Дмитрий Осокин - Причём тут менты?!
Веселая ночь
Телохранители сработали довольно профессионально. Один остался с хозяином в машине, второй вошел в подъезд, исследовал. Он пробежался наверх по лестнице до четвертого этажа, затем, как всегда, вызвал лифт и спустился вниз.
— Все чисто.
Телохранители могли бы и дальше работать, но их хозяин проявил неожиданную небрежность. Пренебрежение к собственной жизни.
— Свободны. Моя жена только больше нервничает, когда за моей спиной видит ваши рожи.
Хозяин вошел в подъезд, шофер дал газ, чтобы поставить машину на стоянку.
Хозяин поднялся на четвертый этаж на лифте и вышел из кабины в тот момент, когда автомобиль с его охранниками уже выруливал из старого петербургского двора на проспект.
Киллер спустился с пятого. Неизвестно, что бы он стал делать, если б охранники проводили хозяина до двери квартиры. Хотя он наверняка знал, что последнее время его жертва всегда отпускала телохранителей после осмотра подъезда.
Выйдя из кабины лифта, человек потянулся за ключами, и в этот момент из-за решетки шахты лифта за его спиной возник киллер. Два шага — хорошая дистанция для прицельного огня.
Громыхнул выстрел.
— Не стреляй!!
— Не стреляй, урод!
— Ну нет уж, сейчас, сейчас…
— Отберите у сумасшедшего пушку!
— Не стреляй, кому говорят! Держи его… На балконе оглушительно шарахнуло. Один раз, второй. В этих чертовых новых районах такая акустика!
— Ура!
— Хватит, тебе говорю! Пойдемте лучше устроим круглый стол по вопросам досуга и легкого алкоголизма.
— Не желаете ли сигареток?
— Да они у тебя опять с китайскими петардами! Димон, спрячь их от него!
И уже через десять минут никто больше не стрелял. И состоялся круглый стол. А чуть позже на этом круглом столе начались танцы.
К утру веселая ночь себя изжила.
Семена начинают прорастать
— Этого я вам никогда не прощу! Вид Гаррика был ужасен. Его обыкновенно спокойное лицо чуть распухло от пьянки и здорово побагровело от ярости, а такие вращающиеся налитые кровью, выпученные глаза раньше мне приходилось видеть лишь в мультфильмах. Причем только у отрицательных персонажей.
— Все из-за вас! Если бы мы там остались! Нет, не прощу!
Мы с Княже переглянулись. Гаррик по своей привычке размахивал револьвером, это было не то чтоб неприятно, но неуместно. Разрушало иллюзию безопасности.
— Не прощай, не прощай, — робко согласился я, — конечно, такого никому нельзя простить! Но, знаешь, любая месть должна созреть, тогда она становится слаще… Может, ты все-таки уберешь пушку?
Выпученные глаза взглянули на меня так дико, что я чуть было не нырнул под стол. Затем Гаррик перевел взгляд на свой револьвер.
— У-уу-у! — промычал он и аккуратно спрятал ствол за пояс.
И видимо, решив наконец успокоиться, тяжело опустился в кресло. По чистой случайности в нем уже сидела его же, Гаррика, ночная подружка.
— Да что ж это такое?! — вскочив, зло наорал на нее великий журналист.
И принялся нервно ходить по комнате.
— Вопрос отнюдь не риторический. — Я поднял с пола скомканную ежедневку.
Гаррик принес ее с улицы вместе с утренним пивом, за которым был послан в наказание за ночной салют «в честь присутствующих здесь дам».
Василиваныча редко выпускали на первую полосу. Должно быть, редактор считал, что трупы на лице газеты смотрятся неаппетитно. На этот раз текст Василиваныча под фотографией улыбающегося Шамиля, сделанной, очевидно, года полтора назад, занимал чуть ли не половину первой страницы. И продолжался на третьей. Заголовок был простоват, но у меня упало сердце: «ВОЙНА МАФИЙ ОБЪЯВЛЕНА?!» Это уже больше походило на риторический вопрос!
Тем риторический вопрос и хорош, что содержит ответ в самом себе.
— Да что ж это такое… — пробормотал я растерянно, просматривая текст.
— Вот именно! — заорал Гаррик.
Теперь я его понял. Василиваныч получил-таки свою сенсацию! Уставшие девчонки, не проснувшийся еще окончательно Княже и сам Гаррик, все столпились вокруг меня, пытаясь заглянуть в скомканную ежедневку.
