Евгений Костюченко - Динамит пахнет ладаном
Кроме того, он знал, что Гарри и Майк тоже прячутся где-то здесь. Прячутся так хорошо, что он их до сих пор не смог заметить.
Он увидел, что проститутка, что-то сказав Полковнику, развернулась и направилась к лестнице. Хелмс похлопал Тихомирова по плечу, и они вдвоем пошли за ней.
Захар встал и взял Эвелину за пухлую руку, поднимая с кресла:
— Пошли наверх.
— Наверх? Мой номер здесь, за сценой.
— А я хочу наверх, — сказал он и повел ее за собой к лестнице.
Эвелина остановилась, но Гурский обнял ее за талию и привлек к себе.
— Наверху есть свободные комнаты?
— Не знаю. Я в чужую не пойду.
— Ладно, — притворно уступил он. — Пройдемся по галерее, а потом спустимся к тебе.
Он увлек ее за собой, поднимаясь по лестнице. Толстый ковер гасил шаги, но он слышал, как скрипят ступени под ногами Полковника. Хелмс остановился на площадке и посмотрелся в зеркало, поправляя галстук. Гурский поднял голову, и их взгляды встретились.
«А ведь ему страшно», — подумал Захар.
Страх можно скрыть громкой речью, смехом, руганью. Но когда ты вынужден молчать, тебя выдают глаза. Приподнятые брови, морщины на лбу и полуоткрытый рот — Полковник выглядел удивленным, но Гурский знал, что это не удивление, а страх.
Чего он боится? Его затащили сюда не для того чтобы убить. От мертвого Хелмса никакой выгоды. Мертвый Хелмс не сможет заплатить подонкам, захватившим груз. Значит, им дорога его жизнь. И скоро станет известно, как высоко они ее оценили…
Нет, этого нам не узнать, поправил себя Гурский. Потому что мы не станем даже торговаться с подонками.
Он прижал Эвелину к стене и схватил за грудь. Девка хихикнула:
— Ты чего! Фу, какой грубый!
Захар вжался лицом в горячую липкую ложбинку между полушариями грудей, и Эвелина захихикала еще громче:
— Фу, колючий! Перестань!
— Пошли, пошли, — бормотал он, подталкивая ее верх по лестнице.
За галереей открывался коридор с розовыми стенами и лиловой ковровой дорожкой. Множество белых дверей, одна против другой. И — ни души в коридоре.
Куда они делись?!
Он услышал сзади чье-то дыхание. Оглянулся и увидел Гарри и Майка. Оба одновременно показали ему пальцем вправо. Гурский шагнул вперед и обнаружил за выступом стены другой коридор, более темный. Там и дверей было поменьше, и тускло горел лишь один светильник. В самом конце темнели силуэты. Гурский не стал их разглядывать, снова прижавшись к Эвелине и прячась за нее.
Она хихикала и упиралась, а он все напирал, подталкивая ее вперед, и глядел поверх плеча. Да, это они. Проститутка о чем-то говорит с Полковником. Отвернулась. Уходит.
Она шла прямо на Гурского, и он спрятался за Эвелину, пытаясь задрать юбку и схватить за ляжку.
— Веселишься, подруга? — проворковала девка, проходя мимо.
Гурский глянул вдоль коридора. Тихомиров стоял у стены, заложив руки за спину. Полковник подошел к номеру, перед которым застыл, скрестив руки на груди, детина в низко надвинутой шляпе.
Захар сунул руку в карман пиджака, обхватив прохладную рукоять револьвера. Другой рукой он продолжал мять грудь Эвелины. Так, тискаясь и хихикая, они понемногу приближались к концу коридора.
Детина открыл дверь перед Хелмсом, и тот заглянул внутрь.
«Пора!» — приказал себе Захар и медленно вытянул револьвер из кармана. Когда он прижал руку с кольтом к бедру Эвелины, та изумленно вытаращилась. Он легонько куснул ее за грудь.
— Сумасшедший! Так дело не пойдет! — жалобно пропищала девица.
— Ну, милашка, не обижай меня, и я тебя не обижу, — пьяно промычал Захар, подталкивая ее вперед.
Она задрожала и попятилась. Видно, ее охватил страх, едва она почувствовала на своем бедре холод револьвера, спрятанного под складками задранной юбки.
Ему оставалось сделать несколько шагов.
И вдруг Полковник совершил такое, от чего Гурский замер на месте.
Хелмс вошел в номер и закрыл за собой дверь!
* * *Хелмс вошел в номер и закрыл за собой дверь.
— Вот уж кого я не ожидал здесь увидеть! — сказал он весело. — Хотя мне следовало бы догадаться. Что же, мистер Орлов, отдаю должное вашей изобретательности.
Полковник огляделся. Орлов занимал кресло, стоявшее между кроватью и зеркалом, и Хелмсу ничего не оставалось, как сесть на стул возле балконной двери.
— Итак, вы нашли способ вытащить меня на переговоры, — нарочито бодро продолжал Полковник. — Весьма экстравагантный способ, должен заметить. Возможно, результаты наших переговоров многим покажутся не менее экстравагантными.
— Не сомневаюсь, — произнес Орлов.
— Полагаю, вы в курсе некоторых перемен на вашем предприятии, — осторожно сказал Хелмс, следя за выражением лица собеседника. Орлов бесстрастно глядел мимо него. — Да, произошли некоторые перемены. Я бы не назвал их необратимыми. Нет, не назвал бы. Но, вполне возможно, мы найдем способ не отказываться от этих перемен, а сделать их одинаково приемлемыми и для вас, и для нас. Конечно, если вы станете настаивать, мы могли бы вполне официально провести операцию купли-продажи. Но для такой сделки придется провести огромную предварительную работу. Кстати, какая цена вас устроила бы? Помнится, весной мы остановились на сорока пяти тысячах. Нет-нет, я понимаю, что реальная цена завода намного выше. Где-то около восьмидесяти. Но вы же понимаете, финансами распоряжаюсь не я. Я всего лишь веду переговоры…
— Мы здесь не из-за моего завода, — сказал Орлов. — Закройте рот, Хелмс. И послушайте меня.
— Я весь внимание. — Полковник сложил руки на коленях и подался вперед.
— Мы захватили ваш динамит.
— Что? Мой динамит? Я не имею никакого отношения к динамиту! Мистер Орлов, позвольте напомнить, я представляю интересы компании «Стандард Ойл», а не «Дюпон». Мой бизнес — нефть, а не взрывчатые вещества.
Хелмс постарался улыбнуться. Но лицо Орлова оставалось каменным.
— Обойдемся без лишних слов. Итак, мы захватили ваш динамит. Не весь. А нам нужен — весь. Предлагаю отдать нам груз. Часть его находится в Мексике. Часть на складах Мэнсфилда. Нам не составит труда завладеть и той, и другой частью. Но это потребует времени. И жертв. Не хотелось бы лишний раз проливать кровь. Поэтому я и вызвал вас сюда. Вы можете отдать нам динамит, и тогда мы оставим вас в покое. Можете отказаться. И тогда мы заберем его сами. Решайте.
Хелмс поерзал на неудобном стуле.
— Мистер Орлов, вы же разумный человек. Неужели вы думаете, что я не был готов к подобным угрозам? Отель окружен моими людьми, и вам не удастся уйти отсюда…
— Вам тоже, — перебил его Орлов, — если вы не дадите согласие.
— Неужели вы собираетесь меня убить?
— Выбор за вами. Вы тоже разумный человек. Подсчитайте, что дороже, ваша жизнь или несколько тонн оружия.
— На весах и ваша жизнь тоже, — напомнил Хелмс.
— Кажется, вы не читаете собственных газет, — сказал Орлов без тени улыбки. — Моя жизнь уже ничего не стоит. Но я жду ответа.
— Если я скажу «нет», разговор закончится?
— Да. Мой человек держит вас на мушке.
Орлов кивнул в сторону проема в стене, задернутого плюшевыми занавесями.
— Так нечестно, — натянуто рассмеялся полковник. — Если б я знал, что вы тут не один…
— Вы бы не вошли, я знаю. Итак. Вы еще можете сказать «да».
«Откуда он знает, что динамитом распоряжаюсь именно я? — подумал Хелмс. — Взрывчатка принадлежит Мэнсфилду. Перехваченные револьверы украдены с армейских складов. Почему же он говорит именно со мной? Как много он знает?»
— Допустим, я соглашусь, — медленно произнес Хелмс. — Каков будет механизм передачи груза?
— Вы укажете нам номер вагона. И дадите связь с вашими людьми на станции Вилья. Мы перебросим туда остатки груза с фермы в Клеверной долине…
«Он знает всё! — подумал Хелмс. — Кто за ним стоит? Не может же простой иммигрант, бродяга, рейнджер, пьяница — не может простолюдин так говорить со мной! За ним кто-то стоит, но кто?»
— … Как только вагон дойдет до места назначения, вас отпустят, — закончил Орлов.
— Что значит «отпустят»?
— Это значит, что пока мы будем заниматься грузом, вы останетесь под присмотром. Так будет спокойнее и для нас, и для вас.
Хелмс понимал, что все сведения Орлов мог получить, допросив Стиллера. Но сведения — только часть разговора. Гораздо сильнее действовали не сами по себе слова, а интонации, манеры, тактика беседы. И именно в этом полковник ощущал присутствие какой-то высшей силы, стоящей над Орловым, как кукловод над марионеткой.
Он был готов уступить, хотя бы ради любопытства. Противник рано или поздно раскроет свое лицо, но чтобы его увидеть, желательно остаться в живых.
Полковник спросил, стараясь придать голосу равнодушную окраску:
