Михаил Нестеров - Война нервов
– Так почему епископ завещал золото вам, полковник? Я хочу услышать внятный ответ.
– Не знаю, ваше преосвященство.
– Ну хоть что-то он вам объяснил?
– Он сказал о трезвом выборе и долгом служении делу.
Лоренцо повторил эти слова и с неохотой переключился на Габриеля:
– Значит, Морето мертв?
– Да. Если угодно, я могу показать место его захоронения.
– Мне неугодно, – с долей отвращения ответил кардинал. – Мне не стоило доверять ему. Хотя причина, по которой он вылетел в Сантьяго, показалась мне убедительной. Так чего хотите вы, полковник?
– И дальше служить ордену… генерал.
Лоренцо улыбнулся кончиками губ.
– Я всегда был верен ордену, – продолжал Юсупов. – Я работал, обеспечивая себя, свою семью. Сколько мог, покрывал расходы по осуществлению пастырской миссии. Осмелюсь напомнить вам, генерал, что эти расходы связаны с содержанием и подготовкой священников, с работой прелатской курии и советов викариев различных округов.
Кардинал знал, к чему клонит полковник, ждал продолжения с той же неповторимой улыбкой.
– У меня солидная доля в этом мероприятии.
– Как много? – не удержался Лоренцо.
– Половина. Двадцать миллионов. Я настоял на половине. Потому что являлся наследником слитков и единственным человеком, знавшим место их хранения.
– Русские знают о происхождении золота?
– Да.
– Черт… – Брови кардинала сошлись на переносице.
Юсупов поспешил его успокоить:
– Я не вижу здесь ничего страшного.
– Объясните.
– Дипломат Рейтер спрятал золото, чтобы оно не попало в руки фашистам. Епископ Рейтер хранил его все эти годы. Вопрос: для кого?
– Интересный вопрос.
– Русским не выгодно раскрывать тайну «мадридского золота».
– Почему?
– Потому что оно уплывет от них. – Юсупов сказал то, о чем думал и говорил не раз. – Претенденты на золото, конфискованное нацистами у евреев и переправленное из Швейцарии в посольство Германии в Мадриде, будут исчисляться десятками.
– Это веский аргумент, – покивал кардинал, – и он работает. Значит, вы желаете покрыть расходы по осуществлению пастырской миссии?
– Да, генерал. Еще недавно я мечтал обо всех сокровищах мира, теперь не хочу иметь даже своей доли. Я хочу служить ордену и защищать его.
– Служить и защищать… Пожалуй, я знаю одно вакантное место.
«Я тоже», – улыбнулся Юсупов. Он обезоружил Лоренцо правдой. Сказал то, во что мог поверить кардинал, и то, что мог проверить и перепроверить. Добил его двадцатью миллионами долларов, четко придерживаясь рекомендаций адмирала Школьника.
В этой связи припомнил его другое обращение: «Мы даем вам шанс вернуться к нормальной жизни. И никто, кроме нас, не предоставит вам этого права. Милости, говоря вашим языком». Нормальная жизнь для Юсупова означала оставаться самим собой. Это он понял в неволе. Тюрьма подсказала ему ответ. А еще пожелтевшие, как осенние листья, листы бумаги. Документы. Свидетельства. Неоспоримые доказательства его родства с епископом ордена.
Он не раз возвращался к этому моменту. Что он испытал при этом? Потрясение? Трепет? Ничего подобного. Ему казалось, он всегда знал об этом. Но только с высоты сегодняшнего дня. Только недавно понял, почему мать так неохотно рассказывала ему об отце. Родился в России, живет во Франции с одного года. Оставил семью в Кадисе, когда Петру исполнилось шесть лет. И мать уничтожила все его фотографии.
– Вам не претит, что офис одной спецслужбы раньше занимал Габриель Морето? – вывел его из раздумий голос кардинала.
Он быстро нашел ответ:
– Не скажу, что это честь для меня.
– Вот как?
Юсупов удивил его еще больше:
– Уже завтра я прикажу вынести старую мебель и поставить новую.
Лоренцо рассмеялся. Он подал руку, давая понять, что аудиенция окончена. Юсупов опустился на колено, поцеловал перстень на руке кардинала и первым покинул капеллу.
Три года назад он отказался от идеи позвонить прелату и сообщить о смерти епископа. А сегодня он свяжется с адмиралом Школьником и доложит: он получил должность главы безопасности ордена и стал доверенным лицом кардинала Лоренцо. Через неделю подтвердит это уже в качестве резидента, полагая, что не забегает вперед.
Возвратившись в свой кабинет, кардинал лично позвонил прелату Мельядо и попросил того срочно прибыть к нему. Поджидая его, Симоне Лоренцо набросал на листке бумаги простенький план по переброске золота из Испании в Ватикан, определил круг доверенных лиц. Во главу их поставил Петра Юсупова. Словно официально утверждая его кандидатуру, кардинал дважды подчеркнул его фамилию. Посмотрел на свои художества, изящно отстранившись от стола, и результатом остался доволен. Хотя впереди много работы: проверять и еще раз проверять показания полковника Юсупова, особенно в начальном периоде его службы на новой должности. Лоренцо не знал слова «спешка». Обещания и надежды для Юсупова – это способ расслабить его, открыть и в таком состоянии просканировать еще раз. Обычно на этом этапе все скрытое становится явным.
Затем он прикинул дату созыва избирательного генерального съезда для избрания нового прелата ордена. Из священнослужителей пресвитерия прелатуры его внимание давно привлек довольно молодой – сорокасемилетний священник. Ему недоставало пастырского опыта, но Лоренцо видел будущее: папа подтверждает избрание нового прелата и одновременно с этим доверяет ему эту должность.
2СантьягоМоника наплевала на рекомендации Блинкова и позвонила родителям прямо из гостиницы. Во время разговора намеренно села напротив зеркала, чтобы видеть в нем отражение зрелой женщины. Она загодя собралась лепетать что-то школьно-нечленораздельное. Начинать каждое предложение «мамой», «мамой» же и заканчивать, а середину забивать «папой».
Когда разговор близился к концу, Моника сказала: «Да, мам, кредитную карточку тоже привези».
И вздохнула. Кредитная карта для нее – символ состояния, а не средства как таковые. Ей нравились виртуальные деньги. В кармане пусто, рука сжимает кусок холодного, неживого пластика. Он входит в щель сканера и словно оплодотворяет его, что сравнимо с волшебством. На свет тотчас рождаются средства, покрывающие твои покупки, заказы, капризы. Ты всесилен. Тебе кажется, ты можешь купить весь мир. Но в определенный момент понимаешь – не весь. Виртуальный мир сжимается, ему холодно, ему нужно тепло, подпитка. И Моника как-то подумала: «Лишь бы не затянуло». Потом очнулась: куда затягивать-то?
Вот уже три недели она томится в Сантьяго. Отпуск подходит к концу. Не просто отпуск, а чертов отпуск. И ей захотелось сорваться с длинным и официальным определением: как специальный агент она имела право выступать под нелегальными прикрытиями, внедряясь в преступную среду, когда расследование сталкивается с преступной группировкой, не ставя начальство перед фактом. Мысленно она срывается, отстреливаясь на ходу и хрипло бросая в рацию: «Угроза личности агента!» В ответ слышит: «Уточните степень угрозы». – «Смертельная!» – кричит она в микрофон. «Самая первая!» Получает еще более странный ответ: «Агент ранен?» Отвечает правдиво: «Пока нет. А что?..» А пули в это время свистят над головой и мешают разговору. «Свяжитесь с нами, когда агент будет ранен». Она отвечает «Есть!» и через секунду выходит на связь…
Она на эти последние дни поселилась в мансарде. Зима была в самом разгаре – именно в таком ключе думала Моника и по той же причине не любила чилийскую погоду. Чили – это конец света. Это мыс Горн. А «через дорогу» (пролив Дрейка) – Антарктида. Край. Морозильник. Точнее – морг. Все берега усеяны «трупами» королев и принцесс – Мэри, Мод, Марты, Астрид, Елизаветы, Рагнхилль… «Боже, – содрогнулась Моника, – по соседству с чем или кем я провожу отпуск…»
От Джеба никаких известий. Как в воду канул. Моника надеялась на телефонный звонок. Всего на пару фраз: «Привет. Как ты?» Желая в ответ выдохнуть с облегчением: «Слава богу… Откуда ты звонишь? На карте обозначено цифрой? Сейчас гляну по карте, где это».
Она глянула в окно, отреагировав на ворчание авто за калиткой. Стены в мансарде тонкие. Выключишь обогреватель – закоченеешь. Увидела такси. Кого там принесло в такую рань? Блинкова. Одетого черт знает как: коричневая куртешка на «молнии», потертые джинсы. Держит сумку. Дорожную.
Джеб?!
Моника сорвалась с места и выскочила за дверь. Вернулась к окну и постучала по стеклу: «Я здесь!» Указала рукой вверх: «В астрокуполе!»
3МадридКатакомбы… Юсупов вздохнул. Подземные камеры и переходы преследовали его на протяжении последних лет. В катакомбах этого монастыря его принимали в орден, здесь же упокоился человек, являвшийся главным среди присутствующих викариев, настоятелей, священников, ординаторов. Главным по пастырскому опыту и стажу священника; лишь слепота не позволила ему стать во главе ордена. В ушах все еще стоят отголоски его голоса:
