Андрей Дышев - Демоны римских кварталов
– Ты хочешь сказать, что я, как старая мельница, впустую перемалываю воздух?
– Да, прокуратор, ты пытаешься рубить воду и стегать кнутом воздух. Ты уже пробовал выставить в Иерусалиме флаги с изображением Тиберия и тем самым прижать своей властью народ. Но иудеи пришли к тебе в Кесарию, легли на землю перед твоим домом и лежали так несколько дней. Ты мог приказать легионерам изрубить их в куски, но не сломал бы их духа. И ты тогда понял, что проиграл, и убрал из священного города флаги. Тебе надо в Рим, прокуратор, и ты сразу почувствуешь мягкую глину в своей ладони и будешь из нее лепить что хочешь.
– Ты научишь меня это делать?
– Я помогу тебе это сделать, но научить не могу. Это дар Божий.
– Какой у тебя щедрый Бог! Ты и мне будешь говорить, что ты его Сын?
– Нет, прокуратор, не посмею. Ты слишком умный, чтобы я мог лгать тебе. Но Бог, одарив меня необыкновенной силой, заверил ее своей печатью.
И Жезу медленно приподнял правую руку, раскрыл ладонь и показал ее прокуратору. Понтий Пилат глянул, прищурился, отошел на шаг.
– Сядь! – произнес он, махнув рукой на кресло, и принялся ходить рядом. Такого еще не было. Иудей сидел в присутствии наместника. – Я прикажу принести еды и вина…
– Не надо! – остановил его Жезу. – Ты очень взволнован. Если ты не знаешь, как поступить со мной, спроси меня.
– И как же мне поступить с тобой?
– В ближайшие дни мы должны отправиться в Рим. Там тебя ждет трон кесаря. Медлить нельзя, прокуратор. Наступит час, когда край Божьего плаща закроет солнце, и мрак, опустившийся на землю, возвестит народам о пришествии нового правителя.
– Но первосвященники требуют распять тебя.
– Тебе это предложение кажется более выгодным?
– Я не хочу… я не могу обострять с ними отношения.
– А что тебе иудейские первосвященники, если ты сюда уже никогда не вернешься?
Пилат с натяжкой усмехнулся.
– Мой возраст научил меня осторожности, Жезу.
– Мне кажется, ты колеблешься перед выбором. Смелее, прокуратор! Толпа перед твоей резиденцией ждет твоего решения. Ты слышишь, они кричат: «Распни его!»
Понтий Пилат стремительно подошел к Жезу, и его белый плащ, взметнувшись крылом, погнал по залу ветер.
– Решение уже принято, неужели ты еще этого не понял? – процедил он. – Уйти надо с чистыми руками.
– Что ж, если первосвященники хотят крови, хотят получить пасхальную жертву от прокуратора, то распни… кого-нибудь другого.
– Другого? – Пилат обернулся, посмотрел на Жезу и задумался. – А кого другого?
– Твои центурионы арестовали еще одного человека. Кажется, его зовут Адриано.
– Я думал, ты будешь просить за него.
– Я его почти не знаю.
– Но он был с тобой. Он любит тебя…
– А ты знаешь наперечет все капли, что журчат в твоем фонтане?.. Меня любят тысячи людей – пусть же доказывают поступками свою любовь и преданность. Отдай этого человека солдатам, прикажи им постараться, чтобы он сам на себя не был похож, да надень на него мой хитон. А меня тайно проводи на корабль.
Понтий Пилат думал. Он мучительно думал о каждом своем шаге. Этот Жезу непростой человек. Он притягивает веру людей в себя. Он словно солнце – где появляется, туда все смотрят, туда идут, протягивают руки; и он для них – источник жизни, тепла и света… Не обмануться бы, не ошибиться. Один неверный шаг – и в пропасть. Рим не прощает неудачливых заговорщиков.
– Жезу, – произнес Пилат, – помоги мне для начала поверить в тебя.
– Возьми, – ответил Жезу и протянул Пилату белый камень.
Это был не бриллиант, не изумруд, не сапфир, а лишь небольшой кусочек мрамора с высеченным на нем изображением полукруга, внутри которого мягко изгибались женственным контуром замысловатые линии.
– Эта печать даст тебе половину Божественной Власти, – сказал Жезу. – Вторую половину ты получишь, когда мы прибудем в Рим.
Прокуратор сжал камень в кулаке, затем опустил его в мешочек, висящий на поясе, и хлопнул в ладоши.
– Проведи его через атриум в ванную, – приказал Пилат вошедшему легионеру. – И распорядись, чтобы накрыли в триклинуме на двух человек.
– Благодарю, – произнес Жезу и едва-едва поклонился.
Легионер повел гостя к входу в главное помещение резиденции, обрамленное алтарем с изображениями богов.
Понтий вдруг окликнул его:
– Жезу! А тебе не жалко его?
Жезу остановился, обернулся.
– Кого?
Понтий Пилат вяло махнул рукой: «Не понял». Он не ошибся. Жезу в самом деле не догадался, о ком спросил его прокуратор, а раздумывать не стал и тотчас забыл о вопросе.
ГЛАВА 55
Влад выжимал из машины все, на что она была способна. Мотор ревел и захлебывался. «Альфа Ромео», попирая все законы динамики, мчалась по улице, то выскакивая на встречную полосу, то ныряя в плотный поток машин. Водители, которых он подрезал, ругались, махали руками из открытых окон и протяжно сигналили, но Влад не видел и не слышал их. Дважды он проскочил на красный свет, чудом избежав столкновения, а скопившуюся пробку перед выездом на via Solferino объехал по тротуару, оставив на газоне глубокую колею.
Все это хулиганство каким-то чудом сошло ему с рук. Бросив машину на проезжей части, он забежал в подъезд и, уже задыхаясь от нехватки воздуха, взлетел на четвертый этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта, Влад подумал, что уже подоспела бригада медиков, но комната была пуста.
– Мари! – крикнул Влад, убедившись, что и на кухне нет никого.
Девушка отозвалась из ванной. Влад метнулся туда, распахнул дверь, и уже на пороге ему в нос ударил тяжелый запах крови.
То, что он увидел, потрясло его. Ванная была залита кровью. В ней, на липком дне, лежал Адриано. Он часто и хрипло дышал, под полуприкрытыми веками блуждал затуманенный взгляд. Лицо, тело, руки и ноги Адриано были покрыты кровоточащими ранами, с локтей, бедер и груди свисали лоскутки содранной кожи, маслянисто чернели глубокие порезы. Мари с обескровленным лицом сидела рядом на полу, крепко держала окровавленную руку брата и крупно дрожала.
– Как это… могло быть? – через силу произнес Влад, на ватных ногах приближаясь к ванной и совершенно не зная, как ему поступить. – Кто это сделал?
– Я не знаю… – пробормотала Мари. Ее подбородок дрожал, она говорила с трудом. – Он сам…
– Врача… Срочно…
– Я вызвала…
Оцепенение медленно спадало. Влад, сорвав с крючка полотенце, склонился над ванной.
– Боже, сколько крови… – с трудом проговорил он.
Он накрыл полотенцем истерзанное тело Адриано и, стиснув зубы, как от мучительной боли, прикоснулся к его плечам.
– Не сиди здесь! – сквозь зубы процедил он Мари. – Постели на диване простыню! Бинты! Быстро! Делай же что-нибудь!
– Да… да… – залепетала Мари, вскакивая на ноги.
Влад подсовывал руки под спину Адриано.
– Держись за меня… Слышишь, Адриано?
Несчастный попытался ухватиться за шею Влада, но руки соскальзывали, он мучительно стонал и скрипел зубами.
– Влад… Влад… – шептал он, сминая окровавленными руками рубашку Влада. – Подожди… не надо…
– Адриано, кто это был?! Кто это сделал?! – уже без надежды допытывал Влад. – «Наследники Христа»?! Это была женщина в черном?! Адриано, скажи что-нибудь!!
Он вдруг схватил его окровавленную ладонь и поднес к своим глазам – она была насквозь пробита каким-то тонким острым предметом, точно в середине линии жизни.
За его спиной заплакала Мари. Адриано из последних сил стиснул руку Влада и попытался приподнять голову.
– Я ошибся… – прошептал он. – Это не он… Но Христос где-то рядом… совсем рядом…
Грохоча ботинками, в квартиру ввалилась бригада медиков. Влада оттеснили. Кто-то скомандовал, словно гребцам в лодке, и несколько мужчин одновременно подняли Адриано на руки и опустили на носилки. Рослый чернокожий санитар нарочито грубо толкнул Влада локтем, чтобы не стоял в проходе и не мешал. Мари, прижимая к щекам ладони, с ужасом смотрела на окровавленное тело брата, его руку, безвольно свисающую с носилок.
Влад схватил ее за плечи и встряхнул:
– Мари, объясни мне, что здесь произошло? У него пробиты ладони!
Она отрицательно крутила головой и беззвучно шевелила губами. Только по ним Влад разобрал, что она ответила: «Ничего».
– Он кричал? Он звал тебя на помощь?
Она опять покрутила головой и прошептала:
– Я услышала, как он стонет…
– Кто-нибудь к вам приходил?
– Нет.
– Входная дверь была заперта?
– Да… но…
– Что «но», Мари?
Вместо ответа она разжала кулак, и Влад увидел на ее ладони осколок ампулы от строфантина. Влад все понял. Адриано уединился в ванной и сделал себе укол.
Из квартиры ушли все врачи, кроме одного. Это был кряжистый седой мужчина. Чиркая испорченной зажигалкой, он пытался прикурить и, не скрывая, прислушивался к разговору Влада и Мари.
Наконец ему удалось высечь пламя. Тщательно раскуривая сигарету, врач кидал недобрые взгляды на хозяйку квартиры.
