Максим Шахов - В прицеле – Олимпиада
— Вот видишь, а иностранный язык — лучшая тренировка памяти. Да и вообще, учиться надо хорошо. Я вот школу с золотой медалью окончил.
— Врешь! — снова не поверил Тузленок.
— Я два раза не повторяю, — грозно сказал Поручик. — Глухому поп дважды обедню не служит.
Тузленок смутился. Увидев это, Поручик уже спокойно добавил:
— Я же интернатский. Детдомовский. А там или клей нюхать, или учиться. Больше делать нечего. Ну, и спортом занимался. А ты как время убиваешь?
Тузленок задумчиво тер полотенцем стакан из-под компота.
— Ну, сегодня в яхт-клубе был… президентов разных смотрел…
Поручик удивленно свистнул:
— Откуда ты узнал, что они там будут? Вроде журналисты об этом ни в газетах, ни по телевизору не сообщали.
Паренек с презрением махнул рукой:
— Да что эти журналисты знают? Ничего! А у меня своя разведка.
Голицын ехидно прищурился:
— Может, ты знаешь и то, каким маршрутом завтра президентов повезут?
Тузленок взглянул на него с чувством нескрываемого превосходства.
— А что там знать? По этому маршруту еще позавчера разметку подновили, дома и заборы покрасили. Как говорится, дурак — находка для шпиона.
И снова помрачнел.
— А ты что такой грустный? — спросил Поручик, домыв последнее блюдце.
— Нож потерял, — неохотно признался Тузленок. — Который ты мне подарил.
Поручику стало его жалко. Не ножа, а пацаненка.
— Ладно, не переживай, я тебе другой подарю. Даже два. Ну а теперь почему грустишь?
— Если бы я тот нож не потерял, у меня бы теперь три было.
Тут не поспоришь. Чтобы хоть как-то поддержать разговор, Поручик поинтересовался:
— А где ты его потерял?
— На «Мармаре», — вздохнул Тузленок.
Теперь не поверил Голицын:
— Как на «Мармаре»? А разве там охраны нет?
— Откуда? В городе вообще нет никакой охраны, даже ментов. Только возле яхт-клуба. А так все в Адлере, на олимпийских объектах и в Красной Поляне. По трассам тоже пасут. ОМОН в Туапсе в оцепление погнали, чтобы «зеленых» и всяких анархистов отсекали. Казаков — на абхазскую границу. Бардак, народу не хватает. Думаю, на Олимпиаду со всей России ментов навезут. Иначе никак не управятся.
Поручика рассказ о брошенном теплоходе заинтересовал не на шутку.
— Ну, и что там, на «Мармаре», совсем никого нет?
— Почему нет? — возразил Тузленок. — Работяги там вкалывают. Автогеном борт вскрыли. Целые ворота получились — машина пройдет.
— Зачем? — не понял старший лейтенант.
— Кто же их знает? Может, это какая-то левая фирма металлолом ворует. Набрали гастарбайтеров…
— Почему думаешь, что там гастарбайтеры? — спросил Поручик.
— Базарят не по-нашему.
— На каком языке?
— Кабы знал, я бы понял, о чем они базарили. Может, по-английски, а может, по-турецки. Я не врубился. Но теперь обязательно буду языки учить. Для памяти, как договорились.
— И сшиты не по-русски широкие штаны, — пробормотал Голицын.
— Что? — переспросил Тузленок.
— «Коричневая пуговка». Мы песню такую в детстве пели. Как Алеша-пионер с друзьями разоблачили иностранного шпиона. Очень поучительная песня.
— Ладно, я пошел, меня пацаны ждут. — Тузленок вытер руки и направился к выходу. — А про два ножа — это точно?
— Чтоб мне хреном подавиться, — побожился Поручик.
Удовлетворенный обещанием, Тузленок хлопнул входной дверью. Голицын направился в комнату, где Клавдия распаковывала привезенные образцы товара.
— Принимай работу, хозяйка, мы там закончили, — сказал он и замер в дверях.
Клавдия распаковывала большие тюки, вынимала и раскладывала на полу стопками веселенькие розовые коврики из пластика.
Поручик похолодел.
— Господи! И ты туда же?
— Что я? Куда? — не поняла Клавдия.
— Туда. В эту кашу с ковриками. Ты хоть понимаешь, что это контрабанда взрывчатки? Терроризм! Знаешь, сколько тебе за это полагается по Уголовному кодексу Российской Федерации?
Клавдия в сердцах бросила стопку на пол:
— Какая контрабанда, какой взрывчатки? Ты можешь объяснить толком?
Поручик попытался объяснить. Клавдия слушала его так, словно он рассказывал ей сказку. Наконец, она спросила:
— Ну, хорошо. Я согласна, взрывчатку возить нехорошо. Только при чем тут мои коврики?
