Андрей Таманцев - Пешки в Большой игре
А через минуту появился и он сам, спокойно насвистывая какую-то песенку. Выпендриться он всегда любил. Да и почему бы не выпендриться, если бой закончен, и закончен без потерь в личном составе?
— Ты куда пропал? — спросил Артист.
— В засаде сидел, — ответил довольно Муха. — Ждал, пока этот архаровец не выползет... Как там наши заложники? Я что-то нигде их не видел.
— А я подумал еще, — сказал Боцман, — какого хрена Семка гранату в дом швырнул? Там же заложники...
— Да нету их здесь, — отмахнулся Артист. — Мне хорошо видно было.
— А где же они? — спросил Боцман. Артист пожал плечами:
— В подвале, в другом здании или...
— Отставить «или», — скомандовал Муха. — Не будем поддаваться панике. Мы же их видели полчаса назад. Так что ничего с ними не могло случиться. Найдем.
Неожиданно растворилась дверь соседнего здания и оттуда вышли несколько человек.
— Я слышал, вы по-русски говорите? — с сильным акцентом произнес один из них.
— Вообще-то да...
— Спасибо вам, — сказала все еще дрожащая от страха женщина.
— Да чего уж там, — отмахнулся смущенно Артист.
— Спасибо, — повторила вслед за мамой шестилетняя девочка, которая, наверное, так и не поняла до сих пор, зачем их привозили в это ужасное заброшенное место, держали здесь, ничего не требуя от них и ни о чем с ними не разговаривая, страшные люди с оружием.
— Дай Бог вам здоровья, — произнесла женщина и взяла дочь за руку.
— Здоровья, — это бы нам не помешало, — согласился Муха. — Люди, вы откуда повылазили?
— Там ходы есть. Соединяются подвалы... — Человек подошел поближе. — А вы за Рахимом?
— За каким Рахимом?
— Ну ученый, Дашев.
Муха пожал плечами:
— Наверное.
— Его убили вчера...
— Ясно. — Муха вздохнул.
Он считал, что бой уже закончен.
Так думали все солдаты удачи...
Глава восемьдесят первая
Он окончательно запутался сам и запутал майора. Как только Кожевников появлялся в его кабинете, майор тоскливо закатывал глаза и робко спрашивал:
— Опять?
— Пошли-пошли, — торопил Кожевников. — Мы эту машину разъясним.
И они снова шли в машинный зал и копались в проводах, щелкали тумблерами, включали и выключали компьютеры.
На главном мониторе время от времени вспыхивали какие-то цифры. Майор говорил, что это показания сейсмографа. Но к главному монитору шло такое количество проводов, что уследить, какой механизм дает основную информацию, было невозможно.
— А давайте методом исключения, — предложил майор.
— Как это?
— Ну вот будем отключать один за другим составные и смотреть, что получится.
— Ну что ж, — согласился Кожевников. — Самый русский метод — «авось» называется.
И весь сегодняшний день с утра они посвятили тому, что один за другим отсоединяли провода от монитора.
Майор вел подробную запись, что и как получилось, когда они отключали очередной шлейф. Оказалось, что монитор по-прежнему выдает цифры, которые внешне никак не изменяются.
— Это туфта, — сказал Кожевников, когда они отключили уже десятый или двадцатый провод.
— Очень может быть, — весело согласился майор. — Но может и не быть.
Они провозились до обеда, а потом сидели в кабинете майора и горячо спорили — работает сейсмограф или нет.
— Да там все дело в программе, — втолковывал Кожевникову майор. — Понимаете, суперсейсмограф, насколько я понимаю, должен выдавать какие-то очень точные сведения, скажем, суперточные. Специальная программа просчитывает варианты и выдает место, силу и результат применения направленного взрыва.
— Ну?
— Или наоборот, вы хотите, скажем, разрушить Нью-Йорк...
— Лучше Москву.
— Вот. И задаете компьютеру задачу, как это сделать, он, на основании наблюдений сейсмографа, выдает вам нужный вариант. Это в принципе. Но может ли такая программа существовать, можно ли вообще вычислить все с такой точностью?
— Компьютер же!
— Ну и что? Вон Каспаров эти компьютеры в шахматы обыгрывал, а там вариантов куда меньше — всего-то шестьдесят четыре клетки. А тут целая Земля...
В дверь постучали.
— Товарищ майор, посторонний на территории части.
— Кто такой? Пастух опять какой-нибудь?
— Да нет, сами посмотрите.
Кожевников с майором поднялись и двинулись в охранную комнату, где на нескольких экранах видна была наружная жизнь.
— Вот, — ткнул пальцем в экран солдат. Майор пригляделся.
— Что за черт! Женщина.
