Фридрих Незнанский - Лечь на амбразуру
И он уже хотел отойти от двери, но внутри хлопнула дверь, затем звякнула и наружная, Юрий Петрович невольно отступил в сторону — назад и вбок, дверь отворилась, и из подъезда вышел давешний блондин в черной куртке с белыми отворотами и шапочке. Юрий Петрович узнал его сразу. Но поразило его не спокойствие мужчины, не скользнувший по Гордееву равнодушный взгляд, а черная папка с ярко-красной «заплатой» в руке у этого блондина.
Все дальнейшее произошло как бы само собой.
Едва блондин, отвернувшись, сделал широкий шаг через ступеньку, Юрий Петрович кошкой кинулся на него сзади, обрушив на голову оба кулака. Блондин поскользнулся и, падая, успел развернуться на спину, защищая лицо папкой. И в этом была ошибка профессионала: он не должен был этого делать. Он машинально лишил себя возможности видеть действия противника. Всего лишь какой-то миг, но его хватило Гордееву, чтобы совершить новый прыжок и обеими ногами врезать в грудь лежащего на земле человека. Удар оказался очень сильным. Блондина согнуло, и он перевалился на бок. Юрий Петрович тут же «довернул» его, уткнув носом в заснеженный асфальт, а руки, не без труда, загнул за спину.
— Галя! — заорал он. — Веревку!
Она выскочила из машины, потом кинулась обратно, наконец достала из «бардачка» — хватило ума! — свернутый кожаный ремень. Хороший ремень, брючный. Юрий Петрович как-то купил себе, но, предпочитая подтяжки, так пока и оставил в машине. Забыл.
Этим ремнем он туго скрутил запястья блондина, отдуваясь перевернул его на спину. Из носа мужика шла кровь — крепко все-таки приложил. А вот глаза его просто пылали ненавистью. Почему? И вдруг он понял.
— Галя, — сказал он, стараясь быть спокойным, — возьми еще раз в машине записную книжку, открой на «е» и посмотри дверной код. А потом поднимись к Женьке. Если у него все в порядке, тогда я — полный м… Или — нет. И телефон мой дай.
Она так и выскочила к нему с трубкой в руках.
— Только быстрее, я жду!
Галя убежала, а он поднял с земли папку, раскрыл молнию и прочитал на страничке, лежащей сверху: «Белоярская краевая администрация»…
Больше и не требовалось. Глядя на лежащего, Юрий зашел сбоку, чтоб тот не рискнул действовать ногами, опустился над ним, нажал коленом на горло и, когда мужик задергался, залез рукой к нему за пазуху, пошарил там, потом под мышкой и нащупал твердый предмет. Что у нас носят под мышкой, да еще в кожаной кобуре? Надо объяснять? Гордееву не надо было…
Крики он услышал, хотя двери в доме были еще закрыты. Они доносились сверху, через открытую на лестничной площадке форточку. Истошно вопила женщина. Но это была не Галя, нет, уж ее-то горе он бы узнал сразу.
И, глядя на лежащего, он стал набирать номер Вячеслава Ивановича Грязнова. Нажимал кнопки и молил Бога, чтобы начальник МУРа оказался на месте.
Бог помог…
Выслушав сбивчивый рассказ Гордеева, тот после короткой паузы спросил:
— Сам, что ли, задержал? И цел остался? Узнаю, Сашкина школа. Ну, не отходи. И не звони больше никуда, я все необходимое сам сделаю. Распоряжусь. А этот-то цел хоть?
— Сейчас узнаю.
— Ну, если говоришь — крики, наверняка дело худо. «Скорая» тоже придет…
Дежурная оперативно-следственная бригада с Петровки, 38, не заставила себя долго ждать. Вячеслав Иванович приехал сам на своем полицейском «форде» с сиреной и мигалками. Из прибывшего следом мерседесовского микроавтобуса выскочили люди в камуфляже. Двое быстренько подняли блондина и под руки поволокли к машине. Судмедэксперт с криминалистом и следователем отправились в дом, двери которого были уже давно распахнуты настежь и приперты кусками старого асфальта, чтоб не закрывались сами по себе. Галочка, совершенно убитая, сидела в машине Гордеева. Проходя мимо, Грязнов нагнулся, увидел ее, сделал удивленное лицо и послал ей воздушный поцелуй. А подходя к Юрию, не удержался от укола:
— Я гляжу, ты не теряешься, господин адвокат? Хвалю и завидую. Пойдем? — Он кивнул на вход.
Юрий Петрович мрачно согласился.
Женька лежал на лестничной площадке лицом вниз. Из спины его, между лопаток, торчала рукоятка ножа.
