Юрий Гаврюченков - Сокровище ассасинов
— Теперь я знаю, — пробормотал Рикки.
— Хорошо, что все остались целы.
— Это точно! — вымученно засмеялся Эдди. — Тут ты, парень, прав!
Дачный посёлок будто вымер. Соседей то ли не было, то ли попрятались при звуках выстрелов. Разумное решение, особенно, если разборка происходит с набившими оскомину чёрными.
— Не верилось мне, что вы такие отморозки, а ещё музыканты, — сказал я.
— Да, детка, я такой! — не сдержался Рикки, садясь в машину.
— Держись от моего кабака подальше, — порекомендовал мне Спонсор.
— Это точно, — недобро позырил на меня Эдди.
— Гуд бай, — сказал я.
* * *— Да, Ильюха, умеешь ты вписать в блудень!
Мы со Славой сидели под зонтиком в открытом кафе. Это было ближайшее к его дому заведение, в котором подавали безалкогольное пиво. Я был за рулём и предпочитал не попадаться по глупости.
— Хашишины заканчиваются, — твёрдо сказал я. — Мы побеждаем. Они конечны, они смертны, они на чужой земле. Их надо дожать. То, что не завершили воины Чингис-хана, можем закончить мы с тобой. Мы победим исламских террористов хотя бы у себя на родине!
Слава хотел что-то сказать, но сдержался.
— Делай что должно, и будь, как будет! — добавил я.
Мы встали.
— Удачи, братишка! — на прощанье мы со Славой обнялись, чего раньше не делали никогда, и он прошептал мне в ухо. — У тебя совсем крыша съехала. Где ты, там война. Это очень плохо. Ладно, всё нормально.
— Всё будет нормально, — заверил я. — Это, — я покрутил в воздухе правой рукой, — скоро реализую. Денег будет много. Всё хорошо.
— Давай, удачи тебе! — афганец с заметным сожалением посмотрел мне в глаза. — Чё ты творишь, брат… Ладно, звони, если что.
— Обязательно.
Мы разошлись. Садясь в машину, я подумал, что остался один. От меня начали шарахаться. Все, даже близкие друзья.
Значит придётся заводить новых союзников. И я направился к Есикову.
«Витару» пришлось парковать у дальнего подъезда, все лучшие места оказались заняты. До лёшиного этажа я взбежал по лестнице без всякого лифта. Потыкал кнопку звонка. В квартире явно кто-то был, но не торопился открывать. Я был в приподнятом настроении и мысленно приготовился к встрече: Предметы Влияния внушали уверенность, что я в любой момент смогу заставить подчиниться любое человеческое существо.
Я позвонил еще раз, но открывать не торопились.
Тогда я постучал. Это возымело действие в том смысле, что дверь раскрылась сама. Я вошел в полутемную прихожую.
— Ay, Лёша, — позвал я.
Не дождавшись ответа, шагнул в комнату и замер на пороге: представшее внезапно зрелище застигло меня врасплох.
Посреди комнаты неподвижно стоял громадный негр в белом бурнусе, подпирая головой потолок. В руке его блестел широкий обоюдоострый нож. Позади в кресле распластался истерзанный труп предателя-Иуды, выпотрошенный с педантичностью хорошего повара.
Кто был поваром в этой дьявольской кухне, я уже догадался. Чернокожий исполин застыл как статуя, его широко раскрытые глаза были обращены в пространство, будто он пребывал в наркотическом трансе. Внезапно губы зашевелились, и неестественно высоким певучим голосом он произнес:
— Ассасини…
У меня отвисла челюсть, однако я не издал ни звука, ошеломленно обозревая апокалипсическую картину. Могучее тело африканца, словно вырезанное из черного дерева, поражало первобытной мощью. Он был одет в джинсы цвета хаки и вышеупомянутый бурнус, не скрывавший, однако, гармоничного рельефа выпирающих мускулов.
Кто он? Исмаилит из Эфиопии? Абиссинский колосс, вторгшийся на землю неверных?
Ответ я подыскать не успел. Негр двинулся ко мне деревянной походкой наркомана. Паркет поскрипывал под его босыми ногами. Отвратительный нож поблескивал в окровавленном кулаке, его острие несло смерть. Остекленевшие глаза африканца смотрели сквозь меня, это было ужасно. Я развернулся и побежал.
Подобным зрелищем у нас в Петербурге жителей балуют редко. Я мчался по улице что было мочи, а гнавшийся по пятам темнокожий хашишин в развевающемся бурнусе постепенно настигал меня. Расстояние, которое я пробегал тремя шагами, он покрывал двумя. Не обращая внимания на прохожих, я из последних сил оторвался на десяток метров и шмыгнул за угол, выхватив из кармана последний аргумент — кинжал Старца Горы, другого оружия у меня не было. Негра долго ждать не пришлось. Шлепанье подошв по асфальту стремительно приближалось, словно он действительно меня чувствовал, и, когда черномазый выскочил из-за угла, я изо всех сил всадил клинок по рукоять ему в брюхо.
