Виктор Мясников - Изумруд – камень смерти
– Пойдем, ребята, на кухню, покурим, – Клим поднялся из-за стола.
– Валяйте здесь, – попытался его остановить Вовец, – я сейчас пепельницу найду, где-то должна лежать. Я же года четыре всего как бросил это занятие.
– Нет, нет, не стоит здесь атмосферу портить. Ты посиди, мы быстро, через пять минут придем.
Дверь на кухню за собой прикрыли. Сквозь рифленое дверное стекло было видно, как они жестикулировали, но говорили негромко. Вовцу, конечно, было любопытно услышать, что там обсуждают, ведь наверняка говорили о нем, но в комнату доносился только неразборчивый бубнёж. Через пять минут курильщики вышли.
– Ну, как прошло совещание? – Вовец не смог удержаться от иронического вопроса.
– Нормально, – рассмеялся в ответ Клим и полез в свою синюю сумку.
Вовец решил, что он сейчас достанет еще бутылку, но тот вытащил толстый бумажный сверток и принялся его разворачивать. В конечном счете это оказался бумажный лист размером с двуспальную простыню, и его пришлось расстелить на софе, но нижний край все равно свесился на пол. Все выжидающе уставились на Вовца. Тот принялся внимательно разглядывать бледные синие линии, россыпи кружочков, цифр и разнообразных значков. Это была старая выцветшая "синька", изготовленная на допотопном светокопировальном аппарате.
– Что скажешь? – прервал затянувшееся молчание Клим и, прищурясь, бросил быстрый испытующий взгляд.
Вовец присел возле карты. Неровные поля, заполненные крестиками, ноликами, угольничками, разлинованные в разных направлениях. Прямые линии разрезов, обозначенные буквами. Сами разрезы вынесены на края листа. Таблица с условными обозначениями. Вертикальные проекции разведочных профилей. Угловой штамп затерт, но несколько цифр просматривается. Слева извилистая линия реки, справа ветвится и петляет еще одно русло с притоками, даже название помечено – "р.Черемшанка". Вовец еще раньше начал догадываться, разобравшись с вмещающими породами, а теперь окончательно убедился. Он выпрямился, машинально отряхнул колени.
– Значит, так: геологическая карта прогнозного типа. Крупномасштабная, хотя масштаб тут почему-то не указан. – Клим согласно кивнул. – Стык, точнее, зона сопряжения Мурзинско-Адуйского антиклинория с Асбестовским синклинорием. – Серый изумленно выдохнул, по молодости лет он не знал, что этот уникальный геологический район помнят все, кто изучал строение недр Урала, даже если полностью забыли все остальное. А Вовец продолжал: – Обозначены слагающие амфиболиты, порфириты, интрузивные дуниты раннего девона, преобразованные в серпентиниты. – Трое его новых приятелей переглянулись. Эту фразу они еще проглотили, здесь было несколько знакомых слов, но дальнейшее повергло их в шок. – Гипогенные ультраосновные породы локализованы в замковых частях складок и осложнены разрывными нарушениями в зонах пересечения…
– Всё, хватит, – не выдержал Клим, – у меня уже крыша едет. Ты лучше скажи, чего тут есть полезного?
– Да, похоже, ничего. Вот, смотрите, – Вовец снова присел перед картой, шутки кончились, начинался серьезный разговор. – Отметки шурфовок и разведочных скважин, вот профили, глядите. Никаких пропластовок и линз, только вертикальные прожилки слюдита. Нам ведь он нужен?
Компания дружно подтвердила. Еще бы, именно слюдит содержит бериллы и изумруды, а больше ничего интересного для ребят в этом районе быть не могло.
– Жилок много, но все пустые. Только в крайних на востоке и северо-востоке обозначены слабые проявления. Серьезные промышленные месторождения гораздо дальше на восток, за Черемшанкой. Они на этот лист и не попали. – Вовец призадумался. – Ну, да, Балышевка, Красногвардейка, Липовка… Что-то мне тут не совсем понятно…
– Ну-ка, ну-ка, что тебе тут непонятно? – оживился Клим и многозначительно улыбнулся.
– Сама карта мне непонятна, цель ее, точнее. – Вовец почесал затылок, – Это не полевая съемка, не камералка, а что-то типа приложения к дипломному проекту или к докладу на симпозиуме. И тут вот, – потыкал пальцем, проминая бумагу, – это же белое пятно! Разрисовано, мол, сплошные серпентиниты без единой жилки, а ни одного шурфа не обозначено. Здесь что, был вырезан кусок, а пустое место заштриховано?
– Ага, заметил! – обрадовался Клим. – Нет, брат, не вырезано. Здесь просто никогда не проводили разведки, никакой.
