Евгений Сартинов - Черный риэлтер
— Ба, какие гости! — ответил он, поднимаясь. Они нежно поцеловались, и хорошо, что этого не видела Малиновская. — Ты что это, ко мне? Дело какое есть?
— Да, была тут рядом, паспорт получала, международный, и дочке вкладыш делала. Хочу в январе в Египет съездить, погреться на солнышке. Вот, заодно зашла попроведать тебя.
Влада сбросила свою шубку, расположилась на стуле. Они на пару дружно задымили.
— Как у нас дела с эти нашими висельниками? — спросила она. — Выясняли, что там было, кто их за ноги держал?
Юрий, давно общаясь с Владой, уже привык к циничному медицинскому юмору. Правда, и милицейский юмор недалеко от него ушел.
— С висельниками твоими забавная история получается. У обоих в день смерти побывали трое человек из ваших, дурдомовских. Как я понял по составу: сам Зильберман, санитар Ковальчук, и такой еще Дымчук.
— Как ты сказал — Дымчук? — удивилась доктор.
— Да, именно Дымчук.
Влада удивленно пожала плечами.
— Нет такого у нас, ни среди врачей, ни среди обслуживающего персонала. Я вчера только ведомость просматривала. Мне ее на подпись давали. Самсоныч каждый день в Железногорск мотается, готовиться к защите, банкет заказывает, и все прочее. Так что все дела по диспансеру теперь на мне висят.
Юрий внес ясность в этот вопрос.
— А он не врач и не санитар, этот Дымчук. Он, как я понял, больной. Его, якобы, возили не то на флюорографию, не то на рентген. Причем оба раза.
Влада озаботилась не на шутку.
— Хорошо, узнаю я, что это еще за Дымчук. Я пока присмотрелась к этой Ковалевской, — она пожала плечами. — Неплохая баба, и, что самое странное, совсем не сумасшедшая. Истеричка — это на сто процентов, вешалась — это тоже есть. Но вывести ее в нормальное русло можно было запросто. Месяц в отделении неврозов и она бы забыла про петлю. Ей, прежде всего мужик нужен, и в постели, и так, чтобы был некий идол, на которого бы она молилась. Как я поняла, Самсоныч с ней сейчас вплотную занимается, сеансы у ней каждый день.
— Какие сеансы? — не понял Юрий.
— Ну, гипноза. Потом они еще часами там беседуют, об искусстве, о литературе, о прекрасном. Я немного подслушала их разговор, так просто обалдела. Разговор литературоведа с музыкальным критиком, ни больше, ни меньше. Кстати, она, действительно очень неплохая поэтесса. Я давно не слышала ничего подобного. Свой стиль, неповторимый, чисто женский, чувственный.
Влада засмеялась.
— Она уже по уши втюрилась в нашего доктора, может говорить только про него. Я одно только не пойму. Если дело так пойдет и дальше, то скоро ее придется выписывать. А куда?! Жилья то у ней нет. В подвал, в бомжихи? Тут можно раздуть такой скандал!
— Ты все-таки хочешь свалить этим делом Самсонова? — спросил Юрий.
— Ну, не его, скорее Зильбермана. Хотя, Самсонов тоже оказался не такой белый и пушистый. Есть у меня подозрение, что он и в смерти жены слегка поучаствовал. Жаль. Он был одним из моих последних идеалов.
Влада как-то погрустнела, Юрий слишком хорошо ее знал, поэтому задал вопрос в лоб.
— Что, ты с ним уже переспала?
Уровень их отношений был таков, что Зарецкая не стала запираться.
— Не без этого. Есть в нем что-то такое… Да, ты ж его видел! Леня после смерти Лариски круто прошелся по нашему женскому персоналу. Отыгрался за все свои годы безупречной репутации.
Она замолкла, и Астафьев задал еще один вопрос: — Знаешь, мы с Ольгой сейчас работаем по всем этим делам, и удивляемся, как хорошо народ шел на уговоры Зубаревской. Она что, использовала во всех случаях мошенничества гипноз?
Зарецкая отрицательно замотала головой.
— Не обязательно. Сумасшедшие, алкоголики и наркоманы гипнозу практически не поддаются. У них от дури или алкоголя как бы тормозиться работа коры головного мозга, словно ставиться заслон. Да, и зачем алкашам гипноз — им хватит обычного убеждения, а в этом, я так поняла, Сонька ваша так же преуспела.
— Интересно. Это значит, если мне нужно будет ее допрашивать, то лучше перед этим залудить стакан водки?
Влада засмеялась.
— Примерно так. Ну, ладно, я пошла. Узнаю что про этого Дымчука, позвоню.
Позвонила она этим же вечером.
