Егор Овчаренков - Последний бросок на запад
Сергей взглянул на часы.
— Сейчас шесть часов. В семь у них пересменка. Если прямо сейчас выехать, то к половине седьмого будете там. Это оптимальный вариант — в конце дежурства, когда они усталые и невыспавшиеся, тогда меньше всего мурыжат.
— Спасибо, тогда я, пожалуй, поеду.
— Будете проезжать мимо — заходите, всегда рад буду помочь.
— Обязательно! — пообещал Дима. — Да, чуть не забыл, может быть, у вас найдется широкий бинт?
Бинт? Конечно, найдется! А зачем?
— По дороге сюда латвийские пограничники придрались — почему в аптечке бинта нет? Ну а я забыл купить.
Сергей вышел и через минуту вернулся, держа в руке бинт.
— Спасибо. Я через неделю здесь буду, верну, — сказал Емельянов и распрощался с хозяином квартиры.
Отъехав пару километров от города, он остановился. Достав бинт, Дима тщательно сделал себе повязку, фиксируя нижнюю челюсть через затылок. Он решил изобразить, что у него перелом челюсти, дабы не показывать своего незнания латышского языка. Посмотрев на часы, он понял, что опаздывает и рискует не попасть на границу до пересменки таможни.
Он выжимал из машины максимальную скорость, и доберись минут на пять позже, видимо, не успел бы. Но дежурный милиционер, посмотрев на его документы, сделал знак проезжать.
Заехав в бокс для досмотра, Дима вышел из автомобиля. Таможенник сунул ему в руки бланк декларации.
— Заполняйте быстрее, — сказал он, откровенно зевая и не обращая внимания на Димин маскарад.
Емельянов заполнил декларацию, указав, что наркотиков у него нет, оружия и боеприпасов нет, в общем — чист, как ангел. Поставив в конце закорючку, напоминающую подпись Алдиса Митриса, он подал бумагу работнику таможни. Тот, мельком просмотрев багаж, поставил штамп в паспорте.
— Давайте скорее, у нас уже пересменка.
Латвийская зона досмотра находилась в двухстах метрах от белорусской. Вся процедура повторилась с той только разницей, что отсутствовал крытый бокс.
Остановившись посередине двора, Диме пришлось побегать — таможня находилась в одном строении, полиция — в другом.
Получив через окошко документы, полицейский долго сравнивал фотографию на паспорте с Диминым лицом. Потом что-то спросил по-латышски. Дима понял, что это, конечно же, о повязке, промычал в ответ что-то нечленораздельное, изобразив, что сломал челюсть в результате драки и теперь торопится в Ригу в клинику.
Полицейский сделал пометку в паспорте и, сочувственно покачав головой, вернул документы страдальцу.
— Счастливого пути.
Оказавшись за воротами, Емельянов с облегчением вздохнул. Все-таки ему крупно везло!
Попалась же ему рижская машина, владелец которой к тому же оставил в ней свои документы и, ко всему прочему, был почти одного с ним роста и возраста! Жалко его, конечно, этого Алдиса, но — что поделаешь, в положении Дмитрия выбирать не приходится!
Латышские дороги сильно отличались от белорусских, не говоря уже о российских. Ухоженные, без ям, с четкой разметкой…
Не доезжая до Даугавпилса, Дмитрий решил снять повязку. Очень хотелось есть, а в таком виде не насытишься.
Остановившись на ближайшей заправке, он залил в бак бензин, затем пошел его оплачивать.
— Сколько с меня?
— Восемь лат пятьдесят сантимов, — ответила заправщица на русском языке.
— Вы меня не покормите?
— Вообще-то кафе сейчас закрыто, но если вы пару минут обождете, то я вас обслужу.
— Хорошо, я обожду. Подкачаю пока колеса.
— Если у вас проблемы с машиной, то я могу позвать мужа, он, правда, только что лег спать…
— Нет-нет, я сам отрегулирую давление в шинах, — улыбнулся Дима.
«Вот это сервис! — с уважением подумал он. — Настоящая Европа!»
Подъехав к расположенному под навесом компрессору, он включил его и занялся шинами. Не успел он закончить, как из-за стеклянной двери выглянула хозяйка.
— Пожалуйста, проходите, — позвала она.
Емельянов зашел в просторное помещение бара.
— Что бы вы хотели? — спросила она.
— Пожалуйста, курицу с картошкой и черный кофе. Да, еще пачку «Мальборо».
— Кофе уже готов, а курица будет минут через пятнадцать — двадцать.
— Хорошо, я пока выпью кофе.
Присев за столик, он с наслаждением затянулся. Вообще он курил довольно редко, но пережитые волнения последних дней требовали эмоциональной разгрузки. Он с удовольствием выпил бы чего-нибудь покрепче кофе, но надо было потерпеть. Теперь уже недолго осталось.
