствую, Иваныч.
– Здорово, Коля. Антон здесь?
– Здесь, – кивнул головой Николай. – Он вон там, в дальнем конце зала, жим лежа делает, – Николай кивнул в нужном направлении.
Оба гостя вошли в зал и направились к горизонтальной скамье в углу зала, на которой занимался Синицын. Кроме него, в зале занимались еще человек десять.
Почти всех из них Полунин знал в лицо и по имени, так как последние входили в группировку Самбиста. Все они, заметив Полунина и Болдина, вежливо поздоровались.
Самбист, улегшись спиной на скамью, обитую дерматином, широким хватом ухватившись за гриф штанги, мерными движениями выталкивал ее вверх, затем так же медленно опускал на грудь.
Штанга весила, по прикидкам Полунина, не меньше ста двадцати килограммов, и с каждым жимом Самбисту становилось все тяжелее и тяжелее выталкивать ее наверх.
Наконец с титаническим усилием, покраснев от напряжения, Антон выжал штангу последний раз и, слегка заведя ее за голову, бросил на специальную стойку-упор.
После этого Самбист сел и слегка отрешенным взглядом посмотрел на стоящих перед ним визитеров.
Болдин, скрестив на груди руки и привалившись плечом к стене, скептически наблюдал за стараниями Синицына. Когда же тот закончил свои манипуляции со штангой, Славка насмешливо спросил:
– Антош, а оно тебе надо? – при этом Славка кивнул на штангу.
Самбист блаженно улыбнулся:
– Я, Славик, каждый раз, когда ложусь под нее, задаю себе этот вопрос.
– Лучше бы ты чаще ложился под женщин, – ехидно заметил Болдин, – тоже тренировка полезная. И никаких вопросов при этом не возникает.
– Кстати, о женщинах, – весело заявил Самбист. – Ты знаешь, Славик, основное отличие женщины от штанги?
– Догадываюсь, – усмехнулся Болдин. – Когда ты ложишся с женщиной, ты, как правило, находишься сверху, а когда со штангой – ты всегда снизу.
– Нет, – улыбнулся Синицын. – Тут дело в другом. Когда ты ложишься под штангу, ты думаешь, зачем тебе все это надо, а встаешь удовлетворенный и довольный, несмотря на усталость. А с женщиной все наоборот, прыгаешь к ней в постель, уверенный, что тебе все это нужно, а потом… – Самбист грустно вздохнул, – лежишь весь измочаленный и не можешь понять, зачем тебе все это было нужно.
Полунин, с улыбкой на устах слушавший своих друзей, по окончании их разговора заметил:
– Остается только добавить, что и в том и в другом случае если ты в это дело втянулся, то остановиться уже очень сложно.
– А ты философ, Антоша, – усмехнулся Славка. – Не замечал этого в тебе раньше.
– Старею, Славик, начал о жизни задумываться.
Славка кивнул в сторону Антона:
– Посмотри на него, Иваныч, оказывается, не всем на пользу раздумья. Этот вот додумался до мысли, что со штангой приятнее, чем с бабой.
– А ты у меня доболтаешься до того, что я отправлю тебя в свой колбасный цех на консервы, – продолжил пикировку Антон.
– Ну хватит болтать, – оборвал Полунин. – Пора о деле поговорить. Где твой знакомый мужик с завода?
– А вон он ведет борьбу со своим животом, – ответил Антон, показав рукой в сторону противоположной стены, – вовремя начал, а то его скоро за беременную женщину принимать станут.
Тут только Полунин и Болдин, обернувшись, заметили, что на шведской стенке, прикрепленной к стене, висит, уцепившись руками за верхнюю перекладину, дородный мужчина в очках, одетый в трусы и футболку.
Висящий из последних сил старался оторвать свои ноги от стены и поднять их на такую высоту, чтобы они были параллельны полу.
Его дородное тело при этом содрогалось, а из горла вырывались надсадные звуки.
– Да, – медленно протянул Антон, наблюдавший за происходящим у шведской стенки. – Похоже, что стенка для него слишком крутовата… Эй, Гриша, брось это занятие, слезай и иди сюда.
Гриша медленно разжал руки и грузно приземлился на пол. После этого он мелкими шажками засеменил к поджидавшей его компании.
Это был очень толстый мужчина невысокого роста. Его редкие потные кудряшки волос прилипли к проступившей лысине. У него был мясистый нос, полные губы и брови стрелками, слегка вскинутые вверх, что делало выражение его лица умильно-наивным.
Верхняя губа его была чуть короче, чем нижняя. Может быть, из-за этого дефекта мужчина постоянно улыбался, обнажая ряд здоровых крепких зубов. Его большие черные глаза с красивыми длинными ресницами излучали внимание и доброжелательность.
