Виктор Степанычев - Бежать с острова
– Талантливо сработал… – проворчал Олег Петрович.
– Да, действительно, операция прошла на экспромте, но заслуживает похвалы. Кстати, не будем скрывать, что вы, Вадим Александрович, были у нас на серьезном подозрении, несмотря на клятвы Олега Петровича, что среди его питомцев никогда предателей не было. Можно, конечно, усомниться, взяв пример Панфилова…
– Я этого скота выгнал через три месяца, – взревел Дед. – Его мне тогда Осколов подсунул из спецназа. Никакой он не питомец.
– Успокойтесь, Олег Петрович, – перебил его Стариков. – Вы прекрасно знаете, что я разделял вашу точку зрения, так как знал Вадима Александровича давно, даже раньше вас.
– Если Осколовы живы, где они? – тихо, но так, что все услышали его, спросил Вадим.
– Алексей Иванович, запустите, пожалуйста, греческую видеокассету, – приказал Станислав Сергеевич.
На экране телевизора показалась набережная и длинные ряды яхт вдоль причалов, вытянувшихся в море.
– Греция, Салоники… – проинформировал присутствующих молодой человек. – Снималось шесть дней назад.
Последнее можно было и не уточнять, так как в углу экрана высвечивалась дата съемок. Неожиданно сбоку в профиль мелькнуло лицо быстро идущего Николая Владимировича Осколова. Он свернул на ближайший причал, прошел три яхты и остановился у четвертой. На его окрик из надстройки вышел Валерий – без рубашки и в шортах, демонстрируя обрюзгшую фигуру «дипломата». Николай Владимирович что-то ему начал говорить, яростно жестикулируя. Валерий сокрушенно покачал головой, сплюнул через борт и скрылся в рубке. Из люка выглянула Татьяна. Николай Владимирович что-то сказал ей, и лицо женщины плеснуло испугом.
Осколов распутал концы швартовых, отцепил их от кнехта и перебрался с причала на борт. За кормой забурлила вода, и судно медленно попятилось, выбираясь из строя яхт. Камера еще несколько минут следила за движением белоснежной красавицы. Миновав проход в боновом заграждении, яхта начала удаляться в открытое море.
Видеоизображение оборвалось, и экран телевизора зарябил разноцветными полосами.
Некоторое время в комнате царило молчание.
– Деньги нашими специалистами найдены и возвращены на банковские счета, – усталым и бесцветным голосом произнес Стариков. Немного помолчал, добавил: – Яхта не пришла ни в один порт…
Вадим взглянул на угрюмое лицо Деда:
– В Салоники ездили вы?
Олег Петрович, не поднимая глаз, лишь кивнул.
– Маша тоже была на яхте?
– Нет. Она помещена родителями в частную школу в Йоркшире, где и находится сейчас. Обучение оплачено, и далее следить за девочкой до ее совершеннолетия будет опекун. Вы его знаете – Василий Васильевич, который когда-то курировал вас. Документы на опеку в течение месяца оформят, и он выедет на постоянное место жительства в Англию.
– Хорошо… – коротко и безразлично сказал Вадим. – Что-то я устал. Я бы сейчас полежал. Если не трудно, вызовите медсестру, чтобы она меня отвезла в палату.
– Держись, Вадим! – тихо произнес Дед. – Извини, что так вышло.
– А вас-то за что извинять? Все правильно, как и должно быть…
Лодку покачивало на волнах. Он лежал, прижавшись спиной к нагретым на солнце доскам настила, на носу суденышка и смотрел на проплывающие над ним облака. Сколько лет прошло с тех пор, когда Вадим последний раз так же валялся без дела и разглядывал небо? Давно это было, ах, как давно. Были живы мама, дед, бабушка. А лодка все та же – дяди Ивана, которую тот ладил своими руками. Тогда Вадим впервые услышал загадочные слова, пахнущие соленым свежим морским воздухом: шпангоут, стрингер, бушприт… А какой праздник был для всех родственников и соседей, когда спускали на воду дядь-Иванову «гулянку»! Как все веселились…