Принесли горячее. От одного только вида хорошо прожаренного куриного окорока у него потекли слюнки — да, это была не тюремная пайка. На вкус блюдо оказалось еще лучше, чем на вид.
Утолив голод, Емельянов купил еще большую бутылку «Пепси» и щедро расплатился с хозяйкой.
Итак, пока все складывалось неплохо. Жаль только, что с машиной придется расстаться. Теперь за угон им заинтересуется и местная полиция. Надо побыстрее сматываться и из Риги.
Емельянов почему-то мало надеялся на тот телефон, который дал ему владелец джипа. Больше — на старого друга Вадима Чернышева. Все-таки тот столько лет проработал в ОМОНе, связи должны быть хорошие…
…С Чернышевым Емельянов познакомился в восемьдесят четвертом году во время срочной службы в десанте.
В большом подмосковном гарнизоне, где стояла их часть, было затеяно строительство нового Дома культуры и стадиона. По этой причине туда прибыл стройбатальон, в основном укомплектованный кавказцами и азиатами. Их поселили в той же казарме, только на другом этаже. Стычки между крепкими десантниками и «иноверцами», среди которых особенно выделялись тоже крепкие и дружные чеченцы, начались почти сразу же. И первым что-то не поделил с одним рослым чернявым строителем Мусой именно Чернышев.
На следующий день чеченец собрал своих друзей, и, подкараулив Вадима на спортплощадке, они набросились на него всей компанией.
Чернышев был крепкий парень и к тому же отменно владел приемами карате. Он уложил первого нападавшего, уложил второго, третьего… Но шестой уложил его.
Вадим провалялся целый месяц в госпитале. А когда он, веселый и довольный, возвращался в родную часть, то у казармы встретил солдата, который принимал участие в его избиении.
— Стой, чурка! — завопил он и бросился догонять чеченца.
Завязалась драка, в которой Вадим очень быстро одержал победу.
— Проси прощения, сука, — потребовал он, прижимая к земле дергающегося противника.
— На помощь, убивают! — завопил чеченец.
Откуда ни возьмись появилась толпа кавказцев. Но Чернышеву подоспели на помощь свои десантники. В ход пошли штык-ножи. В этой марсовой драке принимал участие и Емельянов.
Начальство потом сумело замять инцидент, чтобы не доводить дело до тюрьмы. Несколько человек с той и другой стороны попало в госпиталь. Несколько, в том числе и Вадим с Дмитрием, — на гауптвахту. Всех чеченцев отправили работать в другое место.
С тех пор Чернышев и Емельянов подружились. Дима, правда, не особенно разделял шовинистических великорусских убеждений товарища, но это им не мешало вместе служить, вместе ходить в самоволки к девушкам и в случае опасности стоять друг за друга горой.
Демобилизовавшись в одно и то же время, с разницей в несколько дней, они разъехались по своим городам, но связи не теряли.
У Чернышева был летний домик в Кемери, недалеко от моря, и Дима часто проводил там свой отпуск. Правда, года два назад Вадим свой дом продал и переселился жить в Ригу, где у него теперь была комната в коммунальной квартире.
До этого Вадим был владельцем еще и трехкомнатных апартаментов в Риге.
— Нет, ты подумай, — говорил Чернышев другу в восемьдесят седьмом году, — зачем мне одному целых три комнаты? Тут предлагают поменяться на двухкомнатную с доплатой…
Так он и поступил.
А два года спустя двухкомнатная квартира превратилась в однокомнатную.
Чернышев раздал долги. Но потом они появились снова. Парень жил на широкую ногу и счета деньгам не знал.
— Зачем мне целая квартира в Риге, когда у меня есть дом в Кемери? — сказал Вадим еще через два года.
И поменял квартиру на комнату. Разумеется, с доплатой.
В ОМОНе платили мало — мало по меркам Чернышева, любившего тратить деньги хорошо и со вкусом.
Во всяком случае, ему не хватало. В девяносто втором, когда Вадим снова залез в долги, дом пришлось продать.
Таким образом Чернышев оказался в коммуналке на улице Дзирнаву. Туда и направился Емельянов, въехав в город…
Заехав на паркинг, расположенный перед гостиницей, он вышел из машины и с нежностью на нее посмотрел — за время поездки он успел полюбить этот большой надежный автомобиль. Жаль, что больше нельзя его использовать.
Пройдя пешком квартал, он заметил новшество: на знакомой двери подъезда был установлен кодовый замок. Но Емельянов не растерялся. Он хорошо знал, что в каком-нибудь месте почти всегда написан код.
![Айзек Азимов - Последний вопрос [Последняя проблема]](/uploads/posts/books/55996/55996.jpg)