Кожевников тоже склонился к экрану. Нет, не может быть. Это ему показалось. Но женщина бежала прямо ко входу, опасливо оглядываясь назад.
— Черт побери, — сказал Кожевников. — Это ж Аня.
— Кто?!
— Да знакомая одна... Ерунда какая-то, она в другом городе...
— Хорошая знакомая, видно, если вас и здесь нашла.
— Я ее едва знаю, — честно сказал Кожевников.
Аня тем временем подбежала ко входу, нашла потайную дверь и оказалась перед сканерами и телекамерой.
— Ну что, впустить? — спросил майор.
— Погодите, а связь есть? Ну она нас может слышать?
— Да, вот кнопка.
Аня стояла перед железной дверью, поглядывая на глазок телекамеры, и тыкала во все кнопки.
— Аня, что вы здесь делаете? — спросил по громкой связи Кожевников.
Девушка на секунду замерла. Снова опасливо оглянулась.
— Кто это? — спросила она.
— Кожевников. Я у Пастухова недавно был.
— Господи! Слава тебе! — всплеснула руками Аня. — Откройте мне быстрее. Меня Сергей послал.
— Открывайте, — сказал Кожевников майору.
— Иди встреть, — приказал тот солдату и повернулся к гостю. — Кто такой Пастухов?
— Наш человек, — успокоил Кожевников. — Видно, что-то у них стряслось.
Через несколько минут солдат привел Аню, и все разъяснилось.
— Они сейчас на полигоне под Кулябом, — быстро говорила она, огромными глотками опорожняя стакан с водой. — Им туго. Боюсь, они...
Аня закрыла руками лицо.
— Ну-ну, успокойтесь, — сказал Кожевников. — Выпейте еще воды.
Аня справилась с рыданиями, еще выпила воды.
— Меня Сергей попросил бежать к вам. Я только не знала, что вас здесь застану.
— А если бы не застали?
— Даже не знаю... — Она взглянула на майора. — Попыталась бы убедить.
— Что ж Сергей, ни пароля вам не сказал, ни кода?
— Он, наверное, и не знает. Это вообще от отчаяния. Бандиты скоро явятся за каким-то аппаратом сюда. Вот он и просил предупредить.
— Далеко это отсюда?
— Далеко. Я еле добралась.
— Все, майор, собирай свою команду, идем на выручку Пастуху.
— Что вы! — воскликнула Аня. — А здесь кто останется? Нет, Сергей просил никакой помощи не присылать. Он просил вас держаться. Свяжитесь с кем-нибудь, вызовите подмогу.
— Верно, — кивнул майор. — Надо людей вызывать.
Он пошел в свой кабинет, Кожевников все пытался утешить Аню.
Она плакала и плакала.
— Знаете. — сказал она, когда слезы потихоньку просохли, — я ведь его люблю.
— Кого?
— Сергея.
Аню отвели в комнату с кроватями, настрого запретили ее беспокоить, а сами, расставив посты, еще раз проверив все входы и выходы, опять занялись сейсмографом.
— Теперь понимаешь, майор, что я тут делаю? — спросил Кожевников.
— Выходит, это не туфта... Ну давайте искать, полковник.
И они снова принялись отключать от главного монитора провода.
Когда отключили уже тридцатый или сороковой, вдруг монитор написал — «ошибка, отключен основной компонент».
— Есть! — закричал радостный майор. — Нашли!
— Это какой провод мы сейчас отключили? — заволновался и полковник.
— Да вот он! — поднял шлейф майор.
— И куда ты нас, родимый, приведешь? — потянул за провод Кожевников.
— Да, тут еще пойди найди.
Майор втиснулся в промежуток между двумя железными стойками, пошел по проводу.
— Не видно ничего! Куда-то сюда идет.
— Ищите! Ищите! Майор вылез обратно.
— Торчинский! — крикнул он что было сил. — Бегом сюда. — И добавил уже тише: — Сейчас фонарь принесут. Торчинский! Я сказал — бегом!!!
Солдата не было.
— Позасыпали они там, что ли. Стуков! Иди сюда! Стуков!
И снова никого.
— Ох, блин, я им сейчас наваляю, — отряхнул ладони майор. — Сейчас я им выдам по первое число.
Майор пошел за фонарем, а Кожевников снова подключил тот самый провод.
— Не туфта, — шептал он, — не туфта.
Через десять минут, когда полковнику надоело включать и отключать шлейф, он решил сам найти нужный аппарат. Тоже притиснулся между железных стоек и потянул за провод — конец его терялся в нагромождении техники. Тут действительно было темно.
— Да где он там с фонарем?!
И Кожевников пошел искать майора.
Он нашел его сразу же за дверью. Тот лежал в непомерно большой луже крови, вытекшей из его горла. Оно было перерезано до самых позвонков.
