Виктор Доценко - ЛОВУШКА для БЕШЕНОГО
Один кекс назвал меня амазонкой без коня, только я не очень поняла, чем эти телки, амазонки то есть, занимались, вроде не путанили? — поинтересовалась она у Позина.
Как‑нибудь расскажу тебе про амазонок, — отмахнулся Александр. — А что, такого размера вибраторы на самом деле существуют?
Я вчера им одного дяденьку в попку удовлетворяла, может, и тебе понравится? — в глазах девушки заплясали вечные шкодливые чертики.
Пощадите, строгая госпожа, только не это, не посягайте на мою невинность, я точно умру от страха и боли, — жалобно запричитал Позин.
Ладно, милую твою невинность, — давясь от смеха произнесла Ленка. — Давай‑ка заниматься, мне кажется, я наконец разобралась с временами группы перфект.
После занятий, когда они пили чай с тортом, Ленка вдруг выпалила:
А слабо тебе, Позин, поехать со мной в турпоездку за границу. Одной мне как‑то скучно, да и языка толком не знаю, мужики приставать будут.
От удивления Позин замешкался с ответом. Ленка истолковала его молчание по–своему:
Да ты не прикидывай, во сколько тебе это обойдется. Я все расходы беру на себя.
Когда и где ты так разбогатела? — насмешливо спросил Позин. — Клад, что ли, у кого‑то в заднице нашла?
С богатым дядькой завязалась. Да ты его знаешь наверняка. Коноплев, Борис, журналист гребаный. Тачка у него такая крутая и бабок куча.
Позин, конечно, был знаком с Коноплевым, главным редактором популярной газеты, некогда принадлежавшей одному из скрывающихся за границей олигархов. Довольно часто он мелькал и по телевидению.
Позин терпеть не мог Коноплева, поскольку испытывал отвращение к тому типу людей, к которому Борис принадлежал. В советские времена этот тип в полной мере воплощали партийные работники средней руки — инструктора обкомов или даже ЦК КПСС. От них на деле мало что зависело, но вели себя они как настоящие вершители судеб людских, не говорили, а вещали, или по меньшей мере поучали. И всегда напускали на себя такой вид, что знают намного больше того, чем благосклонно делятся с аудиторией.
В своей любимой игре «кто кем мог бы стать» — Позин видел, как прекрасно будет смотреться на крупной квадратной голове Коноплева мусульманская чалма. Усы у него в наличии уже имелись, а отрастить бородку труда не составляло, конечно, годился ему и плохо сшитый темный костюм, и белая сорочка функционера КПСС, но почему‑то Позину он больше нравился в образе фанатичного муллы.
Человек Коноплев был сугубо карьерный, с немалыми связями, и почему‑то считался одним из ведущих политических журналистов, хотя писал примитивно и нудно, а говорил еще хуже.
У Коноплева были жена и дети, и он всегда выглядел таким до тошноты правильным, как и его статьи- лекции об угрозе демократии в России, надвигающейся со всех сторон. По манере писать и говорить он был типичным советским идеологом, только с другим знаком.
Своими соображениями о личности богатого «дядьки» Коноплева делиться с Ленкой Позин не счел нужным, а задал приличествующий вопрос:
Ну и каков Борис в деле?
Мужик классный. Такой изобретательный.
Как всякой давно работающей профессионалке,
Ленке традиционный секс давно приелся.
Любопытно, чего он такого новенького изобрел? — скептически поинтересовался Позин.
У нас главный выдумщик не он, а тетка одна, Вета, ей лет под сорок, она с ним работает и вроде как его любовница. Вот та любит мазо и садо. Мы ее привязываем, надеваем наручники, потом я вызываю ребят из конторы, которые ее хором во все места как бы насилуют, а я их за это вибратором и плеткой, ну как бы в наказание. А Борька на это все посмотрит, а потом меня дерет. Ну такие групповухи классные, — с воодушевлением заключила Ленка. — А Борька сам еще тот садюга — любит девчонок по попкам плетками лупить.
Позин представил себе честные и строгие глаза Бориса Коноплева, внимательно наблюдающие за этой оргией, и ему почему‑то стало противно.
Ленка была готова дать ему подробный отчет о всех сексуальных девиациях Коноплева и его давней подруги, но Позин прервал ее:
Ничего нового и интересного вы там не изобразили.
Ничего ты, Санька, не понимаешь, так все прикольно, ну, как в настоящем порнофильме. — Ленка обиженно надула пухлые губки и замолчала.
У Позина тут же заработал его аналитический аппарат: у Коноплева хватает недоброжелателей, а Ленка с ее патологической болтливостью и любовью к подробному описанию любых сексуальных действ для них просто находка.
