Тим Уиллокс - Бунт в «Зеленой Речке»
— Да я неплохие деньги на них поставил, — ответил Клейн.
С этими словами он подпрыгнул и обрушил все свои девяносто килограммов живого веса на колено Грили. Этот удар он отрабатывал много лет подряд, но применял на практике впервые. Прием был выполнен так чисто, что Клейн даже удивился: все связки с негромким треском лопнули разом, и коленный сустав развалился. Грили открыл рот, но Клейн ударил его в горло и тут же, закрутив бедро, нанес круговой удар локтем „моваши эмпи“ точно в левый висок. Грили рухнул, как мешок с картошкой, и остался лежать на полу, поскуливая и подергиваясь. Вся комбинация была выполнена менее чем за две секунды. Клейн осторожно обвел взглядом блок, следя за сверкавшими там и сям лучиками фонарей: похоже, никто ничего не заметил. Посмотрев под ноги, он хладнокровно и безо всякого удовольствия треснул Грили пяткой по голове. Тот дернулся и затих. Это напомнило Клейну правила обращения с пациентами: ему будет больно, но пойдет на пользу. Наклонившись, Клейн достал из-за пояса Кольта заточку. Галиндес следил за ним.
— Затащите его сюда, — приказал Клейн.
Галиндес подумал, затем кивнул и оттащил Грили в конец камеры, в которой лежали обгоревшие тела. Клейн повернулся к Эбботту:
— Теперь дело за тобой, Генри. Куда идти?
Эбботт наклонился и поднял с пола тяжелую кувалду, забрызганную кровью. Клейн вспомнил обстоятельства гибели семьи Генри, и по его спине пробежал холодок. Эбботт поднял молот и указал на выход.
— В столовую, — сказал он.
Из камеры вынырнул Галиндес и, увидев поднятый молот, быстро взглянул на Клейна. Клейн протянул ему заточенную отвертку Грили:
— Идем.
Они вышли в атриум, сквозь стеклянную крышу которого не проникало больше ни лучика света. В воротах блока „D“ слабо мерцал желтоватый свет, то ли от свечей или факелов, то ли от самопальных масляных светильников. Время от времени темноту вспарывал случайный луч света. Клейн решил зажигать фонарь как можно реже, чтобы не привлекать внимания. Это, конечно, замедлит продвижение, зато на свет не слетится туча взбесившихся мотыльков с ножами в руках. Они миновали вход в блок „С“: там царило встревоженное молчание. Шестьсот зэков, преимущественно черных, латиноамериканцев и индейцев, по-прежнему оставались взаперти еще с третьей переклички. Они знали, что произошло в блоке „В“, и вот уже восемь часов напряженно прислушивались к страшным звукам, доносившимся снаружи. Из дверей посветили, а вслед за этим показалась весело галдящая компания покачивающихся людей — судя по голосам, белые. Галиндес юркнул в темноту, а Клейн порадовался, что его кожа белого цвета. Луч фонаря уперся ему прямо в лицо, и Клейн замер на месте. Из тьмы рявкнул незнакомый ему голос:
— Клейн?
Доктор развел руки, показывая, что безоружен, и надеясь, что они не заметили Галиндеса.
— Свои, ребята. — Он указал на кровавые пятна, оставленные на его одежде Кроуфордом. — Нев послал меня осмотреть пару наших, подстреленных вертухаями.
Раздалось хмыканье, затем луч перелетел на фигуру Эбботта и его окровавленный молот.
— Матерь Божья!..
Человек, державший фонарь, отшатнулся. Только теперь Клейн разглядел Теда Сприггса — загорелого, коротко стриженого профессионального преступника из банды Ларри Дюбуа. Клейн знал его достаточно, чтобы обмениваться кивками в качалке. За его спиной маячили еще человек шесть. Некоторые держали в руках раздувшиеся полиэтиленовые пакеты для мусора. Все подозрительно смотрели на Эбботта. К счастью, никто из них никогда не опускался до разговора с великаном, зато все видели, как полдюжины вертухаев не могли сдвинуть его с места.
— Эбботт меня охраняет, — пояснил Клейн. — Уже пришил трех черномазых, напавших на нас во дворе. Один раз этой штукой махнет — и человеку кранты.
Эбботт выслушал очередное свидетельство своей кровожадности, не моргнув глазом. Клейн от души надеялся, что от Эбботта не потребуют устного подтверждения его подвигов. Сприггс кивнул, не сводя глаз с Генри.
— Если у тебя есть время, загляни в блок „А“ — там раненые из наших.
— О чем разговор, — согласился Клейн. — Вот только спущусь к себе, прихвачу кое-что для первой помощи.
— Там внизу нигеры кишмя кишат, — предупредил Сприггс. — Днем мы их выкурим, но сейчас лучше держаться к своим поближе.
— Без моих принадлежностей я мало что смогу, — сказал Клейн. — Да уже и недалеко.
— Дать тебе кого-нибудь из ребят?
— Спасибо, Тед, мне хватит и Генри. К тому же двоим легче проскочить незамеченными.
— Так-то оно так, но все равно будь осторожен: эти черномазые хитрые, как змеи. Вся заваруха началась после того, как этот бешеный пес Джонсон пришил в прачечной Ларри Дюбуа.
— А я и не знал, — сказал Клейн.
Интересно, сколько человек из окружения Эгри знают правду? Шокнер? Грауэрхольц? Ну, этому все до лампочки…
— Ты же знаешь нигеров, — продолжал Сприггс. — Возможно, они сейчас выполняют нашу работу, убивая друг друга. К счастью, приличная их часть заперта здесь, в блоке „С“ — Он потряс связкой ключей. — Мы только что закончили шмонать их камеры — одну за другой. Вот уж никогда не думал, что у нигеров так много наличных. Наркота и дурь — это я понимаю, на этом они живут, но капуста? Наверное, это их сучки приносят во время посещений, ты же знаешь, как они со своими бабами обращаются: сами сидят дома на пособии по безработице, а жен гоняют добывать жратву. — Сприггс ухмыльнулся. — Возможно, стоит у них поучиться: белые телки ведут себя совсем по-иному…
— Спрашиваешь! — согласился Клейн.
Он не стал интересоваться, как Сприггс собирается потратить добытые деньги. Обычно голова у того работала нормально, но сейчас он так же безумен, как и остальные. Затем доктор вспомнил о темных лабиринтах, скрывавшихся внизу, под его ногами, и усомнился и в своем разуме.
— Так я пойду, — произнес он.
Сприггс кивнул.
— А ты позаботься о нем, амбал, — сказал он, обращаясь к Эбботту.
Тот не отреагировал.
Сприггс кивнул Клейну.
— Да, если у тебя хватает смелости ходить с этим типом, черномазые для тебя что ученики воскресной школы. Ну, до скорого.
Сприггс повел свою команду дальше, за километр обходя Эбботта.
Когда свет фонаря исчез вдали, из тьмы вынырнул Галиндес.
— Мы не можем отпереть камеры в блоке „C“? — спросил его Клейн.
— Пока энергия отключена, нет, — ответил Галиндес. — Даже будь у нас ключи, там сто восемьдесят дверей: нам вовек не управиться.
Три двери в минуту — значит шестьдесят минут… Бандиты Эгри прикончат их за пять. Клейн смахнул пот с лица.
— А что? — поинтересовался Галиндес.
— Сприггс навел меня на интересную мысль: если бы нам удалось выпустить еще шестьсот человек, Эгри, скорее всего, пришлось бы отозвать Грауэрхольца от больницы.
Галиндес стал рассуждать:
— Двери отпираются с помощью электромоторов, установленных на каждом ярусе, а те питаются от основной сети. — Сержант нахмурился. — Но есть и отдельная цепь от вспомогательного источника питания. Там стоит свой генератор на случай аварии. В последний раз им пользовались, когда ураган свалил опору электропередачи.
— Мы можем ее включить?
Галиндес покачал головой.
— Только из административного блока. Хоббсу нет смысла стараться: он хочет, чтобы парни сидели в темноте и психовали.
— А где этот генератор?
Галиндес пожал плечами.
— Во дворе, у восточной стены.
— Мы можем его запустить?
— Я не знаю, как это делается.
Клейн сразу подумал о Деннисе Терри, старом начальнике ремонтной службы, который должен был знать, где находится генератор и, если это вообще реально, мог его запустить. Ускорив шаг, насколько это возможно в кромешной тьме, доктор направился к столовой.
Пол в столовой был липким от мусора и помоев. Оскальзываясь на гладких плитках, Клейн и его товарищи прошли мимо стоек на кухню и увидели воочию последствия оргии. Огромные котлы были опрокинуты, большие бочки с маслом разбиты, мешки с мукой и бобами вспороты и рассыпаны, а весь пол покрывал слой яичного порошка. С одной стороны кухни лестница вела в прачечную, а с другой — вниз, к кладовым. Клейн направился было ко второй, но, услыхав негромкий стон, замер на месте. Галиндес и Эбботт остановились рядом.
Откуда-то слева доносилось хриплое частое дыхание. Клейн достал свой фонарь и посветил туда: сначала в отблеске света на полированной нержавейке он не увидел ничего. Затем луч выхватил из тьмы стоявшую на четвереньках фигуру, перемазанную маслом и мукой. Голова неизвестного поникла, а плечи дрожали от напряжения. Клейн шагнул к нему, и человек медленно, будто на плечах его лежал непомерный груз, поднял голову. Половину лица и всю шею покрывала сплошная корка запекшейся крови; из распахнутого рта вырывалось шумное судорожное дыхание. С неторопливостью умирающего незнакомец повернул голову к свету. В глазах читалось ожидание смерти.
