Альберт Байкалов - Крестоповал. Война совести
Между тем навстречу им шагнул бородач. Он обнял мужчину и расцеловал. Тут же из толпы возникла журналистка. Она сунула микрофон с логотипами НТР под нос мужчине и что-то спросила. Удрученно оглядевшись по сторонам, он ответил. Она задала еще вопрос. На этот раз мужчина говорил дольше.
Хвастун подошел ближе.
В это время прилетевших мужчину и женщину увлекла за собой женщина в строгом костюме. По виду сотрудник ОВИРа. Хвастун двинул вслед за подростками, которые направились в противоположную сторону, волоча на себе багаж. С ними был один взрослый, все тот же бородач.
Они миновали тамбур и вышли на улицу. Здесь, как выяснилось, их поджидал небольшой микроавтобус «Форд».
– Крестьяне, – усмехнулся Хвастун, размышляя, стоит или нет тратить на этих людей время.
– Что скажешь? – Рядом из ниоткуда возник Щербатый.
– То и скажу, работай их, – бросил ему Хвастун и прошел мимо, к своей машине.
Уже устроившись за рулем, Хвастун наблюдал за тем, как его помощники «разводят» лохов. Вот у микроавтобуса появилась в короткой юбчонке и на неимоверно высоких каблуках Белла. Таща за собой огромных размеров чемодан, она как бы споткнулась рядом с бородачом и что-то спросила у него. Ясно, просит помочь дотащить багаж до стоянки такси. Невдомек мужику, что в нем один хлам для веса. Бородач берется за ручку и тащит его вслед за девушкой, стараясь не смотреть на ее шоколадные бедра. В это время у машины возникает Клим Анисимов. Коренастый, с интеллигентным лицом брюнет начинает что-то спрашивать у парней, встав таким образом, чтобы они оказались спиной к открытой двери «Форда». Парни начинают отвечать. Он с деланым интересом слушает. Между парнями и микроавтобусом проскальзывают Щербина с Гвоздем. Вот они уже уходят прочь. У каждого в руках по чемодану. Минута, и оба вора затерялись в толпе. Клим кивает, бросает взгляд в сторону возвращающегося от стоянки такси бородача и ретируется. Все, дело сделано. Хвастун повернул ключ в замке зажигания.
Спустя полчаса, сидя в машине, он наблюдал через открытую дверцу за тем, как Щербина выкладывает на траву содержимое чемодана. С каждой вынутой вещью лицо Хвастуна делалось все темнее.
– Надо же так облажаться, – разворачивая какой-то расшитый лоскут мешковины, пробормотал Щербатый. – Одна рухлядь…
– Ищи лучше. – Хвастун поставил ногу на землю и вышел из машины. – Они из Америки ехали. Там наверняка все продали, чтобы здесь заново купить…
– А чего им надо-то? – хмыкнул Гвоздь и вывалил под ноги содержимое второго чемодана.
– Машины, трактора, – разглядывая лежащий у ног подельника ворох рубашек, юбку и носки, пробормотал Хвастун. – Может, у чемоданов второе дно?
Щербатый щелкнул выкидным ножом, подтянул к себе чемодан и стал отдирать внутренности.
– Чего это за хрень? – Хвастун наклонился и взял брошенный Щербатым лоскут.
Это было нечто похожее на полотенце. Только очень грубое и старое. Вон на изгибах пыль так въелась, что не отстирывается, а сделала материал желтым.
Развернув его, Хвастун вытянул руки и склонил голову набок, пытаясь понять рисунок. От верхнего угла к нижнему этот кусок материи пересекала извилистая лента, вышитая синими нитками. В центре – два черных треугольника. Вокруг обыкновенные елки, какими их рисуют дети. По левой кромке какие-то старославянские надписи.
– Видно, жена этого с рыжей бородой в детстве вышила и таскает повсюду за собой как память. – Он скомкал тряпку и бросил в кустарник.
– Зря день убили, – с досадой проговорил Щербина и отбросил в сторону раскуроченный чемодан. – Ничего.
– Они как знали, – зло плюнул себе под ноги Гвоздь. – Обыкновенный мусор насовали.
– Что дальше? – Щербатый поднял на Хвастуна тяжелый взгляд.
– Сегодня фарту больше не будет, – сделал вывод Хвастун. – Бросайте этот хлам здесь да поехали…
Глава 2
Стоя перед опустившими голову сыновьями, Никита Лукич слушал сбивчивые оправдания Панкрата.
– Прости, недоглядел, – разводил родственник руками. – Бестия рыжая с толку сбила. Попросила помочь. А разве откажешь? Схватил я чемодан ее да понес. – Он махнул рукой в сторону стоянки такси. – Воротился, а ребятишки уже и пропажу обнаружили. И как недоглядели?
Не успели порадоваться Никита и Агата новеньким российским паспортам, как их обокрали.
– Взяли вроде ничего, если бы… – Никита не договорил.
Как теперь быть? Конечно, воришки картой, вышитой на рушнике, воспользоваться не смогут. Не вся она там, остальная часть в иконе спрятана, которая хранилась в коробке. Да и не поймут они письмена и замысловатые рисунки, шитые выгоревшими от времени нитками… Никита попытался восстановить карту в памяти. Ручей, его изгибы, скалу… Нет, ничего не выходит. Можно, конечно, нарисовать от руки, но он многое упустит. Дед Елизар говорил, что за сто лет наверняка и так все поменялось. Может, и нет этого ручья вовсе? Он сокрушенно вздохнул и поскреб пятерней затылок. Искать надо.
