Кононов Варвар - Ахманов Михаил Сергеевич
– Утром поеду прямо туда и друга прихвачу, капитана милицейского, – с тревогой промолвил Славик. – Если что, где вас искать, Ким Николаевич?
– Не ищи. Сам в «Конан» приеду.
Положив трубку, Ким снова поглядел на часы. Начало десятого… Может, подписала заявление, сбросила камень с души и в самом деле поехала к Варваре? Пошептаться, пошушукаться… какое платье выбрать для свадьбы и как ее отпраздновать…
Он набрал номер «Цирка в Озерках». Голос ответившей девушки был уже знаком – та самая секретарша.
– Мне бы Варвару Тальрозе-Сидорову… Я Ким, ее сосед…
– Нет ее. Они с Олегом Облома выгуливают.
– А далеко?
– Не очень. На пустыре у озера.
– А если за ней сходить? Помните меня? Ким Николаевич, из двести тридцать второй квартиры… Я как-то вам звонил, милая девушка.
– Помню, помню! Что-то у вас случилось, потоп или пожар… А что сейчас?
– Цунами. В острой форме, – сказал Ким загробным голосом. – Так сбегаете за ней?
– Не могу. Телефон у нас один, и мне положено при нем сидеть.
– Может, кого пошлете?
– К сожалению, некого. Вечернее представление идет, все, как говорится, на арене… Да вы не волнуйтесь, не волнуйтесь! Цунами – это ведь, кажется, аллергическое? Глотните супрастинчику и…
– Вы ошибаетесь, девушка. Цунами не болезнь, это много хуже, – буркнул Кононов и отключился.
С минуту он сидел, уставившись на телефон, и скрипел зубами. Добежать до цирка и самому найти Варвару? А вдруг Даша где-то задержалась – может, туфли к свадебному платья выбирает и галстук жениху… то есть уже выбрала и сейчас придет… Заявится с галстуком и коробкой, а жених исчез! То ли в лесу гуляет, то ли вообще сбежал! К Альгамбре, снежной деве!
«Твой гормональный баланс нарушился, – сообщил Трикси. – Отрегулировать?»
– Не надо. Лучше скажи, что делать будем?
«Активные действия – на твое усмотрение. Я пришелец, ты автохтон и лучше разбираешься в ситуации. – Помолчав, Трикси добавил: – Я тоже обеспокоен. Твоя подруга очень милая… к тому же с нею мой инклин».
Он смолк, а Ким начал бродить по квартире и занимался этим делом до полуночи. Потом рухнул в койку, однако уснуть не удалось – лишь под утро забылся короткой и тревожной дремой. Снилась ему Дарья, плененная злым колдуном, а стерегла ее шайка ваниров, напоминавших покойного Гирю.
ДИАЛОГ ОДИННАДЦАТЫЙ
– Нехорошо получилось с кабаком, Анас Икрамович, нехорошо… Нашумели, постреляли, а толку – на рубль братской Белоруссии… Ну, я на вас не в обиде! Потому и звоню, чтоб вы на этот счет не волновались. Возьмем мы этот кабак, не сегодня, так завтра… возьмем, куда он денется! Хе-хе… Как говорил ваш Мухаммед, есть много способов, чтоб привести людей к Аллаху: поставки перекрыть, в аренде отказать или с горы столкнуть без парашюта… Так?
– Не поминай Аллаха и Пророка всуе, Паша, и про свое заведение забудь. Не очень надолго – так, на неделю… Это теперь моя проблема, дорогой, кровная, и я с ней разберусь. Может, и неделя не нужна, если шепнешь, где этот хакзад проживает… ну, главный крутильщик, который писатель-фокусник… Хочу с ним повидаться, понимаешь.
– Шепну, как не шепнуть… А хакзад – это кто, Анас Икрамович?
– Это, Паша, на персидском. Рожденный из праха, а проще – из дерьма… Говнюк, словом.
– Сочное словечко! Запомню, непременно запомню. Своих недоумков как называть? Чмо да притырок… хе-хе… Надоело!
– Ты, Паша, веселиться погоди, ты мне скажи про крутильщика. Где живет, куда ходит, с кем корешится… Зайцев мой говорит, дружки у него хайборийские, но к Зайцеву я нынче без доверия. Во-первых, дело провалил, а во-вторых, какие дружки, какая Хайбория? Хабаровск знаю, Харьков знаю, Хайфу знаю, Хайборию не знаю!