Пожилой судебный медик поднял голову к Грязнову и доложил:
— Страшенной силы, между прочим, удар-то. Судя по положению рукояти, удар был нанесен сверху вниз. У этого, — он кивнул на труп, — примерно сто семьдесят, значит, у того рост не менее ста восьмидесяти пяти. Смерть наступила от проникновения…
Грязнов махнул ему рукой и вошел в квартиру. Юрий шагнул за ним. Из кухни движением воздуха принесло какой-то сладковатый, раздражающий запашок. Вячеслав Иванович хищно вытянул нос, пошевелил ноздрями.
— Э-э, дружок-приятель… — протянул он. — А тут, чую, варево…
В комнате на тахте лежала полуодетая молодая женщина. Она была без сознания. Грязнов приподнял ее веко, посмотрел в приоткрывшийся глаз и сказал Юрию:
— Тут вот кому срочная помощь-то необходима. Кликни судебного, пусть зайдет. А ты спускайся, ты ж у нас теперь не только свидетель, но и участник события. Иди к Игорьку, следователю. Расскажи, что и как, договорись, куда надо будет подъехать.
— Вячеслав Иваныч, а ведь у него и оружие под мышкой. Я щупал.
— Это небось нашли уже. Интересно, зачем же он ножом-то воспользовался, имея при себе ствол? Пожалел бросать ствол, что ли? И как ты его вычислил?
— Долго рассказывать, — вздохнул Юрий. — Мы его еще в порту увидели. А потом будто что-то в темя стукнуло, и сам не знаю как. Но самое главное — папка, которую сегодня привезла из Белоярска Галина Федоровна.
Гордеев и сам не понял, почему вдруг назвал Галочку официально. Может, хотел таким образом отгородить от насмешливых взглядов Грязнова и Турецкого свои с ней интимные отношения? Ну в самом деле, не хвастаться же, что красивая дама из провинции предпочла именно тебя другим поклонникам?
— Галина Федоровна, говоришь… — пробормотал Грязнов. — Видать, в той папочке и есть разгадка. Сам-то хоть смотрел?
— Знаю примерно содержание. В самых общих словах. Галина Федоровна говорит — атомная бомба. Кое для кого.
— Ну вот этот «кое-кто» и постарался спрятать концы. Таким образом…
Зазвонил его мобильник.
— Слушаю… Чего говоришь? Ладно, сейчас спустимся. — Он отключил телефон и сказал Юрию: — Странное что-то затевается. Киллер-то, оказывается, совсем не прост. Машет ксивой, требует телефон и уверяет, что ты сорвал ему операцию государственной важности. Не хухры? Вот так-то. Ну, идем… Иосиф Ильич, — с укором сказал пожилому судмедэксперту, — там ведь живые ждут! С этим-то ясное дело. Труповозку вызвал?
— Да, уже едут, — кивнул судебный медик. — А там что, обморок?
— Боюсь, не только. Но — разберись. Сейчас опера пришлю в помощь…
— Вот документ задержанного. — Следователь протянул Грязнову удостоверение сотрудника Министерства внутренних дел, выданное подполковнику милиции Суслину Максиму Леонидовичу. Должность — замначальника отдела Управления оперативно-технических мероприятий.
— Ничего себе, — кивнул Грязнов и шагнул в микроавтобус, где находился задержанный, руки которого были уже в наручниках.
Один из оперативников протянул Юрию Петровичу его ремень, хмыкнул:
— Намучился, поди, пока из порток вынимал?
— Примерно… — подмигнул ему Гордеев.
— У вас что, — спросил небрежно Грязнов, — в управлении теперь отдел киллеров завели?
— Я требую, чтобы вы связались с моим руководством, — хрипло заявил Суслин. — До тех пор ничего говорить не буду.
— С министром, что ль? — уточнил Грязнов, ухмыляясь.
— Вы сами знаете с кем.
— Не знаю, — отрицательно покачал головой Грязнов. — Да и знать не желаю, честно говоря… Как же промашку-то допустили, господин подполковник милиции? Неужто из-за каких-то бумажек человека не жаль?
— Я так понимаю, — сказал Юрий Петрович, глядя в глаза Суслину, — что задание это он получил от помощницы губернатора Белоярска господина Гусаковского, которую зовут Лидия Михайловна Горбатова. Она сегодня специально с этой целью прилетела в Домодедово, где и встретилась с этим типом. После чего он поехал следом за Елисеевым, а я понадеялся на свою машину и опоздал, не спас Женьку…
Как ни держал себя в руках подполковник, все же невольно выдал он себя. Юрий Петрович, говоря о Горбатовой, испытующе смотрел ему в глаза и успел уловить момент, когда в них мелькнула растерянность, тут же сменившаяся хлынувшей волной презрения. Чрезмерного презрения, которым тот старался как бы загасить свою невольную ошибку, прокол.
— Разберемся, — сказал Грязнов. — Вот поедем ко мне, сядем спокойно и во всем разберемся.
— Попробуйте, — насмешливо буркнул Суслин. Похоже, к нему уже возвращалось его спокойствие.
Грязнов слегка наклонился к нему и негромко, но достаточно внятно произнес:
