Андрей Воронин - Слепой в шаге от смерти
– Что случилось? Кто вы?
– А кто такой Григорий Германович? – вопросом на вопрос ответил Сиверов.
– Как?! – воскликнула Эмма и тут же осеклась, с подозрением глядя на Сиверова, пальцы ее разжались, руки безвольно опустились.
– Проходи. Только не кричи, – Глеб решил нанести психологический удар.
Он пропустил Эмму в комнату и резко включил свет. Савина хоть и обещала молчаливым кивком, что не будет кричать, тут же вскрикнула, увидев два трупа в своей квартире. И если бы Глеб не поддержал ее за локоть, она бы непременно упала. Сиверов усадил ее в кресло.
Зубы Эммы выбивали частую дробь. Испуганная женщина при всем желании не могла сказать ни слова и лишь с мольбой смотрела на Сиверова, не в силах понять, что произошло.
– Ты их знаешь?
Эмма, собравшись с силами, кивнула.
– Ты не хотела приходить сюда? Боялась с ними встретиться?
Вновь кивок.
– Чьи это люди?
Савина мелко затряслась, вжалась в кресло, словно ответ на этот вопрос таил в себе смертельную угрозу. Но Эмма уже поняла, что приговор ей вынесен, и, возможно, этот незнакомый мужчина спас ей сейчас жизнь. Не известно, правда, надолго ли, но пока она жива.
– Это люди полковника Бутакова, – немного успокоившись сказала Эмма, – Шафранский и Белов.
– Пошли на кухню. Мне самому смотреть на них тошно, – Сиверов помог ей подняться, отвел на кухню и плотно прикрыл дверь. Затем налил стакан холодной воды и протянул Савиной. – Пей хоть немного успокоишься.
Теперь зубы Эммы стучали уже о край толстого стакана, Сиверов даже испугался, не откусит ли она кусок стекла. Вода бежала по подбородку на блузку.
Наконец, отпив половину, Эмма поставила стакан на стол и с ужасом посмотрела на Сиверова.
– Это вы.., их…
– Я не хотел их убивать, это они собирались убить меня, вернее, тебя. Но я случайно пришел чуть раньше, на каких-то полчаса.
– Кто вы?
– Какая разница? – усмехнулся Сиверов. – Главное, я успел прийти вовремя.
– Вам от меня что-то надо?
– Я еле нашел тебя. Вот по этому снимку, – и Сиверов в несчетный раз за последние два бессонных дня достал из кармана фотографию, которая уже успела помяться.
Эмма взяла снимок дрожащими пальцами, поднесла к глазам, словно страдала близорукостью. Черный маркер, которым было зарисовано лицо полковника Самохвалова, напомнил ей траурную рамку.
– Зачем вы мне это показываете?
– Это ты?
– Я.
– А кто с тобой, знаешь?
– Зачем вы пришли? – вместо ответа спросила Савина.
– Я пока не решил. Вижу тебя и этих двоих впервые. Ладно, можешь не сообщать, кто с тобой на фотографии, я и так знаю, кто он.
– Ну, и кто? – Эмма уже немного осмелела и говорила более уверенно.
– Он мертв.
Губы у Эммы задрожали.
– Вы врете.
– Я бы мог показать и другие фотографии, на которых полковник Самохвалов запечатлен с простреленной головой у себя на даче, а перед ним на столе три фотографии. Эта – одна из них.
– А я тут при чем? Я спала с разными мужчинами. А то, что нас фотографировали, откуда мне было знать?
– Перестань, ты прекрасно знала, что тебя фотографируют.
– Почему вы так решили?
– Во-первых, по снимкам сразу видно, что ты прячешь свое лицо. Но, как оказалось, делала ты это не всегда удачно. А партнера разворачиваешь так, чтобы он был лицом к камере. Да и электрик в гостинице «Заря» опознал тебя по снимкам. Кстати, он тоже мертв.
Сиверов мог бы сказать: «Эмма, не запирайся, они хотели убить тебя», но сознательно не делал этого. Савина должна была сама прийти к этой мысли, поняв, прочувствовав свое сегодняшнее положение.
– Я был в гостинице, говорил с электриком. А потом оказалось, что его ночью убили, как убили и Самохвалова. Интересная история получается.
– Они хотели убить и меня?
– Ты сама это сказала.
Эмма опустила голову, избегая смотреть в глаза Глебу.
– Вы все испортили, – внезапно сказала она, так и не поднимая головы. – Я собиралась уехать, спрятаться. А теперь что мне делать, когда они оба мертвы?
– Зато ты жива. Ты бы не сделала и двух шагов по квартире. Почему ты не пришла раньше? Подозревала, тебе угрожали?
– Мне страшно, – вздохнула Савина.
– Где твоя дочь?
– Не скажу.
– Значит, с ней все в порядке. Я боялся, что ее похитят.
Эмма расплакалась.
– Бутаков обещал дать денег. Я думаю, ему было бы на руку, если бы я убралась из Москвы к чертовой матери.
– И куда же ты собиралась уехать?
– Не знаю. Бутаков раньше говорил, что сам найдет место, где я буду в безопасности.
– От кого? – спросил Глеб.
– Не знаю. Но я боялась.
– Платил он тебе хорошо? – вопрос был задан спокойно, без лишнего любопытства в голосе.
– Да. На жизнь хватало, он платил, не жалея денег.
– Потому как не свои деньги тратил.
– А чьи?
– Пока не знаю, – Глеб пожал плечами. – Я сколько раз уже слышу от тебя – Бутаков, Бутаков – а кто он такой, этот Бутаков?
– Я же сказала вам, полковник ФСБ.
– Это он тебя от тюрьмы спас, когда ты загремела с наркотиками пять лет назад?
– Вы и это знаете? Вы с ним заодно?
– Нет, я с ним не заодно, – возразил Сиверов.
– Да, да, он.
Эмма вскочила и быстро побежала в спальню.
Глеб направился следом.
Женщина схватила телефон, но он молчал.
– Куда ты собралась звонить?
– Бутакову.
– Погоди, не спеши. Может, будет лучше, если я позвоню?
– Нет, не вмешивайтесь в это!
– Что ты собираешься делать дальше? На Бутакова работать?
– Не знаю, не знаю…
– Ты хоть понимаешь, дуреха, что Бутаков хотел тебя убить?
– Зачем ему это?
– Наверное, ты много знаешь, и ему твои познания ни к чему. Ты, так сказать, опасный свидетель.
А свидетелей убирают.
– Он же из ФСБ!
– Из ФСБ?
– Ну да, он меня из неприятностей вытащил, я сама удостоверение видела. К нему еще все обращались, я даже у него в кабинете была.
– Пять лет назад?
– Да, – призналась Эмма.
– Он уже давно там не служит. Со многими тебе пришлось переспать?
– Не считала. Больше ничего не буду говорить.
Глеб почувствовал, что сейчас у Эммы начнется истерика, женщина уже едва сдерживалась. Но ему она стала верить больше.
– С твоим ребенком, – глядя прямо в глаза перепуганной Эмме, сказал Сиверов, – может случиться несчастье. Бутаков, если узнает, где ты прячешь дочь, попробует ее похитить, чтобы заманить тебя и убить.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Для Бутакова, пока ты жива, ребенок – это единственный козырь, это единственная приманка, на которую ты обязательно клюнешь. Ведь пришла же сюда за документами?
– Пришла, – неохотно согласилась Эмма.
– Хоть тебе и не хотелось, хоть ты и боялась.
– Да, боялась, да, не хотелось!
– Значит, нам отсюда надо убираться как можно скорее. Возьми самое необходимое, и уходим.
Заберешь дочь, и я тебя спрячу.
– А с трупами что?
– С ними разберутся те, кому следует.
Глава 16
В семь часов вечера к одной из правительственных дач, расположенных в поселке километрах в тридцати от города, потянулись автомобили. Сначала в ворота въехали две «волги», затем «мерседес» и «вольво». Несколько машин уже стояли на площадке у самого крыльца, еще три остановились у ворот.
Большая двухэтажная дача была казенной, вот уже несколько лет ею пользовался один из министров. Хозяин гостей не встречал. Они сами, кто устало, а кто довольно-таки бодро, взбегали на высокое крыльцо и входили в дом. Лишь колокольчик на двери звякал, сообщая о прибытии очередного гостя.
Все выглядело вполне респектабельно. У некоторых мужчин – а собрались здесь одни мужчины – в руках были букеты. Можно было подумать, что на даче отмечали какое-то торжество – например, день рождения, юбилей, что-нибудь еще в этом роде или просто собрались в мужском кругу выпить водки, без женщин поговорить о том, о сем.
Правда, озабоченные лица гостей не очень соответствовали праздничному настроению.
Многие из этих мужчин были известны как в России, так и за рубежом, они часто появлялись на экранах телевизоров, участвовали во всевозмоных заседаниях, презентациях и прочих мероприятиях. Одним словом, – люди уважаемые, занимающие высокие посты.
Пожалуй, единственным, кто не имел никакой официальной должности, но тем не менее чувствовал себя более уверенно, чем остальные, был Григорий Германович Бутаков. Его безукоризненный внешний вид свидетельствовал о хорошем вкусе и достатке: элегантный серый костюм, модная голубая рубашка в мелкую полоску и в тон ей – галстук, дорогой и изысканный. В руках у Григория Германовича был дипломат. Бутаков появился в доме первым и уже успел минут двадцать побеседовать с хозяином с глазу на глаз.
Наконец все собрались.
– Кого ждем? – блеснув стеклами очков, спросил хозяин правительственной дачи.
