Иван Черных - Тот, кому за державу обидно
– Не доставит. Наоборот, Вероника хочет с тобой познакомиться.
Вероника
В Ставрополь они приехали поздно вечером. Губернатор, наказывая водителю явиться завтра к восьми, повернулся к Дубровину:
– Поужинаем у меня. Да и поговорить надо. За этими ЧП о главном ни слова не сказали.
– А не поздно?
– У меня никогда не бывает поздно, – весело ответил Олег Павлович. – И жена приучена к поздним гостям. Кстати, ты с ней не знаком. Слыхал, наверное, что Ольга Ивановна погибла в автокатастрофе?
– Слышал. Жаль. Хорошая была женщина.
– Да, – вздохнул губернатор. – Шестнадцать лет прожили… Надо ж было угораздить…
Они вышли из машины.
– Отвезешь потом генерала в гостиницу, – предупредил водителя. И снова повернулся к Дубровину. – Или у меня переночуешь?
– Нет-нет. В гостиницу поеду.
Супруга губернатора поджидала их. Встретила приветливой улыбкой, гостеприимно предложила Николаю Васильевичу снять мундир и пройти в зал.
Ей было лет двадцать семь, красивая, стройная брюнетка с миндалевидными черными глазами.
«Ничего не скажешь, вкус у Олега к женщинам не испортился, – отметил Николай Васильевич. – И где это откопал он такую амазонку? Первая жена, Ольга, была на зависть всем партийным работникам, а эта и вовсе выглядит неотразимо: все в ней – и фигура, и черты лица безукоризненны. Грациозна, гибка, с опалительным огоньком в глазах…
– Познакомьтесь, – сказал Олег Павлович, останавливаясь около них. – Вероника, моя суженая, а это мой школьный друг, Николай Васильевич Дубровин, прибыл по моей просьбе к нам на должность начальника УВД края.
«По его просьбе? – изумился Дубровин. – Хотя без его участия вряд ли бы состоялось это назначение. Забыл о прежних разногласиях?»
– Да, вместе учились, даже за одной девушкой ухаживали, – весело подтвердил Николай Васильевич.
– Это он умеет, – засмеялась Вероника. – Проходите в зал, стол уже накрыт. Наверное, с утра ничего не удалось перекусить?
– Да уж, – согласился Олег Павлович. – Если бы только это. Голюгаевцы чуть не избили: почему пьяниц в полицию набрали? И нам пришлось объяснять почему. И кто виноват, что бандиты грабят нас, скот угоняют, людей убивают. Ладно, об этом потом. Нужная комната у нас вон там. Мой руки и садимся за стол.
Дубровин с нескрываемым удовлетворением рассматривал интерьер квартиры, со вкусом подобранную и расставленную дорогую мебель, картины на стенах неизвестных, но бесспорно талантливых художников. Всюду все сияло чистотой и аккуратностью.
– Ну что ж, за встречу, – наполнив рюмки коньяком, провозгласил тост Чернобуров. – Может, ты и не очень был склонен покидать столицу, но я тебя решил вернуть на свою родину, где лежат в земле твои предки, где живут брат, сестра и другие родственники; где остались твои школьные товарищи – первые самые верные и надежные друзья. Вот за это я предлагаю выпить.
Олег снова подчеркивает свою причастность к назначению генерала на более высокую и самостоятельную должность. Мол, знай, кто о тебе позаботился и будь благодарен. Да, губернатор в своем репертуаре. Непросто придется налаживать с ним отношения.
– Ты прав, не мечтал я и не думал покидать столицу, – ответил он. – Так спонтанно получилось, что если откровенно, я был ошарашен. И теперь еще в толк не возьму, что за этим всем кроется.
– А чего тут не понимать? – вскинул густые брови губернатор. – Тебе не нравится это назначение?
– Я не сказал, что не нравится. Я летел в Краснодар совсем с другим заданием. Понимаю, здесь случилось ЧП. Но Шепилов-то на месте был, разве он не мог разобраться, принять меры?
– Не мог! – прямо-таки выкрикнул Чернобуров. – Он вообще… как кот зажравшийся, мышей перестал ловить… Развел тут малину. Говорить не хочу о нем, давай выпьем. – И опрокинул в рот рюмку, осушил одним глотком.
Выпил и Николай Васильевич.
Вероника с любопытством и невинной улыбкой слушала их разговор, пригубила рюмку. Губернатор склонился над тарелкой и жадно, со злостью набросился на закуску. Ел он оригинально: подцеплял на вилку дольку осетрины и тут же, не разжевывая, толкал в рот колечко свежего огурца, помидора. Звучно работал челюстями. Не закончив жевать, снова наполнил рюмки.
