Виктор Степанычев - Отель «Ambassador»
У здания аэровокзала Веклемишев хотел отпустить таксиста и охранника, но они наотрез отказались, сославшись на приказ «великого и ужасного» Мамба-Шаку. Вадим уже из аэропорта позвонил Сэму, чтобы попрощаться. В ответ он прослушал гневную речь на не-известном ему языке с редкими вкраплениями английской ненормативной лексики. Пришлось объяснить старому знакомому, что столь скорый отъезд объясняется опасениями нелицеприятных объяснений с местной полицией.
Сэм-Шаку с пониманием принял эту информацию, коротко и уже спокойно буркнув: «Жди!» Через сорок минут кортеж, состоящий из знакомого Вадиму «Лексуса» цвета шампанского и двух «Хаммеров» защитной армейской раскраски только без пулеметов на крыше, подкатил к аэровокзалу. Все это время Веклемишев провел в баре на втором этаже. Он созвонился и доложил Ветлугину о проведенной работе и получил добро на вылет. Вадим пил кофе и с опаской поглядывал на входные стеклянные двери в ожидании стражей порядка, прибывших по его душу.
Тревоги по поводу правоохранителей оказались напрасными. Опасность поджидала его с другой стороны. Мамба-Шаку не вошел, а ворвался в аэровокзал в сопровождении свиты из дюжины крепких черных парней. Среди них Вадим опознал «штурмана» Мекебу и сына Сэма Лагуму, с которыми он вчера сражался. Только у Шаки руки были свободными, остальные же несли поклажу. Корзины с фруктами, какие-то коробки, свертки, ящики, свирепые маски с перьями и без оных… Последний из свиты с трудом тащил в своих объятиях в рост человека деревянную скульптуру зулусского, надо полагать, воина в боевом облачении с копьем и мечом из черного дерева. У Веклемишева заныло на душе и появилось нехорошее предчувствие от внезапно явившейся догадки, кому предназначается все это богатство.
Он поспешил спуститься вниз, так как Мамба-Шаку, с ходу не высмотрев своего русского друга, стал громко кричать, оглядываясь по сторонам: «Вадим! Вадим! Друг, где ты! Это я, Сэм!» Перепуганные пассажиры прыснули в стороны. Выскочившие на шум сотрудники охраны аэровокзала и пара полицейских, видимо, признали Мамба-Шаку и потому сочли разумным не вмешиваться. Они заняли позиции за регистрационными стойками и в проходах и с явной тревогой в глазах стали наблюдать за развертывающимися событиями.
– Я здесь, Шаку! – помахал ему из бара Веклемишев.
Вадим сбежал вниз по лестнице и попал в крепкие объятия зулуса.
– Ты меня расстроил, друг! – в голосе Мамба-Шаку звучало искреннее разочарование. – Почему ты так быстро уезжаешь? Только вчера прилетел, а уже сегодня – в обратный путь. Я еще не насладился общением с тобой.
– Извини, Сэм! Я благодарю тебя за гостеприимство, но долг обязывает, и, кроме того, ваша полиция очень скоро также может воспылать желанием пообщаться со мной. И наслаждения от этого общения я совсем не жду. Но, главное, долг! Может, я скажу высокопарно, вернее – повторю, но мой народ в опасности!
– Доводы серьезные, – понимающе покачал головой Мамба-Шаку. – С полицейскими еще можно договориться, а вот долг – это святое. Особенно перед людьми. Но раз надо, значит, так надо. Я тут тебе в дорогу фруктов собрал и кое-какие подарки – так, на скорую руку.
– Шаку, какие фрукты, какие подарки?! Тут груза еще на один самолет. Транспортный…
– Ты, Вадим, хочешь меня обидеть? Прилетишь в Москву, и все узнают, что Мамба-Шаку отправил своего друга в дорогу голодным и не передал подарки его жене и детям?
– А я не в Москву лечу! – радостно выпалил Веклемишев, найдя оправдание для отказа. – У меня еще очень важные дела в… ну, в общем, в Европе. Как я с таким грузом буду ловить террориста?
– Точно не в Москву летишь? – озабоченно наморщил черный лоб Мамба-Шаку.
– Я что, тебе врать буду? – оскорбился Вадим. – Своему лучшему другу на всем Африканском континенте?!
– Тогда планы меняются, – секунду подумав, решительно сообщил Мамба-Шаку. – Отправим подарки дипломатической почтой. Твой адрес и телефон московский у меня есть. И уже без спешки соберем сувениры… Кстати, если не секрет, что ты выпытал у Никитина? Как-никак мой подопечный. И если я правильно догадываюсь, он каким-то образом имеет отношение к террористу, которого ты ищешь.
Особенно скрывать от Мамба-Шаку было нечего. Гарольд Вадиму не сват и не брат, а совсем даже наоборот – сволочь он продажная, а потому и жалеть его не стоило.
– Непосредственное отношение, – уточнил Веклемишев. – Никитин организовал террористу тайную пластическую операцию и его нелегальную переправку в Европу.
– Вот это дела! – присвистнул Мамба-Шаку, и на его лице отразилось искреннее удивление. – А почему я об этом не знаю? Это же серьезный бизнес, большие деньги…
Глубокие морщины прорезали лоб зулуса. Вадим понял, что Никитину грозят большие неприятности, куда более серьезные, чем бывший подполковник поимел от него самого. Сокрытие незаконных доходов от «крыши» и, соответственно, неуплата ей процентов с прибыли несли за собой санкции, о которых Веклемишев мог только догадываться.
– Все, о делах ни слова, – на черном лице, расплывшемся в улыбке, сверкнули ослепительно белые зубы. – Сколько времени у нас до вылета? Где тут можно присесть? Покажем молодым, что мы не только драться умеем, но и отдыхать. Помнишь, как в Германии на турнире? Как это по-русски: «по пол-ной», «пьем до дня»…
– До дна, – обреченно уточнил Вадим и указал дорогу в бар.
Часть третья. Скоро ли свежий снег?
Глава 1. Нино… телефон…
Городок Вольфурт в Австрийских Альпах, «тихое местечко», мечта нетрезвого Никитина, не стал конечным пунктом путешествия Веклемишева. Телефонный звонок из Триполи генералу Ветлугину поломал все планы Вадима. Дима Стоянов, командированный в Швейцарию для работы с банковскими счетами Мадаева, свое задание при активном содействии коллег из Интерпола выполнил и ожидал прибытия Вадима, чтобы подключиться к расследованию по его направлению. Собственно, особенно напрягаться Димитру в Швейцарии не пришлось. Счета были практически пусты, так что их блокирование являлось делом весьма условным, запросы же по переводам различных сумм со счетов Мадаева в другие банки принесли ответы-близнецы: деньги сняты наличными.
Ветлугин считал, что Веклемишев слишком сильно засветился в Йоханнесбурге и ему не стоит соваться в Вольфурт вообще и в клинику доктора Вальдингера в частности. Более того, генерал был настроен крайне скептически по отношению к альпийскому направлению, как он его окрестил. Он не верил, что Вадиму удастся добраться до документов или фактов, подтверждающих, что Халиф-Мадаев пребывал в Вольфурте и ему там была сделана вторая пластическая операция. А уж о том, чтобы добыть сведения о его настоящем лице, и речи не шло. Без всякого сомнения, брат Гуго предупредил брата Эдуарда, и тот замел все следы. Как говорится, кто предупрежден, тот вооружен. В лучшем случае Веклемишев вытянул бы пустышку, в худшем – поимел бы сложности, которые мог ему приготовить доктор Вальдингер номер два. В горах часто случаются неприятности. То нога соскользнет с края обрыва, то камень со скалы сорвется…
В общем-то, и Вадим был согласен с Ветлугиным. Если говорить языком официальным, после недолгой дискуссии при общем взаимопонимании рассматриваемого вопроса стороны пришли к консенсусу, что клиникой доктора Вальдингера в Вольфурте займется незасвеченный Стоянов. Тем более, что из Цюриха, где сейчас маялся от безделья Димитр, до «тихого местечка», считай, рукой подать, максимум пару часов хода по автобану и не более часа по горной дороге.
Вадим без работы также не остался. Его путь лежал строго на норд от запланированных альпийских красот. Правда, ждал Веклемишева не Крайний Север, а вполне умеренные широты земли Нижняя Саксония, раскинувшейся на северо-западе Германии, а если более точно – ближайшие окрестности города Ганновера, где располагался пересыльный лагерь для беженцев. В Москве тоже время не теряли и отыскали-таки след Нины Арселиани, пропавшей из Панкиси в неизвестном направлении. Это о ней упоминал Муса Дагаев: «У Нино записано… телефон… Арселиани…» Вадим помнил наизусть слова умирающего чеченца.
По сведениям Ветлугина, женщина перебралась из Грузии в Армению. Оттуда по туристической путевке Нино Арселиани вылетела в Чехию, откуда переехала в ФРГ, где запросила политического убежища и была отправлена в лагерь для перемещенных лиц.
В Германии конвейер для беженцев четко отработан. Там редко кого из запросивших убежища сразу выдворяют из страны. Немецкий порядок – главное! Человека ведут по сложному бюрократическому пути. Беженца помещают в лагерь, где с ним беседуют чиновники, выспрашивая все подробности биографии, а также мотивы, побудившие приехать в Германию и просить убежища. Затем под руководством адвоката, оплачиваемого государством, составляется стандартное ходатайство о предоставлении вида на жительство, которое рассматривается судом в течение трех месяцев. Практически в ста случаях из ста проситель получает отказ. Он может повторно обратиться с аналогичной просьбой, которая также поступает в суд, рассматривается в течение все тех же трех месяцев и приносит все тот же отрицательный результат. И только после этого незадачливого беженца выдворяют из страны. Все шесть месяцев человек живет в лагере, эдаком Ноевом ковчеге, где собраны тысячи чистых и нечистых, белых и цветных, где его кормят, даже платят какие-то копейки, точнее – евро, на мыло и зубную пасту.
