Николай Иванников - Вепрь
— Можно взглянуть на вашу ручку, мадемуазель? — Не получив никакого ответа, Вепрь закатал ей рукав. — Судя по размеру синяка, — поднял он глаза на девушку, — стаж у вас, мадемуазель, года два. Это кто же тебя в тринадцать лет посадил на иглу?
Не дождавшись ответа, Вепрь оставил девчонку в покое и направился обратно к машине. Поднявшись на холм, увидел, что Курженко покинул свой пост и, сидя на капоте, жадно курит. Перед ним на траве валялось уже несколько окурков. Увидев возвращающегося Вепря, он кинулся к нему.
— Где Вика? Что с ней? Почему ты один? Её там нет?
Вепрь молча проследовал мимо него к машине и сел за руль. Курженко, так и не дождавшись ответа на вопросы, сел рядом.
— Вы знали, что ваша дочь наркоманка? — жестко спросил Вепрь.
— Наркоманка? — тупо переспросил отец. — Нет! — он заулыбался. — Это неправда. Вы просто ошиблись. С чего бы это она вдруг стала наркоманкой?
— Мне бы тоже хотелось знать, с чего это люди вдруг становятся наркоманами. Вы когда-нибудь видели сгиб её локтя, Валерий Анатольевич?
— Сгиб локтя? — Курженко глупо махал ресницами. — А зачем мне смотреть на него?
— А затем, Валерий Анатольевич, что на нём, как в книге, написано, когда она начала колоться и как часто это делает.
— И как же часто?
— Я не нарколог, но думаю, что теперь уже частенько.
— Нет, — Курженко зажмурился и потряс головой. — Я не верю. Я бы заметил. Жить с ребёнком в одной квартире и не знать, что он наркоман? Так не бывает!
— К сожалению, бывает, Валерий Анатольевич. И Вика уже не ребенок. Да и так уж ли часто вы с ней виделись?
Курженко долго молчал. Он не двигался и, казалось, даже не дышал. Потом проговорил наконец:
— Всё верно. Нечасто. Я просто никогда об этом не задумывался. Но сейчас это не важно. Главное, вернуть её живой, а о здоровье её мы с матерью позаботимся. Она жива?
Кивнув, Вепрь повернул ключ зажигания. Мотор заработал.
— Жива, — сказал он. — В полнейшей прострации, но жива. Мой человек забрал ее за долги.
За какие долги, он уточнять не стал, для Кур-женко это и без всяких объяснений звучало солидно и убедительно.
Медленно спустив машину с холма, Вепрь подъехал к даче. Придерживая Веронику за плечи, Олег подвел ее к отцу, а потом подошел к Вепрю.
— Между прочим, Трохин Вениамин Андреевич — ты просил меня найти его…
— И что?
— Я нашёл, — Олег вынул из кармана сложённый вчетверо листок. — Это адрес.
Вепрь взял листок и не глядя сунул в карман.
Спустя несколько минут они с Курженко и его дочерью уже летели до шоссе, подгоняемые попутным ветром, и Город приближался к ним со скоростью сто пятьдесят километров в час…
Глава двенадцатая
Нотариус была маленькой полной женщиной лет пятидесяти, с веселыми бесцветными глазами, звонким детским голоском и огромной медной копной завитых волос.
Поднявшись с кресла, она откашлялась, сверкая золотыми перстнями, и огласила содержание договора. Валерий Анатольевич, внимательно вслушиваясь в каждое слово, согласно кивал, Тонечка глупо улыбалась. Вепрь же ничем не выдавал своей радости по поводу совершённой сделки.
Закончив читать, нотариус предложила скрепить договор подписями, что обе стороны и сделали с превеликим удовольствием. Потом, улыбаясь, пожали друг другу руки.
— Ну, вот и все, — проговорил Вепрь. — Моя работа выполнена. Когда вы думаете переселяться, Валерий Анатольевич? Мне бы хотелось, что бы вы это сделали как можно скорее. Завтра вас устроит?
— Вполне, — отозвался Курженко. — Завтра же мы освободим вашу квартиру, Володя. За это не беспокойтесь.
— Кстати, я нашёл для Виктории подходящую клинику, главный врач — мой хороший знакомый. Он уже в курсе. Вот адрес клиники.
Валерий Анатольевич растрогался до слез. Мужчины еще раз обменялись рукопожатиями, и супруги Курженко удалились.
Вернувшись в машину, Вепрь позвонил.
— Агентство недвижимости «Центр города», — отозвался нежный девичий голос.
— Добрый день. Я бы хотел как можно скорее продать свою квартиру. Очень дешево. Двухкомнатная в десятиэтажном доме на Грибоедова… Девушка, если я говорю «очень дешёво», это и означает «очень дешёво». Для меня главное, чтобы это произошло как можно скорее… Да-да, Скажите, пожалуйста, ваш адрес… Журавского, семнадцать… Спасибо, я к вам заеду. До свидания, девушка…
* * *Оля открыла ему двери и, едва он переступил порог, на цыпочках потянулась к его уху.
— К тебе пришли, — прошептала она. — Он ждёт в твоей комнате.
Вепрь чмокнул её в щеку, похлопал себя по поясу (пистолет был на месте) и вошел к себе.
— Приветствую вас, Сергей Алексеевич, — услышал он голос с легкой хрипотцой и сразу же убрал руку с пояса.
Человек сидел в кресле, у окна, и Вепрь, стоя против солнца, не мог разглядеть лицо. Но голос его он узнал мгновенно.
— Ого! — он задернул занавески. — Какие гости удостаивают меня порой своим посещением! На этот раз пожаловал сам КГБ!
— ФСБ, — поправил его Сосунок. — А разве ты знал, что я…
— Ну конечно! Не принимай меня за идиота. Зачем пожаловал?
Сосунок поерзал в кресле. Потом взял со столика какую-то книгу, открыл ее на последней странице и, не поднимая глаз, сообщил:
— У меня есть на тебя материал. Хватит на три пожизненных заключения. И, поверь, в моих силах его использовать.
— Что ты говоришь! — Вепрь с деланным испугом всплеснул руками, словно кисейная барышня, услышавшая свежую сплетню. — И что, у меня нет никаких шансов?
— Вепрь! Не надо шутить! — предупредил Сосунок, по-прежнему пялясь в книгу. — Ты ведь знаешь, что я достаточно крут, чтобы засадить тебя на веки вечные.
— Конечно, знаю, — согласился Вепрь. — Иначе бы я тебя не взял на «Рылеев».
Только теперь Сосунок поднял на него зеленые умные глаза.
— Да, кстати, если ты знал, что я воюю по ту сторону баррикад, зачем же взял меня в напарники?
Вепрь развёл руками, присев на край кровати.
— Как стало известно — ты достаточно крут. Умеешь быстро выполнять приказы. И ко всему ещё, котелок у тебя варит вполне сносно. Да и потом, на «Рылееве» мы были с тобой по одну сторону баррикады. Или ты считаешь, что если бы Ливергант узнал, что ты из органов, то принял бы тебя с распростертыми объятиями?
Сосунок откашлялся и принялся шарить в карманах в поисках сигарет. Вепрь кинул ему свою пачку, зажигалку. Сосунок закурил.
— Ну, хорошо. Ты ничего не боишься, и тебе не важно было, на кого я работаю. Но зачем тогда ты вытаскивал меня с «Рылеева»?
— Ты был моим напарником, — устало объяснил Вепрь. — Почему ты не хочешь меня понять? Я не бросаю своих напарников, даже если они сотрудники ФСБ и валяются связанными на полу, как вяленая вобла.
Сосунок подошёл к форточке, выбросил окурок и стряхнул табак с ладони.
— Я рад, что у тебя такие принципы. Иначе бы сейчас с тобой разговаривал другой человек, — он опять развалился в кресле. — Тот чемодан, — напомнил он. — Скажи честно: что в нем было?
— Деньги. Без малого десять миллионов долларов. Неужели ты не знал, ради чего шёл на риск? Я хотя бы понимал, что, в случае удачи, получу пятьдесят процентов от суммы, десять из которых должен буду отдать тебе… А ты-то ради чего? За Родину?
— Это моя работа. Когда монтёр идёт чинить проводку, он не спрашивает, зачем он куда-то попёрся. Он просто идёт делать своё дело.
— Однако монтеру ни за что не заработать десять процентов от пяти миллионов баксов, — заметил Вепрь. — Что ты сделал со своей долей? А, Сосунок? Мне очень интересно. Не передал же ты её в фонд поддержки жителей Будённовска…
— А почему бы и нет? Я знаю множество мест, где пригодились бы эти деньги. И знаю множество трупов, которые ни за что бы не стали трупами, появись я вовремя с этими деньгами. Но я распорядился иначе…
— Честно отдал своему полковнику? И с тех пор они исчезли из поля зрения?
— Никому я этих денег не отдавал. Они до сих пор преспокойненько лежат в укромном месте и дожидаются своего часа… Я честный человек, Вепрь, но порой мне приходится врать, чтобы остаться честным до конца. И когда коррупция прогрызет мир вокруг меня до конца, я уйду в отставку и буду бороться с такими, как ты, собственными силами. И вот тогда мне эти деньги пригодятся… А сам-то ты как распорядился своими пятьюдесятью процентами?
— Не волнуйся, — оскалился Вепрь. — Они в не менее надёжном месте, чем твои.
Он, разумеется, не стал уточнять, что ббльшая часть этой суммы уже в Цюрихе, дожидается своего хозяина за бронированными стенами одного из надежнейших банков мира.
— Ты действительно считаешь, что вся эта катавасия разгорелась только из-за денег? — спросил Сосунок. — Из-за жалких десяти миллионов долларов, из которых самому Магистру досталась только половина? Ведь для него это не столь уж большая сумма. Он очень богатый человек…