– И не надо, Анас Икрамович. Бред это все, глупости, чепуха… Да и разыскивать фокусника не стоит. Сам придет.
– Сам? Куда? В кабак твой на Фонтанке?
– Нет, на склад. На Зинку явится, откуда мои охламоны питье развозят. База там у меня винно-водочная, слышали?
– Это где Мурад сидит? Слышал, слышал… А что ему там делать, Паша? В нарды с Мурадом поиграть?
– Вы, Анас Икрамович, туда людей пошлите и не сомневайтесь – придет он, придет. Даже – хе-хе! – прибежит!
– Что-то ты, Павел, веселый нынче… С чего бы, а? Может, где подфартило, а я не знаю? Может, осетринку сторговал или коньяк французский из Молдавии?
– Веселый, Анас Икрамович, веселый… Радостный! Жена домой приехала, красавица моя. Из заграниц вернулась, с Акапулько.
ГЛАВА 12
МЕТАНИЯ И ПОИСКИ
Чем моложе человек, тем с большей отвагой он замахивается на глобальные проблемы, пытается решить неразрешимые задачи. Причина понятна: у юного льва больше страсти, у старого – опыта и осторожности… В молодые годы я размышлял о предвидении будущего, о том, что прекогнистика сделается точной наукой, способной предвидеть события на час, на сутки, на месяц или год, что избавило бы нас от многих ошибок и заблуждений. Но увы! Развитие нелинейной динамики и теории хаоса привело к парадоксальным результатам, к так называемой Первой Небулярной Теореме: чем дальше событие по временной шкале, тем больше вероятность его осуществления. То есть прогноз на сутки нереален, на век – сомнителен, а вот на десять тысяч лет вполне осуществим. Нелепость? Ничего подобного! Мы не ведаем, какие крушения и катастрофы произойдут через час, но знаем с очень высокой вероятностью, что через десять тысяч лет люди или погибнут, или доберутся до звезд, заняв подобающее место среди галактических цивилизаций.
Приведу один пример, доказывающий опасность и ошибочность краткосрочных прогнозов. На рубеже тысячелетий некое существо (для определенности будем считать его сторонним и очень эрудированным экспертом) утверждало: когда человечество достигнет планет Солнечной системы, на Земле не останется ни слонов, ни тигров, ни ослов. Иными словами, животные исчезнут, вытесненные человеком из всех пригодных для обитания экологических ниш. И что же мы видим в данный момент? Мы исследуем планеты, строим марсианский город и станции в венерианских облаках, однако фауна Земли не менее обильна, чем в конце двадцатого столетия. Есть слоны и тигры, а что касается ослов, четвероногих и двуногих, так их развелось еще больше. Как, впрочем, гиен и шакалов обеих пород.
Даша не пришла. Пустая постель, пустой дом, и на душе тоже пустота, как если б ее стиснули, выдавив жизненный сок, и засушили, словно губку…
Ким поднялся, выпил кофе, попробовал поесть, но в горло ничего не лезло. Плюнул, с мрачным видом вымыл чашку, посмотрел на часы – раннее утро, четверть восьмого. Настроение – хуже некуда, но в то же время он ощущал такой прилив энергии, что ждать звонка или звонить куда-то самому казалось глупым и нелепым. Совсем смешным! Какие звонки и ожидания? Взять кувалду да разнести по кочкам! Кого? Бывшего Дашиного благоверного, кого же еще!
Он вдруг заметил, как сжались кулаки, как напрягаются мышцы в привычном уже усилии; лицо его окаменело, а где-то под черепом грохнул боевой барабан. Заметил еще одну странность: джинсы давили в поясе, рубаха едва сходилась на груди, плечи стали шире и массивнее. Хмыкнув, Ким полез в кухонный столик, выбрал вилку с толстым железным черенком, пристроил его на пальцах, между мизинцем и указательным, и надавил большим. Жалобно скрипнув, черенок согнулся.
– Это что же деется? – сказал Ким, швыряя вилку в мусорное ведро. – Что, я спрашиваю, творится? Самодеятельность, а? Я ведь не просил меня трансформировать!
«Никаких трансформаций, – заверил его Трикси. – То, что ты наблюдаешь, – следствие прошлых метаморфоз, нечто подобное остаточной намагниченности. Метаморфозы влияют на психику и физиологию, и этот эффект – кумулятивный: чем чаще преобразования, тем явственней перемены. Объем мышц растет, их тонус повышается, процессы обмена становятся более интенсивными. Есть и психические изменения… пока – на подсознательном уровне».
