Виктор Степанычев - Бежать с острова
Ждать до утра и не пытаться вытащить женщин с острова, по его мнению, было неразумно. В любом случае армейская операция подвергала их жизни большей опасности, чем ночная эвакуация, которую он обговаривал с Дювалье и готовил с помощью Домингоса.
Была еще одна деталь, в которую Викинг не собирался посвящать Руэнтоса. У него не было никакого желания отдавать Христу, а именно это должно было произойти в случае освобождения женщин силами полковника. Тот не смог бы скрыть этот факт и был вынужден вручить девушку чадолюбивому папаше и страждущему жениху Францу. А из этого следовало, что путь к Хервасио Арриану закрыт и дело Осколовых с места не сдвинется.
Все это Викинг не собирался объяснять. Легенда звучала более или менее правдиво для слуха полковника: его возвращение на остров преследует цель охраны беглецов и координацию действий десанта непосредственно с вражеской территории. Звучали слова убедительно или нет, понять было трудно, но реакция Руэнтоса оставляла желать лучшего. После недолгих дебатов полковник нехотя, но все же согласился с доводами Викинга, и в план были внесены небольшие уточнения, состоящие в том, что он будет корректировать действия сил в завтрашней акции в зависимости от складывающейся обстановки.
Руэнтос настойчиво предлагал Викингу помощников из числа своих людей, но он от этого категорически отказался, аргументируя тем, что одному проникнуть на остров намного проще, чем группой. Было видно, что аргументы Викинга, независимость в действиях не по душе Руэнтосу, коробят того, однако полковник все же сдержался и скрепя сердце согласился с доводами оппонента.
– Кажется, основные вопросы решили, – сказал Руэнтос, пожимая на прощание руку, и добавил с сожалением: – Не нравится мне твоя самостоятельность. Ох, не нравится! Будь моя воля, дальше посольства ты бы у меня не высунулся. Но пока ты нужен.
– Не дал бог рог теляти, – по-русски сказал Викинг и, улыбнувшись, небрежно перевел эти слова на испанский: – Мы не всегда вольны в своих поступках.
Полковник в ответ показал кулак величиной с хорошую дыню и со вздохом сказал:
– А жаль. Крепкая порка тебе не помешала бы.
Глава 2. Все бегут, бегут, бегут…
Что-то гибкое и холодное скользнуло по его ноге. Викинг остановился и принял вертикальное положение. Концы ласт коснулись дна. Значит, глубина около двух метров. Луч маяка выхватил из темноты светлую песчаную полоску берега и совсем черную стену зарослей, подходящих почти вплотную к воде.
Викинг настороженно затих, пытаясь рассмотреть близкий берег, и начал вслушиваться. Посторонних звуков, кроме шелеста волн, лениво накатывающих на песок, и отдаленного треска цикад, слышно не было. Очередная порция света, пришедшая от маяка, заставила его нырнуть. Викинг заработал ластами и аккуратно, едва покрытый водой, стараясь случайно не плеснуть, поплыл к отмели. Когда его грудь коснулась песка и он почувствовал, что очередная невысокая волна перекатилась через тело, осторожно приподнял голову над поверхностью воды и снова прислушался. На берегу все было спокойно.
Он замер и пару минут, пережидая, ничего не предпринимал. Убедившись, что близкой опасности нет, на интервале затухшего света маяка, вслед за волной, Викинг перекатился метра на четыре поближе к берегу и снова затих.
Его чувства начали обостряться, как у зверя. Все звуки, доносившиеся до ушей, стали концентрироваться и отделяться друг от друга. Естественные шумы прибоя, звон цикад, едва различимый шелест листвы слились и словно бы ушли куда-то далеко и затихли, растворились. Барабанные перепонки начали сверхчувствительно улавливать неслышимые посторонние звуки, доносившиеся с берега. Казалось, дыхание человека, биение чужого сердца, движения век должны быть им услышаны…
Но тщетно, вокруг все было по-прежнему спокойно, и ничего опасности не предвещало.
Он скинул с ног ласты и дождался очередных секунд тьмы. Вскочив, Викинг рванул что есть сил по мелководью. Преодолев оставшийся десяток метров по воде, он перелетел через полосу пляжа и, ощутив под ногами траву, рухнул на землю. Пришедший свет маяка выхватил из мрака ночи совсем рядом с ним, в полуметре, заросли.
Он заполз в кусты и, расстегнув карабины, снял и стал распаковывать мешки. Достав из них содержимое, Викинг начал экипироваться. «Узи» он аккуратно отложил в сторону, стараясь, чтобы песок случайно не попал на затворную раму – в этом была слабость израильского изделия. От грязи и песка автомат заклинивало намертво, и в боевых условиях быстро привести его в рабочее состояние становилось проблемой. Запасные магазины и фонари загрузил в нагрудные карманы, а портативную радиостанцию закрепил на поясе. Проверив, как выходит лезвие тесака из ножен на голени, Викинг поднял с земли автомат. Оружие привычно легло в ладони. Он большим пальцем перевел предохранитель в положение для автоматической стрельбы и, по привычке, проверяя, подтянул по резьбе глушитель. Кажется, все в порядке.
