Михаил Нестеров - Убить генерала
Цыганок был одним из немногих свидетелей встреч генерала и военного прокурора. Свердлин сделал все, чтобы разбросать очевидцев в разные стороны. И не допускал мысли о том, что был вычислен как заказчик старшим лейтенантом Службы. Но за это говорила магнитофонная запись. И даже если отталкиваться от крайности, Цыганок давал шанс окончательно убрать его с дороги.
Генералу порой не требовалось никаких указаний сверху, лишь согласование с определенными структурами. А их высшие представители собрались сейчас за одним столом. И дело далеко не в деликатности, не в избавлении спецслужб от трудоемкой работы копаться во взаимоотношениях генерала Службы и его подчиненного, какими бы ни были между ними связи, — на первый план вылезли «вопросы национальной безопасности». Генерал избавлял коллег от привычной работы из серии «Особая папка». Услуга за услугу и — полный расчет на месте. Фактически уже сейчас никто никому не должен.
— Какие еще имена фигурировали в записях, которые вы уничтожили? — спросил Свердлин, сканируя полковника Терехина.
— Больше никаких, — твердо ответил Николай. — Я... то есть мы с майором Соловьевым пришли к заключению, что это логическое решение, отталкивающееся от трупа военного советника президента. Слова были подкреплены делом: проникновение в квартиру полковника Корсакова, овладение секретным документом: тема, визит, посещение, график передвижения. 7 июля я докладывал, — короткий взгляд на директора ФСБ, — о мотивах диверсии. Что обвинения Андрея Проскурина в адрес генерала Дронова — я имею в виду дроновскую инициативу...
И тут Терехина осенило. Он заговорил быстро, чтобы не забыть внезапно родившуюся идею:
— Мы так и не вышли на заказчика. Военный прокурор — это промежуточное звено. Крапивин продолжает действовать под руководством основного заказчика. Личная инициатива — это слишком круто для рядового спецназовца.
«Глупость, — сощурился Свердлин. — Однако не лишенная оригинальности».
Корсаков появился в сопровождении адъютанта директора ФСБ. Когда капитан вышел, Свердлин приступил к его допросу:
— Какие документы скачали из твоего компьютера?
— Сценарный план визита президента в Самару.
— Только его?
— Да. Их интересовал только этот документ. Я посмотрел по времени. Поиск начался спустя полчаса после визита... одной дамы. Я написал рапорт на ваше имя, сейчас он лежит у коменданта Кремля. Я взял на себя...
Свердлин махнул рукой, перебивая полковника, который развеял все сомнения относительно осведомленности Юрия Цыганка. «Слишком круто для одного спецназовца, — повторил про себя генерал. — А установить заказчика — не менее круто для всей троицы заговорщиков». И все же Цыганок оставался свидетелем. Равно как и его леди-босс.
Вторым в этом вопросе разобрался директор ФСО. Черняков сверкнул на Терехина звериными глазами и заорал:
— Давай адрес этой проститутки, баран долбаный! Номер телефона давай! С нами поедешь. — Генерал демонстративно глянул на плечо Терехина: — Кто ты по званию, урод? Ни одного просвета!
Через полчаса полковник сидел на заднем сиденье машины с непроницаемыми стеклами, закрепленной за секретарем Совбеза России, и видел готовый к работе бронированный джип «Мерседес». Он знал, что произойдет дальше. Пока же ему сунули в руки сотовый телефон. Номер был набран («Быстро, оперативно работают спецслужбы — когда это надо, — машинально отметил он, ничем не отличающийся от своих коллег. — На опережение слухов, которые зачастую оказываются быстрее пули»), осталось нажать на зеленоватую клавишу. Оперативник, сидящий рядом, предупредил полковника, покачав головой: «Не вздумай выкинуть какую-нибудь шутку!»
— Все помнишь? — спросил он.
— Да, — ответил Терехин. Он нажал на зеленоватую кнопку мобильника. — Мария Александровна? Полковник Терехин беспокоит. Вы знаете меня, я знаю вас, у меня к вам частное дело. Нужно срочно встретиться и поговорить. Последний разговор. Да, как частное лицо. Сегодня я вас уже не «слушал», верно? Я дал уйти Виктору — пока что недалеко. Его судьба в ваших руках. Подъезжайте к 1-му Казачьему переулку, дом 2. Да, я буду в своей машине — джип «Тойота».
Он вернул трубку оперативнику. Буквально через четверть часа услышал, как пассажир, сидящий на переднем сиденье «Мерседеса», приняв доклад, отдал команду водителю:
— Серебристо-голубой «Субару» движется по Большой Ордынке в нашу сторону. Поехали.
Первой с места рванула машина сопровождения.
И еще две машины сорвались с места — но в обратном направлении. Группа захвата ехала на задержание второго снайпера, который все еще мог находиться в квартире Марии Дьячковой.
* * *Мария торопливо спускалась по лестнице. Казалось, все было сделано... вовремя. Но вот снова вклинился проклятый Терехин! Чего он хочет, денег? Что еще он может вынести на торги, что еще пойдет с молотка? Предложит кассеты? Но из магнитной пленки ему можно свить лишь веревку и повеситься. Это подтвердил даже Цыганок. Не подтвердил, а доказал. Что может быть стройнее его выводов о несанкционированных магнитофонных записях, о вторжении в личную жизнь? Все действия Терехина, по сути, скрывающего местонахождение преступника, были противоправны и били по нему.
Дело не в суде, не в следствии — все зависит от спецслужб. Но в том-то и дело! Во внутриведомственной войне, которую Терехин проигрывал в любом случае; а суд, закон, личная жизнь — это дело десятое. Не может он тягаться с целым управлением, даже если соберет под ружье всех сотрудников своего отдела.
И все же.
Вот-вот откроется последнее звено, и все станет на свои места.
— Юра! Ты где застрял?! Быстрее!
Цыганок закрыл дверь квартиры и спускался последним. Он учел все. Может быть, магнитофонные записи для Терехина и были веревкой, но для тех, кто стоял над полковником ФСБ, они могли быть учтены как реальное свидетельство фактических событий. Цыганок не раз говорил об этом, но относительное успокоение находил в тех же несанкционированных действиях Терехина.
— Давай заедем на Казанский вокзал, — предложил телохранитель. Хотя понимал, что толку от этого мало. Терехин, по его словам, «дал уйти Виктору недалеко». Стало быть, знает, где он. Цыганок на сто процентов был уверен, что полковник ФСБ продолжает действовать в одиночку, и задачи для него не поменялись. Пусть не выгорело закончить это дело мажорным аккордом, но он может закончить его одинокой нотой. И только сейчас Цыганок предположил, что полковник хочет договориться: никто из них не слышал имя генерала Свердлина. Чтобы последний не раздал сестрам по серьгам. На месте Николая старший лейтенант поступил бы именно так, сделал шаг навстречу... оставляя залог: объявленного в розыск снайпера.
— Ты с ума сошел! — воскликнула Мария на предложение телохранителя.
Она села в машину. Предугадывая быструю езду, повязала на голову невесомую косынку, надела круглые солнцезащитные очки.
Цыганок завел двигатель и тронул «Субару» с места.
Он вел машину на высокой скорости, привычно перестраивался из одного ряда в другой, обгонял транспорт то слева, то справа. И не переставал нервничать.
Время. Терехин не оставил времени для размышлений, для анализа. К тому же полковник мог блефовать. Он не знает, где Крапивин, он откровенно прохлопал ушами тот момент, когда Виктор исчез.
Цыганок придавил педаль газа, обгоняя «БМВ», однако рефлекторно хотелось затормозить.
Виктор исчез. Как раз перед тем, как Терехин снял наблюдение и свернул свои прослушивающие мероприятия. Сдался? Решил вообще не брать снайпера? Но это ерунда. Такого не может быть по определению. Кто-то узнал о его личной инициативе? Не дай бог. Если да, то он сейчас...
Черт! Цыганок выругался. Опасно, очень опасно ехать на эту встречу. Обязательно возьмут, и не факт, что отпустят. Уже не факт. Но долго ли продержат?
В это время «Субару» двигался на высокой скорости по Большой Ордынке по крайней левой полосе.
Время.
Не хватило времени.
Каких-то секунд.
Цыганок увидел несущийся навстречу черный джип «Мерседес» с броскими спецномерами и синими мигалками и понял все. Он резко затормозил, поскольку свернуть было некуда: справа тянулась вереница машин, а левую и крайнюю встречную полосы контролировал черный «охотник». В «Субару» чуть не вмазался идущий позади «Фольксваген», а Цыганок, отпустив руль, успел сделать то, на что в спокойной обстановке у него бы ушли секунды. Сейчас же время для него измерялось живым хронометром — его частыми ударами сердца. Он одним движением высвободил привязной ремень Марии и выхватил на мгновение ее широко распахнутые глаза. Резкое торможение вынесло «Субару» вправо, вплотную к соседнему потоку машин. И это позволило Цыганку выбросить Марию прямо на капот притормозившей «девятки».
