Фридрих Незнанский - Лечь на амбразуру
Грязнов слегка наклонился к нему и негромко, но достаточно внятно произнес:
— Послушайте, Суслин, я вас не понимаю. Вы же не новичок в нашей системе. На что надеетесь? Думаете, ваше руководство, узнав, где и при каких обстоятельствах вас взяли, кинется с пеной у рта немедленно защищать вас? Вытаскивать? Да ничего подобного. Оно предоставит эту возможность вам самому. При условии, что вы не упомянете о своем начальстве, сделаете вид, что не знаете о его причастности ни сном ни духом. Иначе, куда бы я вас ни запрятал, да хоть и в то же Лефортово, вам и часа не прожить. Вам же все давно известно и про свое управление, и про свои кадры. Поэтому торопитесь делать правильные выводы.
Грязнов захлопнул дверцу микроавтобуса и, взяв Юрия под руку, вальяжной походкой направился к его, гордеевскому, «форду», где с совершенно растерянным видом сидела Галя. Похоже было, что теперь она просто боялась уже выходить из машины.
— Ну, здравствуйте еще раз, Галочка, — склонился он к опущенному стеклу. — Опять, значит, к нам? А тут вон чего деется-то! Я что хотел спросить? Юрий утверждает, что этот убивец действовал по указанию некоей мадам Горбатовой, а как вы считаете? Вам ведь ближе все эти проблемы?
Галя закивала.
— Тогда, — сказал Грязнов, — нам всем придется проехать ко мне. Запишем ваши показания, возбудим уголовное дело по данному факту. Чтоб все — чин чинарем… комар носа не подточил! Ох, какой хай они поднимут! Но и мы, — он отвернулся к Юрию и добавил, отгородив рот ладонью, — не пальцем деланные…
Галя наконец дозвонилась до Белоярска.
Они в этот момент поворачивали с Садовой в Каретный Ряд. Она жестом попросила Юрия немного притормозить, остановиться, потому что было плохо слышно из-за шума мотора. Гордеев послушно прижался к обочине.
Галя говорила долго, вернее, пыталась вставить хотя бы слово, но у нее это не получалось, поскольку ее абонент тараторил без передышки. Гордеев даже слышал этот бурный поток речи, но не мог разобрать ни слова.
А вот Галя почему-то все больше бледнела и уже не пыталась что-то говорить, а только тихонько и растерянно ойкала. Наконец поток из Белоярска иссяк.
— Что же делать? — совсем убитым голосом спросила Галя. Выслушала ответ и закивала — мелко и быстро. — Я поняла… я все поняла… поняла… — И наконец отключила трубку.
Посмотрела на Юрия, как бы не узнавая его, прошептала:
— Господи, какой ужас…
— Что, еще кого-нибудь? — спросил Юрий.
— Кошмар! — неожиданно воскликнула она. — Ты можешь себе представить, что затеяли эти мерзавцы?!
Гордеев внимательно смотрел на нее.
Оказывается, Гале удалось дозвониться до своей приятельницы, которая работает в секретариате на том же комбинате. И та ей поведала ну просто жуткую историю.
Сегодня утром, уже после того, как Галя уехала в аэропорт, в дирекцию явились представители милиции, прокуратуры, предъявили постановление на производство обыска в головном офисе фирмы «Сибцветмет». Перевернули все в буквальном смысле вверх дном, после чего опечатали все компьютеры, вытащили из них жесткие диски и забрали дискеты. В конце же концов предъявили только что возвратившемуся с Севера Минаеву постановление на его задержание в связи с выдвинутым против него обвинением в подготовке убийства Юрия Александровича Кобзева. То есть ну более абсурдного они просто ничего не могли придумать! И тем не менее надели на Алексея Евдокимовича наручники и увезли с собой. А также все рабочие документы, все материалы, программы, договора и прочее, поставив огромное производство перед фактом его полной остановки.
Но Алексей Евдокимович, надо отдать ему должное, словно уже ожидал чего-то подобного. Он распорядился немедленно передать Сергейченко, то есть ей, Галочке, его просьбу сообщить об этом факте адвокату Гордееву и предложить ему снова взять на себя защиту. А в этой связи максимально форсировать появление в центральной печати той статьи, которую Минаев заказал сделать Елисееву. Знал бы он, что получилось в конечном счете из этого его заказа…
Одним словом, Юрию Петровичу снова предоставлялось право выбора: брать на свои плечи новое дело Минаева или отказаться от него, мотивируя, что для этого, мол, надо бросать все неотложные свои московские заботы и проблемы, куда-то мчаться, практически на край света, да еще неизвестно, что из этой весьма темной истории получится — вон уже сколько кровищи-то напустили! Иначе говоря, никакого желания немедленно бросаться в бой, чтобы защитить честь сибирского директора, у Гордеева не было. Он и хотел было уже таким образом сформулировать свой отказ. Мол, одно дело, когда это касалось московских событий, а совсем иное — где-то у черта на куличках…
Но растерянно-испуганные глаза Галочки, ее немая мольба, обращенная к нему — такому сильному, такому надежному и замечательному мужчине, который только что, на ее глазах, в одиночку, сумел схватить и обезвредить опасного убийцу, к человеку, обладающему просто потрясающими связями, окруженному могущественными друзьями, — все это, мгновенно прочитанное им в ее умоляющем взгляде, сделало свое «черное» дело. Ну как после всего этого отказать? Кем же после подобного отказа придется себя считать?
«Господи, — лишь и успел трезво подумать Гордеев, чувствуя, что голова его уже сама по себе утвердительно кивает, соглашаясь, — что они делают с нами, эти женщины!..»
— Что, ты сказала, Минаеву инкриминируют? — И увидев недоумение в ее глазах, разъяснил: — Ну, в чем обвиняют?
— Будто он организовал убийство Кобзева, бывшего директора. Того, который, кстати, сам, лично приезжал, чтобы передать Алексею компромат на нашего губернатора, его окружение и московских покровителей.
— Те бумаги, что в папке? — уточнил Гордеев.
— Именно! Ну скажи, какой смысл убивать человека, который не испугался за свою жизнь?…
— А надо было бояться? — перебил Гордеев.
— Может, и надо! — запальчиво возразила Галя. — Однако он не испугался и привез! И успел передать. А его убили…
— Но откуда стало известно, что именно Минаев, скажем так, заказал Кобзева? Ведь проблема как раз в этой плоскости?
— Они якобы задержали убийцу Кобзева, и тот во всем сознался. Кого он убил, где, когда и по чьему указанию. Даже сумму назвал.
— Ну-у… это уже другое дело, — рассудительно заметил Юрий. — Значит, ваши ребятки там здорово постарались… Слушай-ка, подруга, а ты, помнится, мне что-то рассказывала о том, что москвичи кого-то у вас раскрутили? И, похоже, за это одного из них зарезали как барана? Или я что-то путаю?
— Все правильно и ничего ты не путаешь! Ну, Юрочка, что же нам делать? Надо же немедленно спасать Алексея! Здесь же рядом все-таки был ты! И твои друзья… А там? Я просто не знаю, как еще тебя убедить!
Кажется, она была готова всерьез заплакать. Да, конечно, только этого ему и не хватало для окончательного согласия…
— Давай мы с тобой попробуем поступить разумно, — сказал он наконец. — Ты понимаешь, что я не могу с бухты-барахты кинуться из Москвы, где у меня и работа, и определенные обязательства. К тому же необходимо официальное приглашение к защите. Женька был доверенным лицом Минаева и мог от его имени заключить договор, который и являлся моим основным документом, иначе никто меня и близко не подпустил бы ни к самому Минаеву, ни к материалам по его делу.
— Считай, что это я, его помощница, по его личной просьбе и вполне официально прошу тебя принять на себя защиту Алексея Евдокимовича. Аванс нужен? Будет. Все будет, только ты дай свое согласие! Ну, Юрочка же!..
Точно, сейчас заревет белугой, голосок уже дрожит…
— Только не реви! Что с вами поделаешь, надо — значит, надо. — Гордеев вздохнул, уже представляя, какой тяжеленный груз он снова взваливает на себя. — Тогда нам, наверное, следует поступить таким образом. Ты дашь свои показания, потом нам придется проехать в мою контору, где мы заключим соглашение. И ты полетишь в Белоярск. Ну, может, не с ходу, может, завтра утром, — быстро поправился он, сообразив, что было бы верхом дурости вот так, запросто, отпускать убитую горем девушку. Нет, ее придется долго и ласково успокаивать. Как это делается, Гордеев отлично знал. Да и потом: ну если уж сам лезешь черт-те куда, так надо же хоть что-нибудь от собственного риска и поиметь!..
Она просияла, услышав его долгожданное «да». А остальное было уже делом техники. Со всем остальным она была заранее согласна, будто и волноваться дальше было больше незачем.
— Ты полетишь к себе, разведаешь там — что и как. А я прилечу чуть позже, возможно, через день. Надо ознакомиться с материалами Кобзева. Почти не сомневаюсь, что идею заказанной Минаевым статьи также придется тщательно проработать. Об этом я постараюсь перекинуться с Сан Борисычем, он у нас не только генерал юстиции, но еще и неплохой журналист, в газетах печатается. Значит, и статейку придется организовывать… надо заранее подумать, кто сделает, где будут печатать. Это же все наша тяжелая артиллерия. Тем более что мы пока не знаем, чем конкретно располагает обвинение. Видишь, сколько проблем?