– Ты в столице слышал, наверное, что говорят о нашем Ставропольском крае: у нас и урожай высокий, и безработица самая низкая. А этот ублюдок Шепилов стал мне палки в колеса ставить, авторитет мой марать: тут коррупция, олигархи всем заправляют. Позавидовал, что люди производство наладили, зарабатывать по-человечески стали. Ему, видите ли, как при советской власти наводить порядок захотелось: раскулачивать, в Сибирь ссылать. А что под носом у него творилось, не видел.
Николаю Васильевичу хотелось возразить: при советской власти разве меньше порядка было? И разве допустимо, когда разница в доходах людей превышает сотни раз? Одни в рулетки миллионы проигрывают, другие концы с концами свести не могут. Как можно мириться с тем, что те, кто работает на земле, выращивает хлеб, добывает богатства, получают крохи, а мнимые хозяева набивают карманы, разгуливают по курортам и не заботятся ни о своем хозяйстве, ни о тех, кто на нем трудится. Но спорить в присутствии очаровательной и милой женщины, которая слушала мужа с иронической улыбкой, было бы неэтично, и Дубровин молча закусывал, прокручивая в голове сказанное губернатором: у нас здесь все хорошо, и если ты будешь поддерживать меня, мы сработаемся, и оба будем не внакладе.
Что ж, пусть рассчитывает на это, но не надеется; танцевать под его дудку Николай Васильевич не собирается.
Они выпили еще. Олег Павлович продолжил было расхваливать достижения в сельском хозяйстве, когда Вероника остановила его:
– Что-то ты, Олежка, прямо как Хлестаков, расхвастался. Все о себе да о себе. А мне интересно Николая Васильевича послушать, узнать, как там столица поживает, какие веяния среди больших начальников веют, не собираются ли они снова колхозы создавать? А то мой Олег Павлович не знает, что с землей делать: раздали крестьянам, а работать на ней некому – молодежь из сел в города подалась, – да и не на чем: ни техники, ни топлива.
– И ты туда же, – нахмурился губернатор. – Не совсем так. Проблемы, конечно, есть, но решаем. И трактора я закупил, и сенокосилки, и комбайны. Для края маловато пока, в новом году еще закупим; изыскиваем средства. Что Вероника о колхозах напомнила, есть такая идея у мужиков, неплохо бы вернуться к ним – не в состоянии они ныне обрабатывать землю. Однако там, наверху, другие идеи витают: застраивать пустующие земли, другой доход с них брать. Правда, не очень я понимаю, какими постройками можно компенсировать хлеб, овощи, фрукты? Да, земли у нас действительно много. Но тундра, тайга, северное побережье – что это за земля? А плодородного чернозема сколько? По гектару на человека не наберется. То-то и оно. – Губернатор глубоко вздохнул и наполнил рюмки. – Не думай, что мы тут только купоны стрижем, успехами восторгаемся. Забот и хлопот – голова от дум пухнет. Вот поживешь, увидишь. – Чокнулся о рюмку генерала. – За твое назначение.
– А я за твои успехи, за твое семейное счастье. Вижу, тебе в этом повезло, за твою милую, симпатичную супругу.
Лучистые глаза Вероники засияли еще ярче. Она чуть заметным поклоном поблагодарила генерала, допила коньяк.
Поговорили немного за чаем. Тут приоритет отдали женщине, и она стала расспрашивать Николая Васильевича о столице, какие пьесы идут в театрах, кто из артистов ныне в фаворе, какие перспективы ожидают нынешних звезд Баскова и Киркорова. Дубровин, мало сведущий в жизни театралов, в основном из рассказов жены, отвечал с легкой беззлобной иронией.
– На театральных подмостках ныне, – заключил Николай Васильевич, глянув на часы, – как и на политической арене, идут серьезные баталии. Веяния, вкусы, течения схлестнулись, как в дни Октябрьской революции. Я – консерватор и некоторые новшества не признаю. К примеру, новую трактовку «Гамлета», с которым, как мне известно, москвичи ныне гастролируют у вас.
– Верно, – согласилась Вероника. – И зря вы хаете. Мы два дня назад смотрели с Олегом, и нам очень понравилось.
– А я только отрывки по телевизору смотрел, – признался Дубровин.
– В таком случае надо обязательно посмотреть. И, если не возражаете, вместе со мной.
– Хорошо, – пообещал Николай Васильевич и в который раз глянул на часы: – Мне пора.
– По русскому обычаю по посошку на дорожку, – предложил губернатор.
Дубровин не стал возражать – хоть по стакану, только быстрее бы отделаться от него.
Чернобуров наполнил рюмки.
– За взаимопонимание. Мы с тобой не глупые мужики и, если будем работать в связке, можем многое сделать не только для нашего края…