– Как хорошо, что вы еще не уехали! – раздался сбоку радостный голос.
Никита Лукич развернулся на пятках и едва не налетел на уже знакомую журналистку, которая полчаса назад задавала ему вопросы. За ней и оператор с камерой на плече. Глядя на них, Никита вдруг вспомнил, что часто, украдкой от остальных просматривая по телевизору новости и прогноз погоды, он натыкался на объявления, которые давали люди с просьбой помочь найти ту или иную вещицу. Иногда искали животных и даже детей. В голову Никите Лукичу пришла идея.
– Вы бы, дамочка, шли пока своей дорогой, – сурово начал было Панкрат, но Никита его неожиданно перебил.
– Погоди, Панкрат Миленович! – почти крикнул он и обратился к журналистке: – Может, как раз ваша помощь понадобится.
– А что случилось? – Девушка вопросительно уставилась на него.
– Украли у нас два чемодана, – объяснил Никита Лукич. – Будь они неладны…
– А вы в милицию обращались? – с ходу спросила девушка. – Здесь вон сколько видеокамер.
– Нет там особливо ценных вещей, – поспешил успокоить ее Никита Лукич, – так, тряпки одни для ребятишек…
– Все равно, – не унималась Ольга.
– Да Бог с ними, с вещами этими, – живо отмахнулся Никита. – Не в них дело. Был там рушник, шитый еще моей прабабкой. Так вот он пропал.
– И чего вы хотите от меня? – Журналистка удивленно захлопала глазами.
– Нельзя ли при помощи вашей камеры объявить, что, мол, Никита Берестов просит вернуть за вознаграждение…
– Солидное, – вставил, вмиг сообразив, что к чему, Панкрат.
– Что? – не понял Никита Лукич.
– За солидное вознаграждение, – пояснил оператор.
– Да, именно, – кивнул Никита Лукич. – Вернуть рушник…
– Лучше будет – полотенце, – осторожно предложила Ольга. – А почему вы так печетесь о нем?
– Ну как? – развел руками Никита Лукич и замялся. – Память…
– Вы можете сказать, как он хоть выглядит? – допытывалась девушка.
– Там река синего цвета. – Словно ища подтверждения, Никита посмотрел на Агату. – В общем, рисунок непонятный, но мне особливо дорог.
– Хорошо, – сдалась журналистка. – Попробуем через новостной канал «продавить» вашу просьбу. Не каждый день приезжаете. Только учтите, – она подняла пальчик вверх, – сообщение будет носить чисто информационный характер. Там в двух словах расскажут, что вы приехали и сразу столкнулись с проблемами.
– Как скажете, – не совсем поняв, о чем речь, кивнул Никита.
Званцева еще задала ему с десяток вопросов, уточнила, когда они собираются ехать дальше, и ретировалась.
– Ну, надоедлива, как муха, – усаживаясь на сиденье, вздохнул Панкрат.
– Да не ругайся ты так, – успокоил его Никита Лукич. – Журналисты, они везде такие. В Америке тоже проходу не дают.
Дождавшись, когда в салон протиснется Агата, а мальчишки закроют двери, Панкрат развернулся к водителю:
– Ну чего, Фрол Алексеевич, поехали!
– С Богом! – выдохнул Никита Лукич. – А далече ехать-то?
– К вечеру дома будем, – успокоил его Панкрат. – У меня погостите, отдохнете, а дальше на поезде.
– Может, за это время и чемодан найдут? – подала голос Агата.
– Как думаешь, – спохватился Никита Лукич, – есть надежда, что найдется наша вещица?
– Бесполезное занятие, – махнул рукой Панкрат. – Это тебе не Америка. Здесь чемодан искать не станут. Люди пропадают тысячами…
– Неужто прямо тысячами? – недоверчиво переспросила Агата, испуганно прикрыв ладошкой рот.
– Мафия здесь, – со знанием дела сказал Панкрат и уставился в окно. – Руководители преступников покрывают.
– Как это? – не понял Никита Лукич. – Зачем же тогда такие руководители?
– А затем, чтобы хапать да простой народ обирать, – сказал Панкрат. – Годков пять назад наш брат сюда из Аргентины пожаловал. Тоже поповцы… Они на земли свои на Дальнем Востоке вертались. Сначала горы золотые обещали. А как приехали, так дали им делянки в брошенных деревнях, и на этом все. Но ведь ты нашего брата знаешь… Они все это время не покладая рук трудились. Постепенно наладилось хозяйство, пасеку большую построили и пчел развели. Как на ноги встали, решили натуральный продукт менять на солярку для техники, запчасти разные… Много чего для хозяйства надо. Сунулись они со своими продуктами на рынок, а им от ворот поворот. Продавайте, мол, за копейки и валите на все четыре стороны. Они справедливо сказали: мы растили, спины гнули, нам и распоряжаться добром этим. Ни в какую. Они к чиновникам местным. А те руками разводят – рынок, мол. Вы у себя в Аргентине тоже помощи просили? А какая там помощь нужна, если законы есть? – Панкрат пригладил бороду, собираясь с мыслями. – По себе знаю, не сладко. Кредит не получить, в залог дать банку нечего, поскольку землю в собственность не дают, а только в аренду, чтобы жилы потом тянуть. В общем, помыкались они здесь да решили обратно вернуться. Всем скопом в посольство Аргентины обратились. Сейчас визы ждут. Вот такие, брат, дела.