Выбирая место для своего десантирования, Викинг осознанно уклонился от условленной точки встречи с Дювалье. Как говорится, береженого и бог бережет – поэтому он высадился в сторонке. Хотя в темноте ориентироваться было тяжело, он был уверен, что бывший сокамерник должен его ожидать примерно в километре отсюда.
Викинг взглянул на светящийся циферблат наручных часов. До полуночи оставалось семь минут. Как в «Золотом ключике»: «Была уже середина ночи, но в Городе Дураков никто не ложился спать». Теперь бы определить самое главное – кто дурак?
Он осторожно, держа наготове «узи», передвигался вдоль прибрежных зарослей, прижимаясь к ним при проблесках света маяка. Несколько раз останавливался, двадцать-тридцать секунд вслушивался в окружающие звуки и снова продолжал свой путь. На движение до условленной точки встречи Викинг определил себе тридцать минут, или тысячу двести пятьдесят шагов. После тысячного шага его перебежки стали короче. Несмотря на то что время на выслушивание шорохов с каждой остановкой все увеличивалось, обнаружить ничего и никого не удавалось.
Назначенный рубеж достигнут. Никаких признаков встречи не видно и не слышно. Идем дальше. Перебежка… Слушаем… Перебежка… Слушаем…
Безуспешно досчитав до полутора тысяч, Викинг наткнулся на дерево, вырвавшееся из леса на полосу пляжа, и сел на песок, прислонившись к морщинистому стволу. По его расчетам, даже если вкралась ошибка плюс-минус двести метров, в любом случае он уже должен был обнаружить Дювалье. В голове зароились варианты один другого хуже. Самый безобидный – Жак замаскировался так, что его невозможно обнаружить, – он не принял. Чувства у Викинга обострились до такой степени, что пропустить залегшего в нескольких метрах от него человека было невозможно, а тем более Дювалье. Долгое сидение в заточении придало телу канадца особо стойкий и специфический аромат, который невозможно было уничтожить даже тщательным мытьем в ручье.
Нужно было срочно принимать решение. Отсутствие Жака – факт отвратительный. Почему это произошло – загадка. С другой стороны, засады ребят Идальго на берегу также нет, следовательно, они не знают о назначенном рандеву. Есть надежда, что Дювалье и женщины пока на свободе. Отчего же тогда никто его не встречает? Сидеть и ждать у моря погоды бессмысленно, надо действовать.
Парню-рулевому на катере поставлена задача ждать до наступления рассвета и, если от Викинга не поступит к этому времени сигнала, уходить в укромную бухточку – убежище Домингоса. В этом случае спустя сутки, с наступлением сумерек, он снова должен будет прийти к острову и опять ожидать условленного знака. Третьей попытки уже не будет.
В общем-то, и вторая под вопросом. Намеченный на завтра штурм и захват острова, позиция, а вернее, положение Руэнтоса вряд ли позволят увезти с острова женщин, и в первую очередь Христу, если они к этому моменту будут здесь находиться. Тогда все его планы будут нарушены и сегодняшние ночные метания совершенно бесполезны. Нужно рассчитывать только на эту ночь, на один-единственный заход.
До рассвета остается не более трех с половиной часов. Сидеть на берегу и ждать появления Дювалье бессмысленно. Надо идти к лагерю беглецов и, если они еще там, уводить на берег для эвакуации.
Он вскочил на ноги и огляделся. Свет маяка его уже не доставал. Темная стена зарослей высилась на фоне чуть более светлого неба. Ему придется идти не менее часа по густому лесу и, особенно вначале, – в полном мраке. Маршрут движения также был весьма приблизительным. Изучая карту, он автоматически отложил в память азимут движения от точки встречи до лагеря, но это была прямая, которую трудно будет сохранить, петляя между деревьями.
Викинг переложил «узи» в левую руку и вытащил нож. Держа его перед собой, как слепой трость, и ощупывая им дорогу на уровне глаз, раздвигая ветви, он углубился в лес. Пройдя десяток метров, несколько раз споткнувшись о невидимые корни, Викинг остановился, присел на корточки и достал фонарь. Поставив переключатель на самый экономный режим и прикрыв его всем телом, он включил свет и поднес к отражателю нож, в торце рукояти которого был вмонтирован компас. Поймав нужное направление, Викинг выключил свет, зацепил фонарик за карабинчик на груди и двинулся вперед.
