Александр Афанасьев - Долгая дорога домой
В его секторе у Мехди было несколько останов, в каждом из них — подпольный исламский комитет. Существует и глава района — некий мулла Дадулла, по данным разведки — одноглазый. Видимо, глаз вышибло при взятии Персии, тогда всех здорово причесали.
Результаты по сектору — два ночных рейда, четыре нападения, из них два — с человеческими жертвами. Просто обстрелы не считаем — смысла нет. Опять отличились моряки — прямо в городе Хораммабаде накрыли исламский комитет, выследили, и атаковали с вертолетов. Никто не ушел. Около озера Урмия пуском ракеты с беспилотника уничтожен караван, в котором находились опознанные террористы. Как их опознавали — не знаю, и знать не хочу, дело с трансграничными караванами надо давить.
Южный сектор. Полковник Абоян, армянин. Этот из десантников, отличается тем, что у него постоянно нервы на взводе, представляю, как с ним работает штаб. В штабе, насколько я знаю — все русские, потому что только русские могут выдержать экспансивного армянина, армян с армяном — так не уживутся. Тоже несколько останов, полно беженцев. В его секторе работают морские пехотинцы с тяжелого десантного корабля "Москва", он стоит на рейде острова Киш, известного курорта, теперь там госпитали для раненых и пораженных радиацией. В его секторе очень скверное место — граница не с Афганистаном, а с Британской Индией, с той стороны контрабандистов и террористов всемерно поддерживают, нападения на пограничников каждый день, принято решение по нарушителям границы открывать огонь без предупреждения. Там живет много племен, которые до этого вообще не знали о существовании границы — что ж, теперь знают. Не стоило поддерживать вооруженное выступление против шахиншаха, так бы и жили, а теперь — извините.
Близость британцев сказывается — восемь нападений, три — с потерями. Взорвали тяжелую БМП — интересно, чем, она же пятьдесят тонн весит. Хотя следовало ожидать — здесь куда лучше с взрывчаткой, могут себе позволить заложить очень мощный фугас. Сектор активен, пять рейдов, в том числе ночной, на границе. Спецы проводят зачистку в горах южнее Захедана — просто группы с тяжелыми снайперскими винтовками и лазерными указателями целей, любой вооруженный человек — противник. Своего рода — санкционированный отстрел.
Сектор Восток. Генерал Караджаев, осетин. Бывший абсолютный чемпион армии и флота по стрелковому троеборью[80], на состязание я его вызову, только если окончательно рехнусь. В сорок восемь лет — сам ходит в рейды, чтобы понимать обстановку — несмотря на категорический запрет для старших офицеров. В конце концов, старшие офицеры должны командовать, а не на пузе по камням елозить, В его секторе — граница с Афганистаном, длинная и страшная. Голяк — она ничем не прикрыта, не на что опереться — голая пустыня, кое-где — еще и обводненная, это значит только то, что есть деревья и есть где прятаться. Замирение сектора целиком держится на дирижаблях наблюдения, ударных самолетах и патрулях — конных и на квадроциклах. На той стороне — настоящий ад, никто ничего не контролирует, война всех против всех. Неофициально мною дано распоряжение пересекать границу при преследовании — но не попадаться.
Пять нападений, Караджаеву удалось сохранить свой личный состав. Связано с тем, что здесь большая свобода передвижения и мало где можно устроить засаду. Земля плоская как стол. Три ответных рейда, все три — с результатом. Вот это, я понимаю — работа. Обычный рейд заключается в чем — спутник или дирижабль наблюдения отмечает активность — после чего на голову аллахакбаров сваливается либо бомба, либо десантники. Пленных не берут ни с той, ни с другой стороны. Караджаев несет основную нагрузку по созданию зоны "Отбойщик"[81] — пограничной полосы между Афганистаном и Персидским краем — но время у него еще есть.
Зона Север. Генерал Малгобеков, фамилия у него узбекская, причем с корнем "Бек" — но он на деле русский на три четверти, родом из Ташкента, абсолютно космополитичного города и форпоста России в регионе — так что его можно считать полностью русским. Он полиглот, знает русский, узбекский, английский, немецкий, таджикский и упрощенный китайский диалект японского. Раз знает таджикский — значит, может объясниться с любым местным жителем, таджикский язык есть вариант языка фарси, точики-фарси. Выходец из десанта — но совершенно на десантника не похож — умный, расчетливый, осторожный. Кличка в войсках Бек, пользуется большим уважением. Пять лет прослужил наблюдателем в Бурской Конфедерации и пять — в Германской Западной Африке — поэтому в вопросах борьбы с терроризмом может поучить кого угодно из нас. Самый старший из нас по возрасту — под шестьдесят.
В его зоне ответственности — Эльбрус и спецсектор, и то, и другое — предельно хреновые места. Каспийское побережье спокойно, потому что там одни рыбаки живут, да производства, ориентированные на Россию, исламистов очень мало. А вот в самих горах, в предместьях Тегерана — всякой твари по паре. Тегеран хоть и выделен в отдельную оперативную зону — все равно границу тут провести невозможно, и основной гнойник здесь. Даже не в Тегеране — а в его предместьях, более бедных и зараженных исламским экстремизмом. На самой границе сектора находится город Кум — город, который по здравому разумению надо сжечь напалмом и забыть. В свое время шахская гвардия повесила здесь всех аятолл и заменила их новыми — но результатом было только образование параллельной религии, подпольных исламских комитетов и страх к режиму, перерастающий в лютую ненависть. Сейчас нам приходится не вести диалог с признанными в стране религиозными лидерами — а уничтожать исламские комитеты и параллельно что-то делать с "ручными" муллами, которые стучали в САВАК, а теперь — готовы стучать и нам. За деньги и за сохранение некоего социального статуса, предполагающего безнаказанность за мелкие грешки типа наркомании или сожительства с маленькими мальчиками. По мне, ручная религия это плохо, а религия, опустившаяся и испоганенная такими вот подонками — плоха вдвойне. Все то, что здесь сотворили — сотворили люди без Бога в душе. И какая разница — как этот Бог называется?
Но если мы начнем преследовать этих презираемых людьми священнослужителей — они моментально переметнутся на другую сторону и станут героями в глазах людей. Как же — оказали сопротивление власти, которая всего лишь хочет, чтобы эти ублюдки не ширялись, не доносили и не трахали пацанов.
Вообще, давайте не будем про Кум. Для меня, как для наместника и человека, неоднократно имевшего дело с исламистами-фанатиками, это — очень больная тема. Будет еще время — расскажу вам, что к чему.
В секторе генерала Малгобекова всего два нападения — но одно очень серьезное. Нанесли удар по колонне, на горной дороге, участвовало как минимум пятьдесят человек, и у них был ПЗРК. Плохая погода — на сопровождение не пустили беспилотник, с беспилотниками в таких горах, как Эльбрус — большие проблемы. Пока подошли вертолеты — экстремисты успели сделать свое черное дело и унесли ноги. Кабины бронированные, многого они не добились, но и того, что натворили — достаточно.
Рейдов за сегодня не было.
Сектор Тегеран. Самый проблемный сектор. В городе полно беженцев, среди них — достаточно исламистов. Действие рождает противодействие — и исламские комитеты, жестоко преследуемые еще при жизни шаха, стали единственным институтом власти (пусть и незаконной), которая защищала людей от произвола чиновников. Не шахиншаха — а именно чиновников, тут я уже начал кое-что понимать. Шахиншах не был такой страшной фигурой, как это принято было считать, его репрессии затрагивали в основном лишь верхушку общества, армию и спецслужбы. Ну скажите — кому интересен простой крестьянин. Шахиншаху? И как этот простой крестьянин может покуситься на его власть, что он сможет сделать дурного власти и государству? Да ничего.
А вот на местах — располагались совершенно озверевшие люди. Средний слой чиновничества, который надо менять полностью, до последнего человека. У них было достаточно власти, чтобы растереть в пыль простого человека, они были достаточно близки к "земле". Чтобы иметь поводы для расправ — а возможность в любой момент самим стать жертвой расправы по обвинению в заговоре или еще чем-то — совершенно извратила их. Они жили одним днем, хватали все, что можно схватить, ненавидели и власть, и народ, а пример беззакония, подаваемого им сверху, был настолько ужасен — что они и сами творили беззаконие на каждом шагу. Шаху это было даже выгодно — время от времени он брал за шкирку одного и бросал толпе, говоря, что этот человек извращал указания шахиншаха и творил преступления. Для этого человека теперь было одно наказание — казнь его и всей его семьи и конфискация имущества в казну. И ведь этот человек и в самом деле был виновен! Шахиншах никогда не отдавал ему приказов грабить и убивать в своем остане! Просто испорченный властью, беззаконием и живущий одним днем, он не мог избрать никакого пути, кроме этого пути.