Удар от столкновения буквально смел меня, отшвырнул на стену, спасшую от падения, которое могло оказаться роковым. Негр не почувствовал боли, казалось, он вообще ничего не заметил, хотя из развороченного живота обильно полилась кровь и, раздвигая края раны, наружу выползла какая-то пульсирующая синюшная трубка, как я понял — кишка.
Вмиг стерев со стены многолетнюю уличную грязь, украсившую мою куртку, я едва успел увернуться от мелькнувшего передо мной лезвия, отпрыгнул, спасаясь от следующего выпада, и рванул через дорогу прямо под колеса летящего навстречу автомобиля. Чудом разминувшись со смертью под пронзительный визг тормозов, я дернул к противоположному тротуару, на ходу пряча кинжал от посторонних взглядов, а колосс последовал за мной. Он не чувствовал боли и, наверное, даже не понимал, в каком мире находится, зная наверняка лишь одно: обещанное блаженство ждет федаи, добросовестно выполнившего приказ. Кишка болталась уже на уровне колена, опускаясь все ниже, по ней ручьем лилась кровь, в общем, зрелище было жуткое.
В тот день судьба была милостива ко мне.
Вывернувшая с перекрестка «Мицубиси-паджеро» врезалась в перебегавшего дорогу абиссинца. В воздухе мелькнули огромные розовые пятки, окруженные разлетевшимися брызгами крови, блестящий нож звякнул об асфальт, приземлившись под колеса припаркованного у поребрика автомобиля. «Мицубиси» затормозила, из нее выскочили два жирных бандита, один из которых привычно хлопнул себя по голове, что должно было означать высшую степень раздражения. Над притихшей улицей загрохотали могучие раскаты отборного зоновского мата.
А я пошел себе потихоньку… Что ещё делать, если остался без машины? Уходил я от места аварии пешком, так и не решившись вернуться за «Витарой». Не дай Бог кто запомнит меня и номер машины, а потом с ментами поделится. Попадаться раньше завершения моей святой миссии, коей я считал искоренение хашишинов в своём городе, было крайне противопоказано.
Признаюсь честно, звоня Эрраре, ожидал я другой результат. Позвонил тамплиеру — приехал ассасин, это могло означать лишь то, что кабальеро окончательно отпал от Ордена. Для того, чтобы смыть оскорбление моей кровью, он попросил помощи у врага. Значит, не чувствовал силы отомстить самому. Это было хорошо. То, что вместо неприметного араба или таджика исмаилиты прислали обдолбанного негра, свидетельствовало о нехватке рядовых бойцов. Неизвестно, что делал чёрный колосс в Петербурге, наверное, ехал в Европу, а тут попросили помочь. Это было ещё лучше. Хашишины истощены. Ни бойцов, ни личной отваги у Хорхе Эррары не осталось. Я могу добить его, рассказав об этом приору. После чего предателю будет заказан путь назад в Орден и, скорее всего, в Испанию.
Я хотел связаться с де Мегиддельяром и договориться о встрече, но не успел. Мобильник завибрировал и запиликал сам, едва я поднёс к нему руку. На этот сигнал я настроил номер Бориса Михайловича.
— Алло?
— Илья, ко мне приехал клиент из Германии. По интересующему нас вопросу.
От неожиданности я даже остановился. Господин Марков-старший времени зря не терял. Впрочем, как и его сын в своё время.
— Я вас правильно понял?
— Абсолютно правильно. Он настоятельно хочет с вами встретиться.
К делу подключились немецкие рыцари. Ситуация приобретала неожиданный оборот. Вероятно, выгодный для меня.
— Что ж, я не против. Когда и где?
— Вы сейчас свободны?
— Вполне.
— Можно встретиться у меня.
— Я к вам подъеду в течение получаса?
— Будем вас ждать.
В родном городе по всем известным мне адресам я не мог чувствовать себя в безопасности. Мне больше некуда было идти. И я пошёл на переговоры.
18
Лощёная кобыла с буферами встретила меня приветливой лошадиной улыбкой для самых желанных посетителей. Должно быть, Борис Михайлович предупредил. Я был препровождён в кулуары.
— Можно, Борис Михайлович? — постучала она в директорскую дверь.
— Конечно можно! — непривычно бодрым баритоном отозвался Марков. — Заходите!
— Проходите, пожалуйста! — кобыла отворила дверь в кабинет, пропустила меня и стремительно испарилась.
