Андрей Таманцев - Пешки в Большой игре
Обзор книги Андрей Таманцев - Пешки в Большой игре
Андрей Таманцев
Пешки в Большой игре
Вы все хотели жить смолоду,
Вы все хотели быть вечными, —
И вот войной перемолоты,
Ну а в церквах стали свечками.
А.ЧикуновГлава первая
Карачи. 19 февраля. Землетрясение силой семь баллов по шкале Рихтера почти полностью разрушило пригород столицы. Подземные толчки произошли в пять часов утра, когда жители еще не покинули своих домов. Многочисленные пожары и разрушения. Спасатели не справляются с масштабом бедствия. На этот момент насчитывается около трех тысяч погибших (ИТАР-ТАСС).
* * *Тормоза взвизгнули перепуганно, машина остановилась как вкопанная, чуть покачиваясь от стремительного бега.
— Нет! — закричал человек, сидевший позади водителя.
Руки у него были связаны за спиной, он видел только бритый, толстый затылок сидевшего за рулем громилы.
— Вылезай, — тихо, но твердо произнес громила.
— Нет! Не надо, я вас прошу! — снова закричал человек.
На пустынной проселочной дороге его вряд ли кто-нибудь мог услышать. Но он кричал, потому что знал: сейчас его убьют.
Громила лениво пожал плечами.
— Тогда говори, — сказал он, не оборачиваясь.
— Что говорить, что?!
Громила помолчал, рукой с сосисочными пальцами почесал макушку.
— Вылезай! — повторил он с раздражением.
— Нет! Нет! Я скажу, ладно, я скажу. Везите меня, я все скажу.
— Куда тебя еще везти? Здесь говори.
— Но я... Но вы... Пожалуйста, я скажу, но вы же ничего не поймете.
— А это не моего ума дело, — сказал громила. И включил магнитофон. — Сюда говори.
— А потом вы меня убьете? — тонким голосом спросил человек.
— Ага, — ответил его мучитель.
— Тогда я ничего не скажу.
— Тогда я буду тебя бить. — Громила выключил магнитофон. — Выбью тебе все зубы и заставлю их съесть. Потом отрежу тебе пальцы, по одному, все десять. — Громила снова почесал макушку. — Нет, все двадцать, на ногах — тоже. Ты будешь подыхать медленно, ты все равно все скажешь, но тебе будет очень больно. А перед смертью я отрежу тебе уши и тоже заставлю съесть и выдавлю глаза. — Мучитель показал большими пальцами рук, как он выдавит глаза. — А если будешь умницей, я просто выстрелю тебе в сердце и ты умрешь легко и быстро. Ну!
— Я ничего не скажу!
Громила, почти не оборачиваясь, ребром ладони ударил пленника по лицу. У того кровь потекла из носа, он тоненько заныл. Вытереть кровь не было возможности, потому что руки у него были связаны за спиной.
— Не надо, не бейте, я все скажу.
Громила снова включил магнитофон.
— Проблема направленного тектонического взрыва — слишком серьезная проблема, решить ее пока не удавалось никому. Есть какие-то разработки, но они все находятся в стадии гипотез.
Человек шмыгнул носом, втягивая кровь.
— Это все? — спросил громила.
— Да. Больше я ничего не знаю.
Парень выключил магнитофон, снова, не оборачиваясь, махнул рукой. Пленник не увидел ножа, но почувствовал, как его лоб обожгла острая боль. Кровь сразу залила лицо. Было не столько больно, сколько страшно, кожа свесилась почти на глаза.
Человек снова закричал.
— Ну, я включаю? — спросил громила.
— Да! Да! — взвизгнул человек. Громила щелкнул кнопкой.
— В СССР велись такие разработки, кажется, в бакинском институте. Да! В Баку. Но они были прекращены.
Бандит повел плечом, человек сжался и заторопил слова.
— Принцип такого оружия основан на том, что тщательно исследуемые места напряжения плит земной коры заносятся на компьютерную карту, специальная программа вычисляет места, силу и время воздействия на эти напряженные места, которые даже при небольшом воздействии вызывают эффект цепной реакции в земной коре и вызывают землетрясения в нужном месте и нужной силы. Эти места напряжения называются «спусковой крючок», их достаточно много на границах тектонических плит.
— Спусковой крючок, — хмыкнул мучитель.
— Да, — подобострастно сказал пленник, — они как раз и являются самыми уязвимыми в структуре земной коры. При этом не обязательно воздействовать на «спусковой крючок» непосредственно, направленный взрыв из достаточно глубокой шахты прокатится до самого места напряжения и вызовет нужную реакцию. Собственно, вызвать землетрясение в нужном месте можно вообще с другого конца земли. Но это все еще находится в стадии предварительных разработок...
— Хорош, — сказал парень.