– Да, ну, не может быть! – Вовец отмахнулся. – Даже дилетанту ясно, что здесь могут находиться месторождения. А тут вон какой квадрат, километров пятьдесят на пятьдесят, пропущен.
– Насчет квадрата ты почти угадал. Сорок пять на сорок километров. А секретность в том, что на этой территории размещалась воинская часть, так что вояки разведку тормознули, – Клим засмеялся. – Ничего каламбур? Геологи до обкома дошли, это еще до Ельцина было, чуть ли не Кириленко в то время Свердловской областью заправлял. Надеялись через ЦК добиться разрешения на бурение, специально эту карту соорудили. Ну, им, понятно, объяснили, мол, партия лучше знает, где бурить, а где ракеты ставить. Изумрудов у Политбюро, видать, хватало еще тех, что добывали попутно с бериллиевой рудой, а ее запасов и так на три холодных войны вперед накоплено. Так что провалялась эта карта двадцать лет в обкомовских загашниках. Когда после августа девяносто первого года обкомовские бумажки вывозили в архив, лишнюю макулатуру и всякий хлам просто выбросили. В том числе здоровенный рулон всяких графиков и достижений. А между приростом кубометров надоя от каждой курицы-несушки и проектом образцовой собачьей площадки на месте Ипатьевского дома затесалась эта сугубо секретная карта. Как ты понимаешь, никто сейчас денег на изыскания не даст, так что эту терру инкогниту можем исследовать мы. Как смотришь на подобное мероприятие?
Вопрос, заданный прямо в лоб, требовал столь же прямого ответа. Но Вовец пока не видел в этом геологическом приключении ничего полезного для себя. Поэтому ответил вопросом:
– Любопытно, конечно, а смысл какой? Открыть меторождение изумрудов?
– Конечно! – оживился Клим, остальные в разговор не встревали. – Прилично ограненный каратник хорошего качества тянет на мировом рынке под тысячу долларов.
– Не знаю как там на мировом, – Вовец не скрывал скепсиса, – а наш черный рынок забит изумрудами. Так говорят, по крайней мере. Все покупателей ищут. Каратник и за сотню баксов отдадут – но никто и этого не предлагает.
– Это все барахло, кустарщина, – Клим пренебрежительно махнул рукой. – Ты сам эти камни видел? Третий сорт, одно названье, что изумруд. А настоящий чистый камень замучаешься искать. Ладно, раскрываю карты: есть один иностранец, готовый брать оптом полуфабрикат, то есть заготовки для огранки, где уже срезаны все трещины, пятна, пузыри, включения, – ты понимаешь. Тут имеется определенный стандарт, допустимый разброс по параметрам – высота, ширина и прочее. Живая наличка, партия не меньше чем на тысячу баксов. Цена, правда, самая грабительская – двадцать зеленых за карат сырья, зато надежный канал сбыта. Ну, как?
– Звучит красиво. – Вовец размышлял вслух. Клим терпеливо слушал, не давил, не настаивал, не заманивал посулами. – Главное, реалистично: пятьдесят карат, то есть десять граммов заготовок, и тыща долларов в кармане. По двести пятьдесят баксов на рыло.
– По двести, – уточнил Клим, – есть еще огранщик. Тут без профессионала не обойтись. Надо же и форму камня выдержать, и лишнего не срезать, сам понимаешь.
– Справедливо, – одобрил Вовец такой подход. – Да только не проще ли порыться на отвалах той же Балышевки или Липовки?
– Один порылся, – хмыкнул Клим, – до сих пор штаны отстирывает.
– Да уж, – поёжился Серый, – как пошла охрана из "калашниковых" садить, думал – капец, сливай воду. Половину одежды на колючей проволоке оставил. Где там перелаз искать! Вот в такую щель с разбега нырнул, – показал ладонями – одна над другой – промежуток, в который вряд ли могла пройти его голова, не говоря обо всем остальном, – а пули так и свистят. Я там вообще поседел за две минуты. На брюхе полз километра три, боялся голову поднять.
– Сурово, – выразил Вовец свое сочувствие и возвратился к сути разговора. – Значит, вы рассчитываете, что я могу помочь в разведке? Только я ведь горняк, не поисковик.
– Но методику худо-бедно знаешь? – это уже Серж не вытерпел, включился в обработку. – Всяко лучше нас соображаешь, где стоит искать в первую очередь, а что можно пропустить. И породы небось определишь без справочника, вон как по карте чесал.
– Но здесь нет никакой топографии, нет рельефа. Слагающие породы есть, а наносные отсутствуют. Это же все покрыто глиной, песком – грунтом, в общем. А какой толщины? Можно пойти обломочно-речным методом, но нужно точно видеть, где долины, направления водотоков.
– Не беспокойся, всё есть, – Клим полез в свой объемистый баул. – Во, гляди.
