Андрей Воронин - Инкассатор: Слезы из черного золота
– А если я не соглашусь? – спросил Синьков.
Липатников мгновенно переменился в лице.
– А твоего мнения никто не спрашивает, – резко ответил он, выпрямляясь во весь рост. – Тебя приказом переводят. Это твой единственный шанс. На Кавказе тебе оставаться нельзя.
И, не желая продолжать разговор, полковник вышел, а Синьков с безразличным лицом вернулся в прежнее положение.
– В Москву так в Москву, – махнул он рукой, закрывая глаза.
В этот момент в палатке вновь послышался шорох.
– Ну что еще? – спросил Синьков, поднимая голову.
К его удивлению, вместо Липатникова вошли три человека в милицейской форме.
– Подполковник Синьков, вы арестованы по подозрению в связи с террористами, следуйте за нами.
В ту же секунду в палатку ворвался Липатников.
– Вы не имеете права. Подполковник Синьков – офицер ГРУ! Его может арестовывать и судить только военное ведомство.
– Вот разрешение военной прокуратуры и постановление об аресте, – невозмутимо ответил милиционер, показывая лист бумаги. – Собирайтесь, подполковник.
Липатников сокрушенно сел на деревянную лавку. Теперь и он в полной мере ощутил всю силу предательства. Снова, как уже бывало не раз, командование, чтобы не идти на конфликт с местной властью, поддерживаемой Кремлем, разменяло боевого офицера, как пятирублевую монету.
Синьков медленно встал с кровати, завязал берцы и, надев кепку, направился к выходу.
– Васильич, – окликнул он опустившего голову полковника.
Тот посмотрел на проходившего мимо комбата, который в знак доверия и солидарности сжал два кулака, соединив их вместе.
– Не бзди, Васильич. Родина-мать зовет!
– Виталик, мы вытащим тебя, – негромко сказал Липатников, понимая, что дает невыполнимое обещание.
Синьков вышел из палатки, и вскоре за ее брезентовыми стенами раздался шум двигателя. Тогда полковник Липатников не мог и представить, что арест Синькова будет далеко не последним и следом за ним по такому же подозрению арестуют еще двух ни в чем не повинных людей, в это утро находившихся в грозненской гостинице «Весна».
Между тем Филатов и Минина, вернувшись в город на военном УАЗе, решили не испытывать судьбу и отправиться в Нальчик первым поездом.
– Жаль, по-дурацки с комбатом расстались, – сказал Филатов Елене за утренним завтраком в ее номере. – Я даже не знаю, жив он или нет.
– Вернемся в Нальчик, оттуда свяжемся с ГРУ, – успокоила его девушка, едва успевшая прийти в себя от пережитого. – Здесь нам больше оставаться нельзя. Господи, – вздохнула она, – я впервые за месяц, наверное, приняла ванну и оделась в чистые шмотки. Озвереть можно.
– Да, – согласился Юрий, – тебе предстоит долгая реабилитация.
– Реабилитация может быть одна: нормальный дом, нормальная работа. Забыть все, как страшный сон.
– А что делать с твоим драгоценным «мужем»? – улыбаясь, спросил Юрий. – Его ведь не посадят.
– А ничего не делать, – спокойно ответила Елена. – Нам бы до дома добраться. А там... Как тут поставили штамп в паспорте, так дома и разведут. Я не хочу никому мстить и трогать... Чтоб воняло. Оставим всех в городе, и пусть варятся сами в своей клоаке.
– Ох, не знаю, – засомневался Филатов, – боюсь, они будут менее благородными. Наверняка этому хорьку, Талипову, уже доложили о нашем благополучном возвращении, и он ищет нас.
– Тогда нам нужно скорее убираться отсюда, – спохватилась девушка. – Надо прямо сейчас ехать на вокзал.
– Не думаю, что это хорошая мысль, – возразил Филатов. – Во-первых, мои документы пропали у боевиков Мирабова, а без паспорта не продадут элементарный билет. Хорошо, что ребята в лагере нам хоть денег на дорогу дали. Кроме того, о, нашем появлении наверняка уже предупреждена вся вокзальная милиция.
– Ну тогда будем вырываться на попутках, – предложила Елена.
– Милая моя, в этой стране ездить автостопом очень рисковое предприятие. Можно снова оказаться в камере.
– А что ты предлагаешь? – спросила девушка.
– А я уже предложил. Пока ты спала, я ночью связался с Соловьевым, и он пообещал вылететь сюда первым рейсом. До обеда, думаю, в городе мы продержимся, а там попадем под охрану нашего друга. А вот в гостинице нам действительно оставаться нельзя, тем более что мой номер наверняка уже засвечен. Поэтому давай, в темпе доедай завтрак, и будем выметаться отсюда.
– А куда пойдем, в управление ФСБ?
– Нет, я уже никому не доверяю, – ответил Юрий. – Мы с Соловьевым договорились, что встретимся на окраине города. Там есть неплохое заведение, называется «Вдали от жен». Вечером там, конечно, разврат, но днем можно нормально посидеть. На несколько часов денег у нас хватит.
– Вдали от жен? – улыбнулась Минина. – Для холостого Филатова это подходит.
Наспех доев, они встали и, закрыв дверь, отправились к выходу. Ни у Филатова, ни у Елены не было дорожных сумок. Они шли налегке. Все вещи остались там, по ту сторону кошмарного сна.
Пара вышла из гостиницы и не спеша направилась к автобусной остановке. Однако в нескольких метрах от нее остановилась проезжающая мимо патрульная милицейская машина, и двое милиционеров, выйдя из нее, направились к Филатову.
– Кажется, сон не закончился, – пробубнил Юрий.
– Что? – переспросила Елена.
– Вот что, милая, вперед, я попробую отвлечь их.
– Ты о ком? – удивленно спросила Минина, так и не сориентировавшаяся в обстановке.
– Здравствуйте, – заговорил один из милиционеров, подошедших к паре, – лейтенант Хачибеков, предъявите документы.
Минина достала из кармана паспорт и доверчиво отдала в руки патрульных.
– А ваши? – спросил милиционер Филатова.
– Дома забыл, – наивно сказал Юрий.
– Пройдемте в машину, – мрачно сообщил милиционер, как бы невзначай медленно вскидывая с плеча укороченный «Калашников».
Филатов скривил рот и медленно направился в бело-синие «Жигули».
– И вы, девушка, – вежливо «пригласил» Минину милиционер.
– А в чем дело? – попыталась воспротивиться она.
– Вам позже объяснят, – заверил лейтенант.
Выполняя распоряжение полковника Талипова, патрульная, машина, минуя отделения милиции, привезла их в районный отдел внутренних дел, и вскоре Филатов с Еленой оказались в камере временного содержания, называемой в народе попросту – «обезьянником». Этот «обезьянник» ничем не отличался от всех типовых в России. Такие же серые стены, бетонный пол и деревянный выступ, напоминающий сцену, на которой располагаются задержанные.
Юрий лихорадочно рассуждал. Если их действительно остановили для установления личности, тогда еще можно было выиграть время до приезда Соловьева. Если нет... Впрочем, его рассуждения прервал вошедший через десять минут в камеру полковник Талипов.
– О-о, кого я вижу, – иронично заметил Филатов, – полковник Талипов собственной персоной!
– Вы шутите? – улыбнулся полковник. – В вашем-то положении?
– Я что – беременный? – в том же тоне спросил Филатов.
– Боюсь, что ни ты, ни твоя девка, – Талипов показал пальцем на Минину, прижавшуюся к стене, – уже не смогут иметь детей.
– Прошу вас, гражданин полковник, не лишайте меня мужского достоинства. Оно мне понадобится после... – ответил Филатов.
– Оно вам не понадобится, уверяю вас. Тем, кто пособничает террористам, его отрезают, – учтиво заметил полковник.
– Значит вы кастрат? – съязвил Юрий.
– Жаль, – вздохнул Талипов, – жаль, что не могу пристрелить вас на месте. Это противоречит государственным методам. Поэтому придется вас наказывать по всей строгости закона.
– А суд шариата был бы ближе, правда? – со злостью выпалил Юрий. – Я знал, что вы не оставите нас в покое, только не предполагал, какую статью можно мне предъявить.
– А что, все складно получается, – развивал мысль Талипов. – Твой дружок, подполковник Синьков, упустил тысячу духов. Ты, убрав его начальника штаба, незаконно возглавил разведывательную операцию и выпустил из базы триста боевиков. Затем подговорил солдат и убил единственных свидетелей: двух моих спецназовцев.
– И у вас есть свидетельские показания? – ехидно спросил Филатов.
– Конечно, – с натянутой улыбкой кивнул головой полковник, иронично произнеся слово с буквой «ч». – Против Синькова показания дал пособник Мирабова в Грозном, а против тебя выступили несколько солдат из взвода, которые видели, как ты по открытой радиоволне предупреждал боевиков, видели, как ты заставил бедного сержанта расстрелять в спину моих людей.
– А что говорит сам сержант? – спросил Филатов.
– Его срочным порядком перевели служить в Новосибирск. А то вдруг ты еще до него доберешься...
– Ну ты и подонок, – прохрипел Филатов. – Как же ты бойцов уговорил?
– Салаг-то? – со смехом спросил Талипов. – Они еще молоды, хотят жить и служить, по службе продвигаться. У них тоже семьи есть. С тобой, я думаю, придется дольше повозиться, но ничего. И ты и Синьков у меня чистосердечные напишете.