— Нет-нет, я не закончил, я еще много могу сказать.
Громила нажал кнопку «стоп», вынул кассету и вставил другую.
— Давай.
— Самый главный компонент такого оружия — сейсмограф повышенной чувствительности, который располагается в самой шахте и посылает сигнал на компьютер, отдавая команду в место направленного взрыва. Я знаю, что такой сейсмограф был создан. Но, кажется, его потом уничтожили, поскольку без точной компьютерной программы точность тектонического оружия была равна всего лишь пятнадцати процентам. То есть землетрясение возникало совсем не в том месте, в котором требовалось. Так было вызвано землетрясение в Спитаке, а не в Кандагаре.
— Где этот аппарат? — спросил громила.
— Хранился на испытательной базе Где-то в Таджикистане. Потом — не знаю. Разработки закрыли восемь лет назад.
— Все? — спросил громила.
— Нет-нет, я еще много знаю, я, например, могу рассказать принцип действия сверхточного сейсмографа. Рассказать?
— Давай, — лениво ответил мучитель.
— Но для этого мне надо чертить, писать цифры...
— Словами давай, словами... Громила не договорил, глянув в зеркальце заднего вида.
По дороге к ним приближался черный джип.
— Но словами я не... — начал было человек.
— Заткнись! — гаркнул громила. Черный джип приближался.
— Помогите! — закричал человек, когда джип поравнялся с их машиной.
— Заткнись, сука! — зарычал громила.
Но джип остановился.
Из кабины водителя выпорхнула милая девушка в светлом платье. Направилась к машине.
Парень двинул пленника под дых, тот согнулся пополам, затих.
— Простите, — наклонилась к закрытому окошку водителя девушка. — Это дорога на Суворово?
— Чего? — не понял громила.
— Это дорога на Суворово? Я, кажется, заблудилась.
Парень быстро оглянулся. Больше никого на дороге не было.
— Какое еще Суворово, катись отсюда!
— Ну как же, Суворово — это где-то здесь, — растерялась девушка. И заглянула на заднее сиденье. — Ой, а кто это? Он поранился?
Парень раздраженно вздохнул, вынул пистолет и открыл окошко, чтобы убить ненужную свидетельницу.
Последнее, что он увидел, — выкинутые прямо ему в лицо тонкие руки девушки. Нет, не последнее, когда его голова, быстро и точно отрезанная от шеи, отвалилась назад, мозг еще успел запечатлеть округлившиеся глаза человека на заднем сиденье.
Тот не поверил в свое спасение, он впервые увидел лицо мучителя, правда перевернутое.
— Быстро, вылезайте, — отворила дверцу девушка. — Боже, как вы поранились.
— Вы... Меня... я уже... Спасибо... — лепетал спасенный.
Девушка оглянулась по сторонам — на дороге по-прежнему было пусто, забрала у убитого магнитофон, отерла кровь и сказала в микрофон:
— Все в порядке.
Потом помогла человеку пересесть в свой джип, быстро перевязала его голову, но веревки почему-то не разрезала. Потом что-то достала из бардачка, выбежала и это что-то кинула в открытое окошко водителя.
Быстро вскочила на водительское место, и джип сорвался с места.
Человек только успел увидеть в заднее окно, как машина, в которой его только что мучили, взлетела на воздух.
— Вам, кажется, нужна была бумага, чтобы писать и чертить, — сказал девушка. — У нас бумаги вдоволь. Человек тихонько заскулил.
— Я ничего не знаю, я наврал, я хотел жить.
— Ну не все вы наврали, надеюсь, откуда-то вы знаете то, что нас интересует...
— Вы не понимаете, я просто краем уха слышал...
— От кого?
— Ну у нас в институте говорили...
— Кто говорил?
— Да все... Все что-то слышали... Отпустите меня. Я никому ничего...
— Разумеется. Может быть, вы знаете, кто этим занимался вплотную?
— А я разве не сказал? Да, я знаю, знаю, Игорь этим занимался.
— Какой Игорь?
— Филин.
Глава вторая
Сергей Пастухов взял две свечи. Зажег и поставил рядом.
Он тихо радовался в душе, что берет всего две свечи. Это значило, что он потерял всего двоих друзей. А мог потерять куда больше. Мог потерять всех...
Он стоял в звенящей тишине сводчатого зала, молча смотрел на вздрагивающий огонь, отражающийся в окладах икон, и думал о том, что все чаще приходит сюда не только по долгу, не только для того, чтобы помянуть погибших друзей. Просто в этом мире ему все чаще стало не хватать чего-то надежного и неизменного, чего-то, не требующего доказательств, гарантий или залогов, чего-то более определенного и истинного, чем «государственные интересы», «материальное вознаграждение» или «личные счеты». И все чаще его мучил вопрос: чей я солдат, Господи? Как узнать?..