— Юр, ты знаешь, я в таком недоумении. Этот Дымчук странная личность. Попал в диспансер по поводу истерии и жуткой бессонницу. Таких мы поднимаем на раз, не прибегая к госпитализации. Приходит человек в отделение неврозов, на дневной стационар. Мы его поколем, обедом накормит, поспит он, и домой. Недели две, максимум три — и все как рукой снимаем. А этого не только положили в стационар, но и держат на втором этаже уже два месяца. Занимается с ним лично Зильберман. Кстати, в те дни, ну, ты помнишь какие, его действительно возили на рентген, у нас такое практикуют, особенно если есть подозрение на тубик. Но почему-то с ними оба раза ездил сам Зильберман. Чтобы доктор лично сопровождал больного на такую простую процедуру — я такого и не припомню. Хорошо если медсестру посылали, а так, обычно, и санитарами обходились.
— А что ты про этого Дымчука еще знаешь? — спросил Юрий.
— Ну, работяга, не женат, разведен. Работал в Торске, на химкомбинате…
— А профессия? — прервал Владу Астафьев.
— Профессия? Я это никогда не запомню, но у меня тут где-то записано, — было слышно, как она шуршала листками записной книжки. — А вот, она. Он аппаратчик. Не знаю, какие там у него аппараты…
Астафьев невольно улыбнулся, и прервал доктора.
— Это уже интересно. Влада, ты можешь исследовать его личность на возможность мотивов маниакального характера?
— В смысле, не может ли он быть маньяком? — догадалась Влада.
— Именно! Какая ты молодец, все ловишь с полуслова.
— Ну, попробую. А что, на него есть какие-то данные?
— На него конкретно нет, но зато его личные данные хорошо ложатся на одну хорошо проверенную схему. Покопайся, попробуй. Если это, в самом деле так, то можно будет тебя потом прославить на весь Союз. "Доктор разоблачила маньяка! Вычислила мерзавца на кончике пера!"
Влада иронично засмеялась.
— Издеваешься, да? Я тебе это припомню! Ладно, попробую. Ну, пока. Привет Ольге.
— Пока.
Положив трубку, Юрий встретился взглядом с Ольгой.
— Тебе привет от Влады.
— Ну и как поживает эта стерва?
— Лучше всех. Хочет съездить в январе в Египет.
— Откуда люди только деньги берут? — вздохнула Малиновская. — Вроде в дурдоме работает.
— Да, это, по-моему, мы в дурдоме работаем, особенно в свете последних указания нашего милого руководства.
— А у нас почему тогда вечно денег нет? — продолжала о своем Ольга.
— А мы слишком умные для больших денег.
— Утешил!
— Слава Богу! Пошли спать, что ли.
Уже в кровати, засыпая, он пробормотал: — Я, кажется, привыкаю к тому, что в доме есть постоянная женщина.
— И что, это так плохо?
— Нет, просто не так холодно спать, — и он поближе привалился к своей подруге.
ГЛАВА 53
Этим утром они слишком долго валялись в кровати. Сонька как никогда была ненасытна, и к концу их затянувшегося секса Могильщик был мокрым с головы до ног.
— Ты чего это сегодня такая? — спросил он свою подругу, когда они уже курили, глядя в потолок.
— Да, сегодня последний нормальный день. Когда еще сможем вот так пое…, в такой расслабухе.
Да, номер в придорожном отеле в двадцати километрах от Кривова, был хоть и небольшим, но весьма комфортабельным. Здесь они ночевали уже третью ночь, после вынужденного переезда из города. Все свои квартиры Сонька продала, жить у братьев и сестер она уже не могла. К тому же при всей своей наглости Зубаревская чувствовала, как сжимается вокруг нее этот круг врагов и недоброжелателей.
Она долго перевязывала рану Могильщика, потом столь же долго плескалась в ванной, через чур долго одевалась, особенно затянув свои процедуры с укладкой волос. Жора заметил, что в этот раз ее прическа выглядит особенно оригинально. Она заплела что-то вроде толстой косы, только больно уж сложной вязки.
— Как это называется? Цыганские дреды? — спросил Жора.
Сонька улыбнулась.
— Почти угадал. Старинная цыганская причуда — коса невесты.
— Замуж собралась?
— А почему бы и нет? Хоть бы ты, что ли, замуж взял? А то, сколько мужиков было, и ни один не предлагал руку и сердце. Только хрен и пистолет.
— Давай, поженимся, — согласился Жора. — Только не в этом городе.
— Это само собой.
Она обняла гиганта за шею.
— Только на тебя я и полагаюсь, Жорка. Все остальные мужики — фуфло перед тобой.
— Ты тоже особенная. Я всегда в женщинах ошибался. Первый раз сел за то, что вломил одному кенту за то, что у меня подругу увел. Челюсть ему сломал. А себе жизнь. Два года, это еще по малолетке. А когда мы на инкассаторов пошли, я думал, что своей Валентине устрою роскошную жизнь: Сочи, рестораны, шубы. А она меня даже не дождалась. Бросила уже через три года. А, красивая была, сучка. На нашего следка похожа. Такая же черноглазая. А с тобой я как на автопилоте — мозги отдыхают, а ты за меня думаешь. Так жить проще.
