Антон Первушин - Миротворцы
– Соврёшь что-нибудь, – Зимагор был неумолим. – Полагаю, тебе не впервой. Но учти, если с головы Вячеслава хоть волос упадёт, мы тебя из-под земли достанем и в землю зароем. Понятно?
– Понятно, – легко согласился Брызгунов.
Он понял, что если речь идёт о будущем – значит, это будущее у него будет, и несколь-ко приободрился.
– Я продолжу, если позволите? – сказал Лысый Гера. – Мы остановились на том, какой дивиденд вы получали со своих занятий сатанизмом? И не надо, пожалуйста, рассказывать нам тут о чисто моральном удовлетворении… И о высших сферах – тоже не надо.
Брызгунов замялся.
– Говори! – Сурок помахал пистолетом.
– Вы понимаете, – выдавил наконец владелец фармацевтического центра, вступле-ние в организацию накладывает на нового участника определённые обязанности. Даётся пуб-личная клятва, а затем…
– Можете не продолжать, – устало оборвал его Лысый Гера. – Везде одно и то же. Те-перь я понимаю, в чём секрет вашего делового успеха: два банкира, один высокий чин из про-куратуры…
– Можно я задам вопрос, Герасим Николаевич? – спросил Зимагор.
– Да хоть три… – Лысый Гера, казалось, утратил всяческий интерес к этой беседе.
– В ваши ритуалы входит использование холодного оружия?
– Входит, – кивнул Брызгунов. – При посвящении, при жертвоприношениях…
Лысый Гера насторожился. Если не Брызгунов, то, может, кто-нибудь из его одноверцев замешан в убийстве?
– Что это за оружие? – продолжал раскручивать Зимагор.
– Ножи. Иногда – стилет.
– Жертвоприношения. Кого у вас принято приносить в жертву?
– Чёрного петуха. Чёрного кота.
– Людей?
– Да вы что? Мы же не убийцы. Солидные серьёзные люди…
– Знаем мы этих… солидных серьёзных… А человека по фамилии Гусаков среди твоих "солидных" не было?
Брызгунов наморщил лоб.
– Нет, – сказал он после паузы. – Такого не было.
– А если паяльник в прямую кишку засунуть?
Брызгунов снова затрясся.
– Я говорю правду! – гулко сглотнув, сказал он. – Человека по фамилии Гусаков среди нас не было.
– А псевдонимом он воспользоваться не мог?
– Это исключено. Я проверяю каждого перед тем, как устроить обряд посвящения.
– С вами всё ясно, – вмешался Лысый Гера. – Но тогда, может быть, вы что-то знаете о других тайных организациях, действующих в городе или области?
– Нет… ничего не знаю…
– А если подумать?
– Если хорошо подумать? – добавил от себя Зимагор. – Паяльник у меня новый, ни разу в деле не бывал, пора и опробовать.
Брызгунов с ужасом посмотрел на Зимагора.
– Было что-то… Правда, очень давно… Как раз тогда мне идея пришла секту организо-вать… Старичок мне один её подкинул. Бывший кардиолог… Не прямо, конечно, подкинул, но так… опосредовано. Мы с ним как-то разговорились о тайных учениях, и он оказался знатоком истории розенкрейцеров.
– Это ещё кто? – Зимагор встрепенулся, но Лысый Гера сделал ему знак рукой, призы-вая к молчанию.
– Значит, розенкрейцеры? – сказал Гера задумчиво. – Тайное Братство Розы и Креста, правильно?
– Правильно… Но вряд ли этот старик имеет отношение к розенкрейцерам. Да я и вооб-ще в их существование не верю.
– В существование Князя тьмы вы верите, а в розенкрейцеров – нет? Уникальный слу-чай!
– Дайте мне его, Герасим Николаевич! – попросил Зимагор. – А то паяльник стынет!
– Этот… старик… ещё сказал, что сейчас самое время для возрождения Ордена. Может, у него ничего и не получилось, но ведь проверить стоит?
– Стoит, – согласился Лысый Гера. – Диктуй координаты.
– Где он живёт, я не знаю, – быстро заговорил Брызгунов. – А зовут его… кажется… Максим… Даниилович… кажется… э-э-э…
– Фамилию!
– Э-э-э… странная у него такая фамилия… кажется, Грицай…
– Как? Как?
– Грицай.
– Вы не ошиблись?
– Кажется, нет.
– Кажется, кажется… – раздражённо передразнил Зимагор; он чертовски устал и тоже давно понял, что с сатанистами вышла промашка. – Вот паяльник воткну, тогда тебе…
– Перестань, Эдуард, – поморщился Лысый Гера, – надоело уже…
Зимагор заткнулся.
– Значит, Грицай Максим Даниилович? Розенкрейцер? – переспросил Лысый Гера.
– Да… каже… да, это так.
– Мы проверим, – пообещал Гера. – Мы это проверим. И смотрите, господин Брызгу-нов, если вы соврали или напутали, мы знаем, где вас искать.
– Я не вру… и не путаю…
– Отпустите его, – велел Лысый Гера. – И снимайте ребят. Мы возвращаемся в город.
Сурок выскочил из "джипа", чтобы собрать команду. На это он потратил чуть больше пя-ти минут. В "джип" к Лысому Гере уселся ещё только Вовчик-Ёрш. Остальные боевики размес-тились во втором автомобиле.
– В город и спать! – сказал Гера, закрывая глаза и поудобнее устраиваясь на диване. – Всем спать четыре часа! Розенкрейцерами займёмся утром!
– Понял: всем спать четыре часа, – повторил распоряжение Зимагор и махнул рукой Сурку: трогай, мол.
– Ну и как тебе это шоу? – поинтересовался Вовчик-Ёрш у Сурка, когда они отъехали километра на два от Лысой Горы.
– А знаешь, Вовчик, – сказал Сурок небрежно, – мне даже понравилось.
Вовчик-Ёрш как-то хотел прокомментировать реплику Сурка и уже ухмылялся, предвку-шая реакцию, но Зимагор так глянул на него, что охота острить у Вовчика мгновенно пропала.
2.
История розенкрейцеров города Ветрогорска не имеет прямого отношения к настоящему повествованию. Однако определённое влияние на развитие событий вокруг убийства крими-нальных авторитетов розенкрейцеры оказали, поэтому их историю придётся рассказать. К тому же, она весьма поучительна.
Отсчёт свой история эта ведёт аж с тысяча девятьсот девяносто первого года. То есть к моменту, когда люди Лысого Геры вышли на отца-основателя Ордена, минуло целых пять лет с той памятной ночи за игрой в "преферанс", вариант – на четверых.
Итак, тёплым июльским вечером четверо интеллигентов пенсионного возраста собрались расписать "пульку" и поговорить о жизни нашей такой-сякой. Для затравки договорились пройти пару кругов в принудительных распасах и поболтали о политике. Всеволод Андреевич выска-зался по поводу бездарных реформ, которые проводятся бездарными же реформаторами. Анатолий Сергеевич рассказал, как он ходил к депутату от Ветрогорска и лишний раз убедился, что с этими коммуняками каши не сваришь. Леонид Викторович пожаловался на то, что просто-ял вчера весь день в очереди за творогом, но творога ему так и не досталось. Максим Дании-лович поучаствовал в распространении слуха, что скоро введут талоны не только на водку-сахар-масло, но и на все остальные продукты питания.
– Да, Михал Сергеич нас довёл, – подытожил Всеволод Андреевич. Смещать его по-ра.
– Сместят. Может, через месяц и сместят, – легкомысленно обронил Леонид Викторо-вич, не зная, что делает совершенно точный политический прогноз.
– Раздавай, – сказал ему Максим Даниилович.
Леонид Викторович потасовал новенькую колоду, дал сдвинуть Анатолию Сергеевичу и раздал карты, сев таким образом на прикуп.
– Так-так, – сказал Максим Даниилович, разглядывая, что ему досталось. – Эх, ребята, считайте, что вы уже в горе.
– А канделябром? – вспомнил стандартную шутку преферансистов Всеволод Андрее-вич.
– Вскрывайте первую, – потребовал Анатолий Сергеевич. – Сколько можно ждать? У меня нервы не железные.
Леонид Викторович перевернул верхнюю из карт в прикупе. Выпал валет крестей.
– Крести – дураки на месте! – пропел Всеволод Андреевич и накрыл валета кресто-вым королём: одно из правил "преферанса" гласит, что свои взятки при распасах нужно отби-рать в самом начале.
Максим Даниилович подумал и выложил туза. Ему взятка и досталась.
– Что у нас с наукой делается? – спросил он, сортируя свои карты по масти.
– Что у нас с наукой? – Леонид Викторович усмехнулся невесело. Издыхает наука. Как "оборонку" гнать перестали, так и каюк.
Надо сказать, что эти четверо, собравшиеся за одним столом, принадлежали к классу "народной" интеллигенции, пришедшей в институты и лаборатории от сохи и топки. Не имея серьёзных связей, карьеру в науке они не сделали и по той же причине оказались сметены на пенсию первой волной сокращений среди действующих научных кадров.
Максим Даниилович работал врачом-кардиологом в городской поликлинике номер шесть и был вынужден уйти из неё сразу после того, как открылся кардиологический центр, и его ва-кансию сократили за ненадобностью. Леонид Викторович считался неплохим химиком-исследователем, но не смог в критический момент предъявить опубликованные работы: мало писал, мало печатался – долой! Всеволод Андреевич занимал должность мастера на заводе "Светлый путь" и потерял её сразу после консервации программы "Буран". Анатолий Сергее-вич занимался литературоведением, но журнал, штатным сотрудником которого он числился и от которого кормился, в новых экономических условиях быстро захирел и без особых мучений скончался.