Вслух он спросил:
И часто вы так резвитесь?
Да уж раз в неделю обязательно.
— А где? У тебя?
Да нет. Они какую‑то квартиру специально снимают. —Такие мелочи никогда Ленку не интересовали.
Позволь, моя девочка, дать тебе один совет… — серьезным тоном начал Позин.
Давай. Ты ж у меня умный, а я тебя всегда слушаюсь.
Так вот, Ленок, запечатай свой ротик и больше никогда и никому о том, что вы с господином Коноплевым вытворяете, не рассказывай. Рассказала мне, и хватит.
До чего ты, Санька, трус ужасный, всего бздишь. Борька нормальный дядька, хорошо башляет, а чего тут секреты делать? Он, думаешь, один такой? Вот на той неделе я твоим любимым вибратором одного депутата отымела, а мальчонка молоденький, студент, ему минет делал. Ты даже не представляешь, как он верещал от восторга, депутатишко‑то!
Несмотря на все усилия, так и не удалось Позину объяснить ей, что значит подмоченная репутация для такого политически активного персонажа, как Коноплев. Что неудивительно, ибо она никогда не читала его статей и не смотрела по телевидению передач, в которых он выступал в качестве эксперта…
И вот результат. Ленки больше нет и не будет.
Кому нужно было убить эту безобидную дурешку?
Бандюки таких не убивают, в худшем случае используют по полной программе и отбирают честным, но неправедным трудом заработанные деньги.
У маньяков абсолютно другой почерк.
Значит…
Позин без предварительного звонка наведался к Милене. В этом мире новости разносятся куда быстрее возбудителя сибирской язвы.
Конечно, слышала уже, — искренне вздохнула Милена. — Жалко девку. А ты знаешь, что некоторое время назад в Интернете висели картинки с оргиями, в которых участвовал человек, похожий на Коноплева. И там мелькала Ленкина татуированная попка. Тут дело непростое. Представь, меня вызывали и допрашивали. С чего такая суета? Мало ли девчонок каждую неделю гибнет?
Боюсь, что в Интернете была не фальсификация. Она мне рассказывала обо всем сама месяца три тому назад. А выдумать такое — мозгов бы ей не хватило.
— Не хватило бы, точно, — согласилась Милена.
Оба они молчали, но думали об одном: кому‑то понадобилось, чтобы Ленкин пухленький ротик замолк навсегда.
Хотя я не уверен, что найду и сумею наказать виновного, но чувствую себя обязанным немного покопаться в этой истории, — осторожно сказал Позин. — Ты ведь знаешь, она считала меня своим единственным другом. Нет у тебя верных людей, но только чтобы тихо и умело…
Есть один парнишка, гениальный частный сыщик.
Скажи ему, что я плачу, сколько он запросит. Это тот нечастый случай в моей порочной жизни, когда я действительно хочу знать правду. Несколько дней меня не будет в Москве, а когда вернусь, сразу позвоню тебе.
Тяжело переживая гибель Ленки Шестаковой, Позин отправился в Барселону на конференцию «Ученые мира против глобализма»…
Глава 15
Неожиданная встреча
Константин в полном оцепенении глядел на Бешеного, навстречу которому раскрытыми для горячих объятий руками поднялся из‑за стола дядя Ушанги.
Хотя Савелий и был в парике из темных волос, Рокотову–младшему, так давно и близко знавшему Говоркова, нельзя было не заметить поразительного сходства вновь прибывшего с покойным его старшим товарищем.
Дядя Ушанги, как радушный хозяин, представил их, и Константин, буквально поедая Савелия глазами, с трудом выдавил из себя:
Вы, господин Хлебникофф, так похожи на одного моего друга, что, если бы я сам его не хоронил, то подумал бы, что вы — это он… — его голос явно подрагивал.
В жизни так часто случаются трудно объяснимые события и совпадения, что я сам давно перестал удивляться чему‑либо, — не стараясь изменить голос, ответил Савелий.
Как почетных гостей дядя Ушанги усадил их рядом с собой, и пир продолжился. Выпили за батоно Сэма, Мамуку и Элгуджи, которые не посрамили звания настоящих мужчин. Рокотов–младший, не понимая, в чем дело, пил вместе со всеми.
Потом Мамука поднял специальный тост за батоно Сэма, который оказался не только журналистом, но и таким лихим бойцом, каких Мамука и его брат никогда не видели.
Константин насторожился. Этот тост Мамуки был совсем не к месту, но остановить его Савелий не мог. Мамука с восторгом пересказывал подробности и перипетии прошедшей схватки и всячески восхвалял роль в ней батоно Сэма.
