Сергей Зверев - Должник
Он успел. И был доволен. Мелкие капельки воды по всему телу. Мокрые волосы, плавки. И ясные, играющие озорным огоньком, синие глаза.
«Мальчишка», – в который раз подумал Илья. И в который раз тяжело вздохнул.
– Вот, – Леонид вернул доску, демонстрируя, что выполнил распоряжение своего учителя на все сто.
Илья лениво потянулся в кресле. И, глядя в сторону моря, без интереса спросил:
– Ну и как? Научился на ней плавать?
– Хы, – возмутился Леонид. – Научишься тут. Даже не думал, что на какой-то доске так тяжело удержаться.
– Как и везде. Как и в самой жизни, – нравоучительно проговорил Илья. – Держаться непросто.
Леонид поставил доску возле двери и посмотрел на Илью, как бы спрашивая – ну, и что дальше?
– У тебя десять минут. Одевайся и пойдем.
Леонид управился. Он был готов через пять минут. Черные джинсы, майка. Он оделся так, как и учитель. Чем вызвал у последнего улыбку.
– У нас время до одиннадцати, – кивнул ему Илья.
– А потом что? – Леонид насторожился, словно охотник, учуявший добычу.
Но Илья его разочаровал:
– А затем спать. У нас завтра напряженный день.
– А-а… Это… – Леонид вытащил из заднего кармана джинсов очки, ловко водрузил их на переносицу. – Ты, в общем, можешь не слишком волноваться. Насчет этих двух недель. Я, в принципе, не нуждаюсь ни в какой науке. И вообще не понимаю, какого хрена меня к тебе направили.
– Понятно, – вздохнул Илья. – Считаешь, что все умеешь.
– Я умею стрелять. И очень хорошо. И метаю ножи. Не хуже, чем стреляю.
– И думаешь, что этого достаточно?
– А что еще? – вспыхнул Леонид.
– Ты в людей стрелял? – Илья посмотрел Леониду в глаза; вместо глаз на него смотрели темные стекла очков; парень словно знал свое самое уязвимое место и старался его укрыть.
– Ну-у, – неуверенно произнес Леонид, как бы решая, что сейчас лучше сделать: соврать или сказать правду.
Что-либо решить ему не удалось.
– Значит – нет, – жестко ответил за него Илья и ругнулся про себя. – Однако считаешь, что убить сможешь, да?
– А что тут такого? – пожал плечами Леонид, будто у него спросили нечто обыденное, на чем не стоило и заострять внимание. – Нажал на спусковой крючок – и все.
– Это точно. Нажимай себе на спуск и все, – с тоской выдохнул Илья. – А ну-ка сними очки.
Рука Леонида медленно потянулась к очкам. В синих глазах застыло немое удивление.
Но Илье было плевать на глаза этого молодого парня. В данном случае – плевать.
– А теперь слушай меня внимательно… С этой минуты ты выполняешь все, что я тебе говорю, а свое мнение оставляешь при себе. Я решаю и буду решать – готов ты или нет, получится что из тебя или вообще ни хрена не получится. Понял?
Леонид молчал.
– Ничего ты не понял, – с чувством проговорил Илья. – Ладно. Пошли в кабак.
Илья выругался про себя. Эти синие глаза. Черт побери. Это было нехорошо. Если не сказать больше.
6Заведение скорее походило на кафешку, чем на ресторан. Столики под открытым небом в десяти метрах от моря. За ними, около груды камней, раскинулся бар, возле которого на мангале готовились шашлыки и свежевыловленная рыба.
Между столиками дефилировала официантка. И суетиться в это время ей не приходилось. Людей в заведении было немного.
Илья с Леонидом могли в спокойной обстановке наслаждаться едой, пивом, плеском волн и тихой музыкой, лившейся из стоявших по углам стойки бара динамиков.
После двух бокалов пива к Леониду вернулось хорошее расположение духа, и он даже осмелился задать вопрос, который у него, кажется, вертелся на языке.
– Тебе многих пришлось убить?
Синие глаза так и распахнулись.
Илья неторопливо дожевал кусок рыбы и так же неторопливо ответил:
– Не помню. И не запоминаю.
– И тебе это удается? – не поверил Леонид.
– Смотря как к этому подходить, – философски заметил Илья.
– Ну, и как ты подходишь?
– Я поклонник буддизма.
– И при чем тут он? – Леонид оглянулся, словно последующий ответ не должен был услышать никто, кроме него самого; а затем, успокоенный, вновь обратил все внимание на Илью.
Илья не выражал никаких эмоций. Казалось, кроме еды, его ничего не занимает и не волнует.