Теперь опешил Голицын. Столько объяснял, и все зря…
— Твои коврики? — переспросил он озадаченно.
— Ну да. Мои коврики, — повторила Клавдия. — А что же это, по-твоему? Бомба, что ли? Я договорилась с Михалычем…
— Это не коврики, это взрывчатка, — проговорил старший лейтенант.
Она расхохоталась. Поручик, растерявшись, следил за ней. Только женской истерики ему не хватало. А если она вообще крышей поехала?
Вдоволь насмеявшись, Клавдия наконец затихла, вытерла глаза и объяснила причину своего смеха:
— Значит, мои коврики на взрывчатку похожи?
— Я бы не отличил, — признался старший лейтенант. — А я в этом разбираюсь.
Клавдия всплеснула руками:
— А я-то понять не могла, чего тот урод испугался? Ну, помнишь того бандита, которого ты с корабля в море сбросил… Выходит, и он то же самое подумал. Я только сейчас врубилась. Я на него этим ковриком замахнулась, так он побледнел и сразу смылся.
Через полчаса Поручик вышел из дома Клавдии. Через десять минут после его ухода Клавдия позвонила подруге и со смехом рассказала ей в деталях о своем приключении с ковриками. А через двадцать минут в ее квартиру ворвался спецназ.
Предусмотрительный генерал-майор Бормышев поставил на прослушку все телефонные переговоры в городе. Компьютер тут же засек кодовые слова «пластиковые коврики» и «взрывчатка». Люди генерал-майора моментально вышли на горячий след и произвели задержание.
Через час дом был полностью эвакуирован. Саперы вывезли опасный груз на самый дальний склад. Образец немедленно отправили на экспертизу. Изымая упаковки с ковриками, командир группы захвата мысленно крутил в погонах по две дырочки под большие звезды и одну — в кителе для ордена.
* * *Выйдя от Клавдии, Поручик попытался связаться с друзьями. Он набрал номер Маркони. Тот отозвался почти сразу.
— О, Поручик! — Радость связиста изобличала его нетрезвое состояние. — Подваливай к нам. Место называется «Амшенский двор». Очень недурственно.
— Скоро подгребу, — пообещал старший лейтенант.
Но когда он подъехал к ресторану, обнаружил там вместо своих товарищей оцепление из бойцов спецназа ФСБ. Попытки что-нибудь выяснить успеха не принесли. Командир бойцов объяснил, что имеет приказ генерал-лейтенанта Бормышева. Мобильники друзей молчали. Беспокоиться за них было смешно. Скорее всего, они где-то крепко загуляли. День клонился к вечеру, и Поручик решил отложить выяснение причин до утра.
Наутро он направился в штаб. При входе его пропустили через рамку металлоискателя и отобрали единственное оружие — боевой нож «Катран».
— Приказ генерал-лейтенанта Бормышева, — отчеканил дежурный на проходной.
Старостина на месте не было. В этот момент он находился в кабинете генерал-полковника Ковригова. Оба ломали голову над тем, как разобраться с новой неожиданно возникшей проблемой — генерал-полковником Бормышевым.
— Что может быть страшнее дурака? — простонал Ковригов и сам же себе ответил: — Только дурак с инициативой.
— Еще страшнее инициативный дурак с полномочиями, — добавил Старостин.
В дверь постучали. Затем в приоткрытый проем просунулась голова старшего лейтенанта Голицына.
— Разрешите?
— Заходи, — махнул рукой вице-адмирал.
— Я своих потерял, — растерянно доложил Поручик.
— В «фильтре» они, — буркнул Старостин.
— Где?
— Бормышев фильтрационный пункт открыл в Ермоловке. Возле абхазской границы. Типа концлагеря или военной тюрьмы. Туда твоих друзей и доставили.
— За что?
— Бормышев отправил своих долбое… дуболомов зачистить «Амшенский двор». Туда президентов завтра обедать повезут. А наши там как раз отдыхали. Ну, и наладили бормышат малой скоростью с легкими телесными повреждениями. Те вызвали подкрепление. Ну, значительный численный перевес плюс техническое превосходство; опять же алкогольное опьянение… Короче, наших повязали, и теперь они полируют нары.
— А вы не объяснили генерал-лейтенанту Бормышеву, что он мудак? — осторожно осведомился Поручик. — А то я могу ему и челюсть сломать. В двух местах. Мне не трудно, и к погонам старшего лейтенанта я давно привык. О большем и не мечтаю.
— Не объяснил, — отрезал Старостин. — За меня это сделал премьер-министр. Думаю, сразу после саммита господина Бормышева отправят либо в отставку, либо на менее ответственную работу. К тому же после гибели его брата он утратил весь свой административный потенциал.