«Крупный бизнесмен, владелец концерна «Нота Бене», известный в деловых кругах как Шамиль, застрелен сегодня ночью на пороге собственной квартиры. Очевидно, киллер вышел из лифта, когда Шамиль уже открывал дверь, отпустив телохранителей. Судя по почерку — а был произведен всего лишь один выстрел — пуля 9 мм попала Шамилю в затылок, — действовал высокопрофессиональный наемный убийца. В пресс-центре ГУВД не сообщают никаких подробностей, но убийство крупного предпринимателя, тесно связанного с целым рядом самых неформальных структур, конечно же, не может оказаться случайной бытовухой!»
— Шамиль?! — Княже проснулся. — Мы же его вчера видели!
— Василиваныч оперативно сработал, только и всего, — отметил я.
— А если бы я остался… — опять было начал Гаррик.
«… Безусловно, эта гибель инициирует ответные действия друзей и родственников Шамиля, по слухам, его тело сейчас будет отправлено для захоронения на далекую южную родину сего почетного петербуржца…»
Я никогда не любил стиль Василиваныча с тех пор, как в одной из первых статей он обозвал зверское убийство с последовавшим расчленением трупов «богонеугодным делом», поэтому пытался лишь вникнуть в основные факты его раздутой и напыщенной статьи. Основной упор автор делал, конечно же, на собственную информацию. Правда, и тут не обходился без штампов: «… вашему покорному слуге удалось увидеть Шамиля в последний вечер его деловой активности. Конфликтный разговор двух предпринимателей — что может быть обыденней?! Но если сразу по его завершении одного из бизнесменов находят с пулей в голове, то подобные бизнес-семинары…»
«Какой дурак! — Я заглянул в продолжение на третьей странице. — Прижмут ведь его за такие намеки «астратуровцы»! Может…»
Но Василиванычу хватило ума ограничиться общими словами. Правда, он пообещал «держать руку на пульсе» и «раскрыть некоторые имеющиеся в распоряжении редакции весьма пикантные детали», а закончил и вовсе оптимистично:
«… по горячим южным обычаям, Питеру следует вскоре ожидать приезда туристов с далекой родины Шамиля, которые поведут свое расследование причин гибели земляка. Однако они едва ли приедут раньше, чем в далеком южном городе тело Шамиля будет предано земле. Так что у наших правоохранительных органов остается какое-то время для оперативного раскрытия убийства. Забавно, что за этот же срок некоторые уважаемые конторы города наверняка попытаются отвести от себя подозрение, возможно, даже помочь правосудию найти убийцу. Ведь мстители, когда они прибудут в наш город, обратят свое внимание прежде всего на конкурентов Шамиля. А к принципу презумпции невиновности эти парни относятся куда менее почтительно, чем даже в народных судах нашего молодого общества».
— Ты побежишь со мной в прессцентр?! — Гаррик был уже одет и нетерпеливо подпрыгивал в дверях.
Я отбросил наполненную многозначительными намеками Василиваныча ежедневку и отрицательно покачал головой.
— Как?! Ты ведь журналист! Криминальная хроника! Тебя это тоже должно касаться!
— Это меня действительно очень даже касается, — не стал отпираться я, — ведь, похоже, теперь я остался без работы.
— А! Черт! Действительно! Слушай, думаешь, твоей газете кранты, да?
— Я собираюсь это выяснить.
— Слушай… Ты мне расскажешь, что там у вас в офисе, ладно? Ведь все же фирма Шамиля… Даже можешь, если хочешь, сам написать для моей ежедневки, как реагировали на смерть главы фирмы коллеги и подчиненные, вдруг что интересное узнаешь?
— Думаю, самое интересное, что я смогу там узнать, так это когда у меня будет последняя зряплата.
— Эгоист!
— Ищейка!
Не найдя что возразить, Гаррик шмыгнул носом, вильнул тем местом, где у всякой порядочной ищейки должен находиться хвост, и побежал вынюхивать.
Я вышел минут через десять.
Можно было зайти домой, узнать, не намотал ли мне кто-нибудь важных новостей на автоответчик, но офис «Нота Бене» находился недалеко, к тому же проблема, не пристрелил ли ночной убийца заодно и мою газету, меня действительно волновала.
Сначала я получил тычок от милицейского: усиленный парой парней в голубом камуфляже наряд патрульной службы охранял вход в здание снаружи, а я по глупости автоматически показал остановившему меня младшему сержанту карточку прессы:
— Тормозни, нечего тут прессе делать.
— Что, прикрыли контору?
— Тебя не касается, давай, иди! Без комментариев!
Эту фразу он наверняка услышал от какого-нибудь знакомого шерифа с Дикого Запада — знакомого по фильмам, понятно. Однако комментарии у меня были:
