Сергей Зверев - Приговор приведен в исполнение
– Давай за машиной… Жми через черный выход низом, по цокольному этажу. Тачку подгоняй сюда… поплотнее к дверям. Сейчас, Вовка, все зависит от тебя!
Пригибаясь к полу, Гуляй нырнул в муть порохового тумана, воспользовавшись минутой затишья. Группа разделилась. Святой медленно отступал по направлению к холлу, посылая для острастки пулю за пулей в недра коридора. Очутившись посреди большого квадрата со стеклянной стеной-дверью, он положил Катерину на пол за выступ стены. Здесь девушка была в относительной безопасности.
«Быстрее, Гуляй! – мысленно торопил напарника Святой, проверяя по очереди магазины пистолета и автомата. – Сейчас начнут наседать. Не получается у тебя уходить по-английски, не прощаясь».
Почуявший опасность Святой, поставив переключатель автомата на одиночные выстрелы, откинул раму приклада и, поймав в прорезь прицела круглую, словно арбуз, голову боевика, высунувшуюся над перилами лестницы, плавно спустил курок. На голове вдруг вырос петушиный гребешок из вздыбленных волос и взметнувшихся к потолку осколков черепа вперемешку с брызгами мозга. Нечеловечески пронзительный предсмертный вой падающего с высоты бандита перекрыл сигнал «Форда».
– Скоро, голубка, уйдем из этой б…ой прачечной!
Подхватив девушку, Святой длинной очередью хлестнул по стеклу парадного входа. Раздробленная пулями плоскость, словно миниатюрная горная лавина, обрушилась вниз, открывая просторный ход.
Смекалистый Гуляй раскусил задумку командира. Он сдал назад, набирая разгон, а затем, поддав газку, преодолел три невысокие ступени и въехал на «Форде» в холл.
– Грузимся и сматываемся отсюда к едрене фене! – прокричал сноровистый экс-сержант, подоспевший весьма кстати.
Святой передал девушку напарнику, выскочившему из машины, и опорожнил автоматный рожок, выпуская в пространство раскаленные комки свинца.
– Полный вперед! – по-морскому скомандовал Святой, отбрасывая автомат с пустым рожком и усаживаясь в машину. – Выводи свой вездеход…
«Форд», ведомый Гуляем, подскакивая скатился со ступенек, развернулся и, не разбирая дороги, распахивая заботливо ухоженные клумбы, сшибая мусорные урны, по наикратчайшему пути рванул к воротам. Там у последней преграды мельтешил выскочивший как черт из табакерки приземистый громила в щегольских солнцезащитных очках, подобранных в тон траурной одежде: черным джинсам и водолазке. Похожий на незрячую навозную муху, боевик ошалело поливал дорогу свинцом из автомата зарубежной конструкции.
– Клоун! – злобно процедил Святой, ставя на боевой взвод пистолет «ТТ».
Когда до бандита оставалось метров триста, он вытянул обе руки. Стрелять на ходу было его хобби. Святой поразил цель не в бровь, а в глаз. Свинец прошил стекло модных очков, пробуравил черепную коробку бандита и на излете вонзился в ствол сосны.
Пролетев стрелой по подъездной дороге, Гуляй, убедившись, что их никто не преследует, сбавил скорость перед поворотом на главную трассу, пройдя его со спокойствием человека, помолившегося в церкви. Зубами достав сигарету из пачки, экс-сержант прикурил и вместе с клубом дыма выдохнул:
– Да, Святой, мне до тебя еще далеко…
Печально знаменитое наркологическое отделение семнадцатой больницы стало приютом для Катерины Василенко. Совладать с тяжелым недугом могли только медики. Святой был бессилен вернуть девушку к нормальной жизни.
На квартире у Углановой дочь друга лопотала что-то бессвязное, а потом начала жаловаться, что ее кости грызут мыши. Без лекарств даже ломку снять было невозможно.
В больнице немного поартачились, сказав, что надо идти по инстанциям: обратиться в диспансер по месту жительства, получить направление на стационарное лечение в больнице. Но докторша с темными кругами под глазами, свидетельствовавшими о хронической усталости, осмотрев пациентку, распорядилась принять без соблюдения формальностей.
– Крайне тяжелый, запущенный случай! – сухо выразилась статная женщина в накрахмаленном, без единого пятнышка халате. – Абсолютная детоксификация организма невозможна, но попробуем откачать и не доводить дело до комы.
Врач привыкла к любым степеням человеческого безумия, точнее, свыклась. Она выражалась специфическими медицинскими терминами, непонятными для непосвященного, много курила и постоянно куда-то исчезала.
Однако Святой настойчиво, изо дня в день, набив сумки передачами, приходил к дверям ординаторской, проникая сквозь кордоны дежурных медсестер, и осведомлялся о сдвигах в здоровье Екатерины Василенко.
– Ну как, пошла на поправку? – робко спрашивал он, вылавливая вечно спешащую врачиху, метеором носившуюся от палаты к палате.
Докторша отделывалась иносказательными прибаутками вроде «врач полагает, а Бог располагает» и опять исчезала, как привидение, взметнув полами шуршащего, словно фольга, халата. С Катериной ему видеться строго-настрого запретили под предлогом критического состояния пациентки.
Улучшение наступило только на пятый день. Врач сама пригласила Святого в кабинет, предупредив, что не сможет уделить для беседы больше пятнадцати минут. Кабинет с аскетической, без излишеств обстановкой внушал уважение. Из роскоши единственным предметом был электрический чайник, примостившийся на тумбочке.
Вскипятив воду, врачиха приготовила чай, который по крепости приближался к чифирю. Прихлебывая обжигающий напиток, от которого у Святого заполыхала гортань, нарколог, памятуя, что лучше горькая, но правда, заговорила низким грудным голосом:
– Вот что, уважаемый… Как вас по батюшке?
– Дмитрий Иванович.
– Уважаемый Дмитрий Иванович, девочка была на краю гибели. Дозы она принимала лошадиные. Нервная и иммунная системы разрушены до основания, но что хуже всего – уже присутствуют шизоидные и другие психические отклонения. Вы очень близкий родственник?
– На данный момент ближе некуда… – кивнул Святой.
– Значит, я могу быть откровенной. Надежда гибнет последней, и у девочки есть один шанс из ста избавиться от наркозависимости. Но сама она не остановится. Понятно изъясняюсь?
– Вполне…
– Девочка – абсолютно безвольное, легко внушаемое существо. Наркотик, который она принимала, оригинален по химическому составу… – Запнувшись, доктор поправилась: – Убойный коктейль. Следы, обнаруженные в крови, мы приняли за первитин, но лабораторные исследования опровергли первоначальные предположения. Наши доморощенные алхимики, эти… – врач не стеснялась в выражениях, вставив соленое словцо, от которого у алкашей из подворотни уши свернулись бы в трубочку, – «варщики» колдуют со всеми элементами таблицы Менделеева. Наука в загоне, а наркодельцы на подъеме!
Каламбур получился грустным. Нарколог помассировала виски и, подперев подбородок ладонью, невесело посмотрела в квадрат окна, за которым шумела листва деревьев, тронутых дыханием приближающейся осени.
«Месяц, другой, и на перевалах ляжет снег. Горные долины будут отрезаны от мира, – отстраненно подумал Святой. – Зима в горах наступает рано и длится долго».
Стряхнув наваждение, он спросил:
– Доктор, может, деньги нужны?
– Нужны! – бесхитростно ответила женщина. – Не на взятку для меня, а на лечение. Гемодиализ и плазмофорез, очищающий кровь, и плазму мы не делаем. Средств нет… – Она опять витиевато выматерилась, ничуть не стесняясь малознакомого мужчины. – Угробили медицину реформаторы. А деньги вам понадобятся, и большие деньги. Первый этап реабилитации мы проведем. Силенки кое-какие остались, – не без гордости произнесла нарколог. – Но у частных клиник возможности покруче: аппаратура, медикаменты, круглосуточные сиделки, психотерапия. Весь комплекс услуг за соответствующую плату. Вы человек состоятельный? – Врач не разменивалась на пустые вопросы.
– В перспективе. Есть денежное предложение. Обещают озолотить!
– Принимайте. Лечение обойдется в копеечку. Можно предварительную смету прикинуть.
Перевернув на обратную сторону разлинованный бланк, нарколог дешевой шариковой ручкой принялась проводить расчеты, выводя бисерные цифры, которые можно было рассмотреть только под лупой. Итоговую сумму она начертала покрупнее, обведя неровным овалом.
– Вот, полюбуйтесь! По самым скромным меркам отечественных клиник. За границей, к примеру в Швейцарии, стоит раз в пять дороже.
Святой никогда не презирал деньги, выработав к ним правильное отношение. Он не был монахом, давшим обет бедности, и имел, как каждый нормальный человек, потребности, которые привык удовлетворять по мере необходимости. Копить Дмитрий не умел, а в последнее время и не мог. Но в кабинете врача Святой вдруг почувствовал себя в роли отца семейства, которому надо содержать немощное дитя.
– Реальная цена за жизнь! – без иронии произнес он, отодвигая листок. – Значит, состав варева вами не расшифрован?
