Александр Белов - Бригада 15. Тень победы
— Ларри уже в возрасте. Через пару лет ему стукнет сорок. Он — блестящий тактик и стратег. Вы заметили, что он начинает боксировать только в пятом-шестом раунде, а до того — отсиживается в глухой, обороне? Кроме того, Пейтон — настоящий панчер.
— Что это такое? — удивился Ватсон. — Может, ты хотел сказать — пинчер? Который доберман?
— Панчер, — пояснил Степанцов, -- это боксер, который может решить исход боя одним-единственным ударом. Он может проигрывать по очкам и еле стоять на ногах, но один четкий удар, попавший в цель, срубает противника наповал. У Пейтона это — правый апперкот.. Удар снизу. Ларри принимает соперника, дает ему повиснуть на себе, входит в клинч и какое-то время держит все удары. А потом... — Сергей взял в руки пульт и включил режим замедленного воспроизведения. — Смотрите! Одно и то же. Правой он даже не бьет, а отталкивает противника от себя. Сам в это время делает шаг назад, закручивая тело по часовой стрелке. Одновременно следует удар на отходе: как правило, это короткий левый крюк в голову. Он не вкладывает в этот крюк большой силы — просто заряжает себя для следующего удара. Противник переводит защиту в верхний ярус — поднимает руки и пытается подсесть — пропустить перчатку Ларри поверх головы. Но он забывает, что этот ничего не значащий крюк — лишь отвлекающий маневр, выход Пейтона на ударную позицию. И вот тут-то... Правый апперкот, прямо в подбородок, Пейтон распрямляется одновременно с ударом и резко закручивает корпус — но уже против часовой стрелки. Кулак идет по короткой траектории и не успевает хорошенько разогнаться, но, тем не менее, апперкот получается очень сильным. Судите сами. Противник приседает — выходит, он движется навстречу удару; Пейтон выходит из клинча и распрямляется — стало быть, к удару прибавляется сила ног; третий компонент — раскручивание корпуса. Вот и все.
После такого панча никто не встает. Рефери наклоняется над телом и вынимает капу изо рта.
— Так просто? — разочарованно протянула Лайза. — А я-то думала, что боксеры просто лупят друг друга перчатками...
— Просто? — улыбнулся Сергей. — В каждбм виде единоборств — будь то бокс, борьба самбо, дзюдо или карате — у настоящего мастера есть своя коронка — прием, отшлифованный до совершенства. А искусство как раз заключается в том, чтобы вовремя его применить. Пока я знаю одно — нельзя подпускать Пейтона близко к себе. Необходимо держать его на дистанции. Поэтому мне нужен опытный спарринг-партнер, который предпочитает ближний бой. Побоксирую, а там, глядишь, нужное решение найдется само собой.
Белов внимательно выслушал его доводы и счел их убедительными.
— Хорошо, — сказал Саша. — У тебя есть на примете подходящий боксер для спарринга?
Степанцов задумался.
— Да, пожалуй. Есть один такой, как раз работает в моем весе. Николай Гудков. Но только... Он живет в Питере, и...
— Это не твоя проблема, — отрезал Белов. — Витек! — обернулся он к Злобину. — Ты все слышал? Николай Гудков из Питера. Послезавтра он должен быть здесь:
— Не вопрос, шеф, — отозвался Витек.. — Я даже не спрашиваю, живым он нам нужен или мертвым. На месте соображу.
Все рассмеялись. Витек начал прикидывать, успеет ли он на сегодняшний вечерний, рейс.
— Да-а-а... — задумчиво произнес Сергей. --Драться с таким соперником нелегко. С -Лейтоном главное — все время быть предельно внимательным. Не зря же существует боксерская поговорка: у панчера всегда есть шанс.
Белов сидел, погруженный в свои мысли. Видимо, они были далеки от бокса. Услышав слова Сергея, он встрепенулся и стукнул кулаком в ладонь.
— Точно. Здорово сказано!
«Панчер! — обрадованно подумал он. — Ну конечно, мне тоже нужен панчер! Обязательно!»
Время, оставшееся до боя, летело быстро. Но еще быстрее Степанцов набирал форму. Ватсон смотрел на него и никак не мог нарадоваться. Он заставлял Сергея взвешиваться по три раза на дню; все боялся, что боксер перевалит верхнюю планку полутяжелого веса. Раны больше не давали себя знать. В двигательной активности не было никаких ограничений. Степанцов бегал, прыгал, работал с отягощениями и боксировал столько, сколько считал нужным.
В шесть утра он просыпался, выпивал белково-витаминный коктейль, делал получасовую разминку и потом убегал на десятикилометровую пробежку. После пробежки Сергей в течение часа занимался физическими упражнениями в щадящем режиме, а потом шел завтракать. В меню преобладали овощи, фрукты и различные соки.
Немного отдохнув после еды, Степанцов выходил на ринг. Николай Гудков оказался хорошим спарринг-партнером. Ему не хватало чемпионского характера, но это был исключительно грамотный и рассудительный боец. Перед боем они вместе с Сергеем разрабатывали тактический рисунок поединка, а во время боя Гудков сознательно сдерживался, чтобы не нанести слишком сильный удар. Все-таки точный и сильный удар полутяжа наносит некоторый ущерб организму.
Ватсон, переживая за своего питомца, носился вокруг ринга и постоянно напоминал Гудкову об осторожности — так, что однажды Николай не выдержал и сказал, подставляя обе руки под невидимые наручники:
— Может, вы меня лучше свяжете, Станислав Маркович?
Ватсон стал вести себя более сдержанно, но по его лицу было хорошо видно, что эта напускная сдержанность дается ему с трудом. Каждый спарринг снимали на видеокамеру, стоявшую на штативе. После тренировочного боя Сергей и Николай просматривали пленку, делали друг другу замечания и делились впечатлениями. Закончив разбор полетов, оба шли обедать. После обеда Сергей обязательно полтора часа спал, а во второй половине дня приступал к силовым тренировкам.
Ватсон не ограничивал его в легко усваивающихся углеводах и воде; вместе с тем, он вел строгий учет белкам и жирам. Мышцы, находящиеся в состоянии постоянной нагрузки, могли начать расти. Это означало бы пару лишних килограммов. С другой стороны, от нагрузок мышечные волокна распадались, и организму требовался новый строительный материал.
Поэтому Ватсон каждый раз с калькулятором в руке до грамма рассчитывал количество, мяса в тарелке Сергея. Зато Гудков ел, сколько хотел.
Так шел день за днем. Однажды, просматривая очередную запись, Степанцов воскликнул:
— Черт возьми! Кажется, я нашел!
Что-нашел? — не понял Николай.
— Я нашел отличный подарок для Пейтона. Это классный сюрприз.
— Расскажи, — попросил Гудков, но Сергей лишь отмахнулся.
— Завтра. Сегодня я еще раз все хорошенько обдумаю, а уж завтра...
— Ну ладно. Подождем до завтра, — ответил флегматичный Гудков, и они отправились обедать.
Белов тоже не терял времени даром. Через генерала Введенского оц навел справки о Буцаеве, и оказалось, что Роман Остапович — личность в некотором роде примечательная. Саша сидел у себя в кабинете и раз за разом перечитывал его интерполовское досье, помеченное грифом «Совершенно секретно».
В чем-то эта подготовка напоминала работу Степанцова по изучению Пейтона. Сергей знал о нем все, и Белов теперь знал все о своем противнике.
Боксер готовил сопернику неприятный сюрприз, и Белов придумывал комбинацию за комбинацией. Степанцов понимал, что на стороне Пейтона будет почти вся публика в Мэдисон-Сквер-Гардене, и Белов наверняка знал, что американская полиция всегда примет сторону американского гражданина, коим Буцаев являлся уже семь лет. Наконец, Сергей осознавал тот факт, что ему необходимо победить чисто и убедительно, поскольку надеяться на лояльность рефери не приходилось. Да и Белов не тешил себя иллюзиями — встреча предстояла на чужой территории, и помощи ждать было неоткуда. Но.;
«У панчера всегда есть шанс», — твердил про себя Белов и улыбался...
Все утро следующего дня Степанцов ждал и не мог дождаться спарринга. С трудом сдерживая торжествующую улыбку, он натянул тренировочные перчатки — мягкие, с увеличенным слоем поролона. Нанести такими нокаутирующий удар было практически невозможно. Ватсон и Гудков почувствовали его настроение и приготовились к неожиданностям. Противники нырнули под канаты, попрыгали несколько раз на месте, словно проверяя на прочность настил ринга.
— Готовы? — спросил их Ватсон, выступавший в качестве рефери и ассистента одновременно.
Оба закивали головами, качая маятник и нанося друг другу удары на расстоянии.
Ватсон включил видеокамеру и ударил в гонг. Бойцы сошлись в центре и принялись работать по обычной схеме. Гудков взял на себя роль второго номера; он не атаковал, а, только защищался, стремясь измотать противника, и при первом же удобном случае лез в ближний бой. Степанцов работал первым номером. Он, напротив, наседал на Гудкова, навязывая ему свою манеру боя и скорость. В ближний бой не лез, предпочитая держать среднюю и дальнюю дистанции.