– Я верю в переселение душ. Поэтому, убивая, я считаю, что даже помог человеку – быстрее закончить эту никчемную жизнь и начать новую.
– Вот так, – изумился Леонид. – Получается, что ты даже не убийца…
– Ну да. Получается, – согласился Илья, вытер салфеткой губы и подхватил бокал с пивом; а затем задал и свой вопрос: – А ты во что веришь, малыш?
– Я? – Леонид на секунду замялся. – Я атеист.
– Хм, – Илья сделал глоток и, причмокнув губами, покачал головой. – Атеист… Так не бывает. Каждый человек во что-то верит.
Он повернулся в сторону бара, как бы говоря, что больше говорить на эту тему не хочет. Продолжала звучать мягкая музыка. И казалось, что Илья прислушивается к ней. На самом деле это было не так. На самом деле он не прислушивался. Он приглядывался. И когда раздался голос Леонида, Илья понял, что объект его наблюдения оказался в поле зрения и его ученика.
– Вот это да! – приглушенно восхитился Леонид.
Илья обернулся:
– Нравится?
– Еще бы…
Илье она тоже нравилась. Среднего роста, с правильными чертами лица и с изумительной фигурой, шатенка.
Она появилась здесь несколько дней назад. Но Илья сразу же обратил на нее внимание. Она приходила сюда почти в одно и то же время. Всегда садилась за ближайший к бару столик. И всегда была одна. Сидела она до закрытия заведения. Попивала коктейль и о чем-то довольно напряженно думала. Работа мысли у нее была написана на лице.
Сегодня она вновь пришла сюда и села за свой столик, который был свободен. И принялась пить свой коктейль.
На знакомство с ней Илья почему-то не решился. Хотя, конечно, мог бы подойти и попытаться завязать отношения. Но почему-то не сделал этого. Что-то Илью останавливало.
А теперь он даже был рад, что не стал предпринимать попыток познакомиться. Он наблюдал, как неотрывно глазеет на прекрасное создание Леонид, и все больше убеждался, что поступил правильно.
Это хорошо, что девчонка понравилась парню. Это значит, что условие Родова насчет практики может быть выполнено в любой момент.
Глава 3. Косарев
Вообще-то я не сразу предложил Сереге просмотреть диск Родова. Он все-таки был старлей, пусть и с внешностью пай-мальчика. И служил в органах. А на диске была записана не безобидная пирушка… Так что поначалу я хотел вообще обойтись без диска. Просто, задавая наводящие вопросы, прийти к тому, что меня интересовало. Никак не указывая на что-то, имеющееся у меня. А то чего доброго Серега не так меня поймет и заявит, что я скрываю преступление – на диске оно имело место. Так мне казалось.
Однако после того, как старлей ловко сунул купюры в карман своих брюк, я подумал, что, наверное, опасаюсь зря.
И Серега, словно уловив мои колебания, заявил:
– Я, в принципе, уже увольняюсь. Из милиции.
– Что так? – я с интересом посмотрел на собеседника.
– По состоянию здоровья, – небрежно бросил он и стал осматривать мою комнату, прохаживаясь по ней, как по залу музея.
Возле секции он остановился. И уставился сквозь стеклянные створки на содержимое бара. То, что там находилось, его заинтересовало, и через несколько секунд он одобрительно посмотрел на меня.
Надо же! По состоянию здоровья. С виду он был вполне здоров. Розовощекий. Живой блеск в глазах. Не хрипит, не кашляет. Да на нем пахать и пахать.
– И куда дальше? – я подошел к Сереге ближе.
– Да приглашает тут меня одна структурка. Деньжата обещает.
Вот! В структурке этой самой здоровье работать, конечно, позволяет.
– Выпьешь? – спросил я, видя, как Серега продолжает буравить взглядом содержимое моего бара.
Раз он увольняется, то чего уж усложнять!
Именно тогда я склонился к тому, что диск можно показать. Ведь этот консультант, можно сказать, уже старлей в запасе.
– Выпью, – охотно согласился гость. – И поем. Есть хочется неимоверно. Я тут с утра набегался…
Я подвинул к дивану журнальный столик. Поставил на него бутылку конька, бутылку вина, рюмки и двинулся на кухню за какой-нибудь закуской.
К тому времени, как я прикатил сервировочный столик из кухни в комнату, Серега успел откупорить коньяк и разлить напиток по рюмкам.
Завалить гостя закусками не получилось. Все-таки отсутствие женской руки ощущалось. Я нарезал колбасы, сыра, хлеба, открыл пару банок с ветчиной и шпротами.
Серега тем не менее выразил очень даже здоровый энтузиазм, оценив натюрморт. Он тоже был холостяк. Это нас сближало.
